Человек-саламандра - Бирюков Александр Викторович. Страница 9

Вот обувь могла показаться странной кому угодно! Это были сапоги-калоши, с мягкими широкими голенищами из пропитанной, как на непромокаемых полицейских плащах, ткани. Причем голенища этих чудных сапог были явно обрезаны наспех. Флай натянул их до колен и закрепил под коленкой специальными ремешками, которыми они были снабжены.

– Никогда я еще не был одет так странно! – сказал Флай, выйдя на дорогу и встретив вновь незнакомца. – Однако я благодарю вас от всей души, и, поверьте, это немало.

– Не стоит беспокойства, – ответил незнакомец, вновь используя непривычную идиому. – Просто забудь об этом.

– Я должен предложить вам что-то в ответ, – сказал Флай, держа плащ в руке, как тушку убитого животного, – но у меня ничего нет, кроме этой ветхой штормовой накидки.

– Честно говоря, – обрадовался незнакомец, – я и сам хотел это предложить!

И он скинул свою несминаемую ткань.

Флай остолбенел.

Он готов был увидеть охотничий костюм, одежду для путешествий или просто сюртучную пару, но никак не ожидал того, что увидел.

Под накидкой у человека из леса оказалась не менее необычная, но совершенно другая одежда, пестрая от размытых, перетекающих одно в другое пятен. Выкроенная из невиданной скользкой на вид ткани. В отличие от врученного Флаю просторного костюма, этот плотно обтягивал высокую мускулистую фигуру владельца.

Беглец подумал, что стоит незнакомцу шагнуть с дороги под деревья, и он призрачно потеряется, растворится на фоне листьев и веток, как самый лесной дух, как друид из темного леса, как будто он из лесного народца.

Нет, разумеется, эту ткань духи не воздавали, и незнакомец никак не был из лесного народца и на друида не походил. Просто если бы духи были, то именно такого переливчатого цвета.

Кроме того, он был весь перехвачен ремнями, покрыт карманами и кармашками. А на спине у него был искусственный горб, покрытый такой же пятнистой тканью, как и вся одежда, и карманами, карманами и ремнями.

С труднообъяснимым удовольствием он надел ветхий пепельно-белый плащ Флая и помог тому облачиться в накидку, для чего оказалось нужно просунуть голову в специальное отверстие.

Флай немедленно оценил преимущества остроумной одежды. Она была легкой, удобной, не сковывающей движений. В те времена, когда он угодил в замок Намхас, ничего подобного еще не делали. Как же изменился мир?! К чему еще ему нужно будет привыкать? Чему еще учиться? Но он справится с этим. Как сказал этот человек из леса: «Я с этим справлюсь».

– Куда нам, прежде всего, я знаю, – сказал человек из леса, и указал рукой в ту сторону, куда шел Флай. – А что там?

– Там? На север будет Бретань. За ней Номанд и Номандский архипелаг. Нам туда не нужно, – заговорил Флай, когда они тронулись в путь по дороге.

– Там хорошо, но мне туда не надо, – согласился человек из леса.

– Да, – эхом повторил Флай, – там хорошо. Нам нужно на восток.

– Отлично, – вновь сказал незнакомец и протянул Флаю что-то черно-коричневого цвета в форме бруска.

Флай подозрительно посмотрел на этот предмет.

Незнакомец с глухим щелчком переломил брусок и от одной половины немедленно откусил. Флай почувствовал, как из желудка поднимается горячая волна голода. Но предлагаемый предмет никак на пищу не походил.

– Это, может, и не очень вкусно, но питательно, – сказал человек из леса.

Концепция питания вне вкуса тоже показалась беглецу экстравагантной.

Флай осторожно взял обломок бруска и рассмотрел внимательнее. На ощупь ЭТО было твердое, на изломе с белесой полосой. С усилием, отозвавшимся болью в зубах, он откусил кусочек и едва начал жевать, как почувствовал, что он тает во рту.

Вкус был не менее мерзкий, чем цвет. ЭТО было горьковато-сладким. Чувствовался привкус земляного ореха, а пахло оно маслом. Никогда, ни до, ни после, Флай не брал в рот подобную гадость.

Однако, доверяя странному попутчику, он прожевал кусок и даже облизал пальцы, которые стали коричневыми от подтаявшей прессованной массы.

– Каковы ощущения? – поинтересовался попутчик, вновь проявляя манеры совершенно дикие.

– Это действительно не самое вкусное кушанье, которое я пробовал, – из вежливости сказал Флай. – Но я не исключаю его питательных свойств, если вы так говорите.

– Тогда попробуйте это, – сказал человек и предложил Флаю большую, толстую, белую пуговицу без дырочек, но с полоской поперек кругляшка.

Это можно было бы расценить как издевательство, но и сам человек из леса отправил такую пуговицу в рот и с хрустом разжевал.

Флай сделал то же самое. У пуговицы был сладко-кислый вкус. Не такой отвратительный. Но эффект ощущался сразу. Флай почувствовал, как по телу разливается теплая волна и силы его возвращаются…

Даже не на том уровне, с каким он покидал башню, а больше, много больше!

– Вам нужно на юг, – сказал Флай. – Когда мы дойдем до большой дороги. А я пойду на восток. На вашем пути будет Нэвэр. Это большой город и большой порт. Он лежит в устье Лурривер. Выше по течению реки будет еще один большой город. Еще больше. Это Нэнт. Где-то там ищите свой путь. Это ворота Уорлд-пауэр – великой страны сытости и страдания. От этих ворот много путей в разные стороны.

– Я очень признателен вам, – сказал человек из леса.

– Как ваше имя? – вдруг спросил Флай.

– Зовите меня Рейвен…

– Меня зовут Флай.

– Символично, не находите?

Еще через некоторое время пути они расстались.

Флай пошел на восток, а человек из леса на юг в сторону порта Нэвэр.

И вот Флай – вышел на большую дорогу.

Лес немного отступил. Не так теснил с боков. Флай пожалел, что не попросил у человека из леса еще одну вкусную пуговицу.

Но что уж теперь.

Может быть, так даже лучше.

Дорога была пустынной…

– Никогда! Никогда! Никогда! – прокричал директор Поупс Медок.

Если бы нашелся кто-то, кто осмелился бы спросить его, что же это значит, то почтенный директор едва ли способен был ответить. Это был крик души. Крик оскорбленного делового человека, душа которого находится в его кошельке. Он, очевидно, имел в виду, что никогда еще с ним не поступали так вероломно и так коварно. Никогда еще его старому доброму кошельку, что, разумеется, фигура речи, не наносили столь сокрушительного оскорбления.

Судите сами: гастрольный тур обещал быть сорванным. Триста концертов по десять тысяч зрителей, девятьсот сопутствующих мероприятий, баснословные цены… Бешеные деньги.

Нет, разумеется, для почтенного Поупса это было всего лишь рутинной работой, которая и прибыль-то приносила только потому, что процесс непрерывен. Артисты полагали, что неплохо зарабатывают, Поупс полагал, что всего лишь берет свое, обеспечивая стабильность своему делу…

Свалить почтенного Поупса не смог бы срыв десятка подобных туров, даже с учетом затрат и неустоек. Но сам факт!

Пожилой полноватый импресарио был в бешенстве или делал вид, что в бешенстве, так войдя в роль, что это практически не имело разницы. Он хлопнул себя пухлой ручкой по лысине, что означало для окружающих высочайшее напряжение всех его душевных сил.

– Меня не интересует, каким образом это случилось! – иезуитским шепотом выдавил Поупс. – Шоу должно продолжаться любой ценой!

Эта фраза пошла в народ и стала крылатой.

Секретарь выкатился прочь из кабинета, словно на него кипятком плеснули.

– Жарко? – поинтересовалась девица эстрадно-цирковых пропорций, сидевшая в приемной.

Это была Пипа – помощница режиссера шоу. На редкость вульгарная девица, державшаяся на работе только из-за своей колоссальной несущей способности.

– А пошлите его в жопу, Огисфер! – сказала она.

Огисфер мотнул головой, как бык, получивший по лбу кувалдой.

– Не просто жарко! – ответил он почти доверительно. – У нас пожар. Всё горит.

– И пусть горит, – легкомысленно заявила бесшабашная помощница режиссера. – Пошлите в жопу…

От Огисфера ей не удалось до конца скрыть интерес к явному скандалу, но секретарь не оценил его правильно, приняв за обычное женское любопытство.