Орел и Джованни - Батров Александр. Страница 2

Шторм грозил затянуться, и рыбаки приуныли. Если они пропустят макрельные косяки, все с пустыми карманами вернутся домой. Рыба уйдет через Мессинский пролив к берегам Палермо. А туда им не добраться. У них не было ни парусника, ни сетей: все приходилось арендовать у рыботорговца Аттилио Мартини.

Море не баловало рыбаков. Две-три корзины анчоусов — обычный улов артели. В полдень рыбу доставляли в лабаз синьора Мартини. Он забирал половину улова за невод и лодку, а за остальную рыбу платил по самой низкой цене.

Лабаз находился в шести километрах от барака, на скалистом берегу, так что в ветреные дни приставать к причалу было опасно. При лабазе имелась лавчонка, где отпускались в кредит соль, хлеб и табак и даже бразильские мясные консервы.

Свой долг Аттилио Мартини каждый рыбак записывал на листе плотной бумаги и хранил в вещевом мешке. Такие мешки висели в бараке над каждой койкой. И чего только не было там! Коробки с табаком, бритвы, старые башмаки, гребни, испорченные зажигалки и непременно одна какая-нибудь ценная вещь — свитер из австралийской шерсти или новая великолепная шляпа.

В мешке рыбака Луиджи среди рваной одежды хранились амулеты — бронзовая фигурка попугая и золотое кольцо в виде дракона. Но Луиджи не везло, не везло всю жизнь. Долгие годы он искал счастья в далеких краях, был китобоем, работал в угольных шахтах и вернулся на родину с больными легкими и мутными, воспаленными глазами. А в мешке Бенито, самом тощем из всех мешков, хранятся лишь колода карт и кинжал с рукоятью из слоновой кости.

Ветер усиливался. Джованни развел костер и принялся варить кофе. Расположившись вокруг костра, рыбаки много курили. Вынужденное безделье томило.

— Будь у нас собственный парусник, — хмурясь, произнес Антонио, — мы бы ушли от шторма. Чем дальше в море — рыба крупнее. Тогда я бы не думал, что пропаду от нужды, как какой-нибудь драный кот на крыше…

— Молчи, не мути нам души, Антонио! — сердито сказал Алессандро.

— Что же делать, мадонна?

— Мадонна нам не поможет, — сказал Филиппо, — надо самим бороться за свое счастье.

С Филиппо согласились все рыбаки. Лишь Бенито и Луиджи думали иначе. Луиджи, долговязый, с узким лицом и косматой бородой, которую он никогда не расчесывал, сказал:

— Уеду туда, куда еще сам дьявол не заезжал! Буду жить один, где-нибудь на скале…

А Бенито, вызывающе глядя на Филиппо, вдруг признался:

— Мне бы плавать под черным флагом…

В его глазах вспыхнули алчные огоньки, и он дико заорал:

— Дурак опаснее змеи! — рассердился Филиппо и брезгливо сплюнул под ноги Бенито.

Не сдержался и Алессандро:

— А что ты делал при немцах, Бенито, дерзкий капитан? Прохлаждался в таверне?

— А ты? — спросил Бенито. — Сражался против них и победил? Да? Отчего же ты нищим возвратился в Катанию?

— Потому, Бенито, что борьба еще продолжается, — вместо Алессандро ответил Филиппо и повторил: — Да, дурак опаснее змеи!

Лицо Бенито побагровело. Он сунул руку в правый карман брюк, но сидевший рядом с ним Эмилио перехватил ее:

— Бенито, успокойся!

Тяжелая темнозеленая зыбь накатывалась на берег, шторм усиливался; голодные чайки изо всех сил старались подняться в воздух, но ветер прибивал их назад, к земле. Джованни, вслушиваясь, как гудит зыбь, обрадованно глядел на рыбаков, чьи простые мужественные сердца так неожиданно раскрылись в этот хмурый штормовой день.

А назавтра… Уже ничего, кроме рыбы, их не интересовало… Они с благодарностью глядели на море, которое успокаивалось и снова сверкало солнечной синевой.

Это случилось на второй день после шторма. Джованни набирал воду из мраморной колонки, стоящей в саду перед оградой виллы, как вдруг к нему подошел человек в кремовом костюме из тонкой шерстяной ткани:

— Неплохой день для лова — не правда ли, маленький синьор?

— День хороший, — испытывая какую-то неловкость, ответил Джованни.

Его карие, с золотистым отливом глаза заглянули в серые глаза незнакомца. Жаркие солнечные огоньки встретились с твердыми, как кварц, кусочками льда.

— Я Чарльз Гетбой, — объявил незнакомец.

— А я Джованни, — наполнив ведро водой, сказал Джованни.

— Что же, будем знакомы… — Назвавшийся Чарльзом Гетбоем говорил с заметным иностранным акцентом. — Ты, наверно, знаешь, кто я такой?.. Нет? Ну, здесь все мое! — И он небрежным движением руки указал на виллу.

Джованни с любопытством глядел на Гетбоя. Так вот какие они, миллионеры…

— Ты меня не бойся, — сказал Чарльз Гетбой.

— Я никого не боюсь. Прощайте, синьор! — подняв ведра, заторопился Джованни.

— Постой!

— Я слушаю, синьор!

— Не ты ли поймал орла? Об этом мне только вчера сказали…

— Я, — ответил Джованни.

— Это мой орел, я в него стрелял и, как видишь, не совсем промахнулся.

— Нет, орел не ваш, синьор. Разве вы купили всех орлов в итальянском небе?

— Пожалуй, я мог бы и это сделать, но я не спорю… Ладно, орел твой.

— Мой! — твердо сказал Джованни.

— Так вот ты и продашь мне орла. Я прикажу сделать из него чучело для письменного стола.

Джованни молчал. Пусть Гетбой будет трижды Гетбоем — он не получит орла.

— Прощайте, синьор!

Оставшись возле колонки, Гетбой рассмеялся.

…К вечеру он собственной персоной появился на берегу.

Рыбаки ужинали — хлебали уху из макрели. Море нежно синело. Приближался вечер, но здесь, на берегу, день словно остановился — так много было еще солнца.

Рыбаки, не отрываясь от еды, вежливо поклонились Гетбою:

— Здравствуйте, синьор!

— Здравствуйте, синьоры!

Джованни сидел перед костром на деревянном ящике. Чарльз Гетбой подсел к костру.

— Не советую тебе упрямиться, мой мальчик, — сказал он Джованни.

Иностранец вынул из кармана портсигар, достал из него сигару, закурил и выпустил на Джованни струю пахучего дыма.

Рыбаки — они уже знали в чем дело — с интересом ждали, что произойдет дальше. Многие из них видели настоящего миллионера впервые. Но ни почтения, ни страха не выказывали они перед ним, ибо случилось так, что каждый из них в эту минуту почему-то сравнил богача с собой. Ничего необыкновенного не было в нем. Отними у него деньги — он не сможет даже сделаться рыбаком…

— Ты только подумай, Алессандро, — шепнул Филиппо — одно слово этого синьора — и тысячи людей безработные…

Иностранец поправил упавшую на лоб прядь светлых волос и еще ближе подсел к огню.

— Любишь ли ты есть вкусные вещи? — вдруг спросил он Джованни.

— О, синьор, это я очень хорошо умею!

— Ну, а сколько времени ты можешь пробыть без еды? — лукаво прищурившись, снова спросил Гетбой.

С минуту Джованни молчал, глядя на пламя костра. В словах гостя была угроза. И Джованни поднялся. Он гордо выпрямил плечи.

— Синьор, я и на это мастер! — ответил он миллионеру.

Суровые лица рыбаков подобрели. Вот так Джованни! Огрел богача, как плетью. Пусть не грозит мальчишке нуждой! Но странное дело: было похоже, что дерзкий ответ мальчика понравился и синьору Гетбою.

— Эге, приятель, из тебя, пожалуй, получится толк! А такие мне нужны, — швырнув сигару в костер, сказал Гетбой. — Хочешь стать капитаном? У меня свои корабли. Лайнеры. Ты будешь учиться…

Глаза Джованни заблестели. Сделаться моряком? Это была мечта всех мальчишек Портового спуска.

— Значит, по рукам? Орел мой?

— Нет, синьор.

Иностранец посмотрел на корзину с орлом и пробормотал что-то по-своему. Он закурил новую сигару, а затем не спеша вынул из внутреннего кармана пачку долларов:

— Получай, приятель.