Вернейские грачи - Кальма Н.. Страница 21

Но вот в Штатах заговорили о подготовке сил в Старом Свете, об участии американцев в политической жизни «освобожденных» европейских стран. Это показалось Гарденеру соблазнительным: ему еще никогда не приходилось по-настоящему делать политику.

А тут политику делали именно военные.

Новые цели, новые возможности возникали перед Гарденером.

Военная форма неизменно присутствовала в его мечтаниях. Нет, не маршальский жезл и не воинская слава, но что-то такое же почетное, блестящее, а главное — выгодное…

Гарденер снова предложил свои услуги военному руководству. Его встретили приветливо: он был человек проверенный.

— Мы рассчитываем, майор, на вас, на ваши способности, на ваш, так сказать, дипломатический талант, — сказало Гарденеру «руководство». — Мы создаем в Европе максимальную силу, этого требуют наши собственные интересы…

Словом, Гарденер должен понять, что нынешняя задача куда сложнее и труднее «горячей» войны. Разместить батарею, расставить орудия и людей и палить по неприятелю сможет каждый рядовой. Вниманию майора предлагались гораздо более важные, а главное — закрытые цели.

Впервые Гарденер услышал термин «психологическая война». Побороть влияние коммунистов в Европе… Укрепиться там… Упрочить влияние Штатов, в особенности во Франции.

Гарденер колебался. Ехать в радушный, нарядный, веселый Париж для развлечения — это было бы приятно во всех смыслах. А отправиться в далекий горный городок, в глубь страны, которая ощетинилась, беспрестанно твердила о своей независимости и не слишком приветливо встречала военных из-за океана, ему совсем не улыбалось. Однако майору намекнули, что его кандидатуру выдвинуло большое начальство. Это решило дело.

На прощанье начальство порекомендовало майору связаться во Франции с неким господином Фонтенаком — политическим деятелем и влиятельным финансистом. По намекам начальства можно было понять, что Фонтенак вполне свой человек, связанный со многими людьми в Штатах делами и личной дружбой. Гарденер подтвердил, что и ему знакомо это имя и что он даже сам кое-какими делами был связан когда-то с господином Пьером Фонтенаком.

— Тем лучше, — сказало начальство, — значит, если Фонтенак вас попросит о чем-нибудь, вы охотно пойдете ему навстречу, майор. Кажется, на заводах, где он главный акционер, усилилась работа красных… Вполне понятно, что Фонтенак обеспокоен. И потом, чем больше мы будем влиять на ход дел в Европе, тем это будет полезней для нас с вами, майор.

Весть о том, что предстоит жить в Европе, была встречена в семье у Гарденера с восторгом. Жена Гарденера, особа гренадерского роста, с трубным голосом и энергичными манерами, тотчас объявила, что ей давно уже была известна эта новость: некий потусторонний голос сообщил ей, что она увидит страны Старого Света. Гарденер ничуть не удивился: он знал, что жена увлекается спиритизмом, еще до рождения Юджина окончила курсы спиритов и по всякому поводу совещается с духами.

— В Париже я познакомлюсь со знаменитым Лавиньером, он введет меня в тамошние клубы, я буду присутствовать на спиритических сеансах, — с упоением перечисляла миссис Гарденер.

— Но, дорогая, мы будем жить не в Париже! Мы отправимся в маленький провинциальный городок Верней, — пробовал спустить жену на землю майор Гарденер.

Но энергичная спиритка продолжала твердить свое. Во Франции ей, может быть, удастся, наконец, найти родственную душу, которая поймет все ее запросы. А то в наш ужасный век все стали такими циниками (язвительный взгляд в сторону майора), что подлинно утонченной натуре просто нет места в мире. И миссис Гарденер отправилась сообщить новость своему отпрыску.

Знакомый нам по предыдущей главе Юджин был на редкость флегматичный и ко всему равнодушный подросток. Отец мечтал сделать из него преуспевающего молодого американца — спортивного, делового, энергичного. Однако Юджин по своему темпераменту никак не подходил к такому идеалу. Он наотрез отказался заниматься каким бы то ни было спортом, учился неохотно и вяло, не проявлял никакой жизнерадостности и увлекался только коллекционированием спичечных коробок. Коллекция коробок заполняла все шкафы и ящики его комнаты. Услышав от матери, что отцу предложили службу во Франции, Юджин, который в эту минуту был занят сортировкой дубликатов своей коллекции, спросил довольно равнодушно:

— А я поеду?

— Ну, конечно, мальчик. Ведь я ни за что не согласилась бы ехать без тебя, — нежно отвечала мать. — Тебе будет очень полезно и интересно побывать во Франции, Ю. Ты увидишь Париж — столицу мира. Ты научишься говорить по-французски, как парижанин. Я поведу тебя к знаменитым спиритам.

Юджин замотал головой.

— Не хочу к спиритам! Не пойду! Меня там интересуют только коробки Бретани.

…Так майор Гарденер и его семейство отплыли из Штатов в Европу.

В «РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ»

А теперь, читатель, последуем за Юджином, Биллом Удхаузом и Хомером с его воспитанниками в номер майора Гарденера, который он торжественно именует «рабочим кабинетом».

Пока в Вернее строился по последнему слову техники дом для американских офицеров, представляющих некую «миссию», Гарденер с семьей был вынужден жить в местной гостинице. Старая, очень провинциальная гостиница Вернея «Бо сежур» никак не могла соответствовать требовательному и капризному вкусу миссис Гарденер, дочери бакалейного короля. Даже самые лучшие апартаменты гостиницы вызывали ее негодование. Помилуйте, и это Франция! Вместо привычных американских гостиничных номеров с кондиционированным воздухом, ванной, радио и телевидением ее заставляют жить в какой-то конуре с допотопной мебелью, фаянсовым тазом и кувшином для умывания, и даже без радио! На постелях какие-то дурацкие перины, в которых задыхаешься и утопаешь! Все так старо, бедно, изношено!

Миссис Гарденер беспрестанно что-то требовала и горько жаловалась мужу. Однако хозяин гостиницы, толстый, усатый, добродушный с виду господин Кажу, несмотря на добродушие, был на редкость неподатлив. В ответ на претензии Гарденера господин Кажу только разводил руками и повторял одно и то же: «Я понимаю, господин майор, вы привыкли совсем к другому, но что поделаешь, это не Америка, это Франция». И неизменно добавлял: «Конечно, когда вы вернетесь к себе в Штаты…»

Господин Кажу не договаривал, что будет, когда майор вернется в Штаты, но Гарденеру каждый раз чудился за этой фразой не то иронический, не то зловещий смысл.

Когда посетители вошли в номер Гарденера, Хомера невольно поразила старомодность обстановки. Какие-то бархатные столики и креслица с розовыми помпонами, вытертые коврики, мраморный умывальный стол, каких он не видел на своем веку. Все это отнюдь не украшало «деловой кабинет» представителя американской военной администрации.

Войдя, Юджин тотчас выбрал самое удобное кресло, уселся в него с ногами и перестал обращать внимание на присутствующих. Школьники, раскланявшись, скромно уселись на кушетке у стены.

В номере, кроме самого майора Гарденера, который показался Хомеру необыкновенно сановитым и важным, находились еще двое: невзрачный военный, капитан Вэрт, которого Гарденер представил как своего помощника и заместителя, и упитанная крупная дама с мужскими манерами, оказавшаяся женой майора.

Едва Хомер успел поздороваться и ответить на самые обязательные вопросы, вроде того, давно ли все они из Штатов и хорошо ли прошло океанское путешествие, как миссис Гарденер взяла его «на абордаж» и принялась тут же, не переводя дыхания, жаловаться. Она жаловалась решительно на все: на дороговизну жизни во Франции (вообразите, сэр, к духам не подступиться!), на нелюбезность модисток (они даже не желают отвечать!), на недостаток людей с духовными запросами (ни одного спирита за целый месяц, подумайте!), на то, что она принуждена прозябать в этом глухом городишке.

— Одни рабочие да пастухи! — громогласно восклицала миссис Гарденер. — Каково мне, я вас спрашиваю?

Майор давно покашливал и шаркал ногами. Наконец, видя, что супругу не уймешь, вступил в разговор: