«Отчаянный», отчаливай! - Гребенников Сергей Тимофеевич. Страница 2

— Побереги подметки, спринтер, — ответил я.

Рослый помялся.

— Да нет… Это я так… Я хотел спросить, как вас зовут.

— Аркадий.

— Не Гайдар случайно?

— Нет. Артамонов.

— Извините, а что это за сейф у вас? — не унимался долговязый. — В нем клад лежит или он пуст, как голова у Пашки Быкова?

— С Быковым я еще не знаком, а вот тебя немножко узнал…

— Могу сообщить: фамилия моя Зубило, имя — Борис. Это чтоб вы знали, на кого докладную директору писать.

— Докладных я писать не собираюсь. Хотя скажу честно: я думал, вы меня по-другому встретите.

— С цветами? Напрасно надеялись. Нас тут в микрорайоне отчаянными прозвали. Может, сразу по-хорошему откажетесь от нас? Пашку Быкова, например, вчера в милицию водили.

— За что, если не секрет?

— За мечту, — усмехнулся Зубило.

— То есть как за мечту? — переспросил я.

— А так. Человек мечтал стать Эйсебио, а по пути разбил два стекла. Ну, ничего. Он у нас все равно выбьется в чемпионы.

Атлетического сложения мальчуган стоял в стороне и переминался с ноги на ногу. Видимо, это и был Пашка Быков, выбивающийся в Эйсебио.

— Ладно, ребята, хватайте сейф да понесем его на склад утиля, — скомандовал Зубило. — Норму быстро выполним! В нем, наверно, тонны полторы есть.

Мальчишки откинули брезент и ухватились за сейф.

— Только понесем мы его не на свалку, — сказал я.

— А куда?

— В пионерскую комнату.

Ребята недоверчиво посмотрели на меня, но сейф в школу все-таки понесли.

…В школе, как всегда в летние месяцы, царило пыльное запустение. Из полуоткрытой двери класса выбивалась полоска света. Здесь находился «пионерский штаб». Точнее, это была единственная комната, отданная тем, кто остался на каникулы в городе.

Сейф втащили в класс и водрузили на стол. Облачко пыли заплясало в косом солнечном луче.

Все та же девочка-воробушек подняла руку и шепотом спросила:

— Скажите, в нем, наверное, что-нибудь спрятано?

— В нем спрятана тайна, — сказал я.

— А страшная? Хорошо, чтобы страшная.

Хрустнул в заржавленном замке ключ, со скрежетом открылась массивная железная дверца. Я достал из сейфа осколок гранита неровной треугольной формы и пожелтевший листок бумаги.

— Вот она, тайна.

— Что это за камень?

— Не знаю.

— А что это за бумажка?

Я отдал записку ребятам. Бумага от времени пожухла, чернила выцвели, и все-таки можно было разобрать слова:

— Где же вы нашли этот сейф?

— В кольчугинских лесах.

— В наших? А как? Расскажите! А когда вы его нашли?

Откровенно говоря, я не собирался свой первый разговор с ребятами начинать с сейфа. У меня был другой план первого сбора. Однако, как говорится, обстоятельства превыше нас. Пришлось брать «быка за рога».

— Летом каждую субботу я выезжаю на своем ИЖе в лес. Ночую где-нибудь на полянке, а ранним утром в воскресенье снова в путь…

Прошлое воскресенье я проехал километров двести или триста и в самой лесной глухомани набрел на старую разрушенную партизанскую землянку.

Возможно, уходя, ее взорвали наши партизаны, а может быть, фашисты. Вход в землянку был почти полностью завален землей, на которой уже росли молоденькие березки да высокая трава…

— А вы не испугались?

— А вдруг там мины невзорванные? — перебили меня ребята.

— Это могло случиться. Но любопытство было сильнее страха. Я все же рискнул забраться в землянку.

Одна из девочек, зажав рот ладошкой, захихикала.

— Что ты смеешься? — спросил я.

— Я представила себе, как вы, такой длинный, на четвереньках в дыру пробирались.

— Наверное, это было в самом деле смешно, если посмотреть со стороны, — согласился я. — Продвигаться вперед мне действительно пришлось на четвереньках, согнувшись в три погибели. Холодная сырость царила в землянке. Лучик фонарика ощупывал трухлявые бревна над головой, полусгнившие деревянные скамьи. На земляном полу лежал большой стол со сломанными ножками… «Когда-то за этим столом сидели люди, — подумал я. — Здесь они ели свой партизанский хлеб, пили кипяток. Кто они? Где они теперь? Многие ли вернулись домой?» В землянке я пробыл минут сорок, нашел старый проржавленный чайник да алюминиевую ложку.

— И больше там ничего не было?

— А что бы ты еще хотела найти в старой землянке, Самойлова? Клад или ступу с метлой?

— Да ну тебя, Борис!

— Вот и не перебивай старших. Ну, так что же дальше, товарищ следопыт? — спросил Зубило.

— Дальше я уже собирался выбираться наружу. Вдруг лучик фонарика уперся в небольшую нишу. В ней я и обнаружил этот израненный сейф. Дома мне удалось открыть его, и я увидел в сейфе эту записку и этот гранит. Вот пока и все, что я могу рассказать о своей находке. Теперь самая главная моя задача — разгадать тайну этого гранитного камня.

— Вы один намереваетесь разгадывать тайну? — спросила меня девочка-воробушек.

— Я же сказал, что это моя задача теперь.

— А мы?

— Что вы?

— В компанию не возьмете? Нам бы только разыскать этого казначея. Он бы нам все рассказал.

— В том-то и дело, что это не так легко. В записке даже не назван город, куда надо доставить гранит. Пока этот город я условно назвал город N, казначея — Z, а гранит — X. Итак, передо мной задача с тремя неизвестными.

— Вот и возьмите ее, Катьку, решать эту задачу, — сказал Зубило. — Она у нас детективные истории любит больше, чем мороженое, а мы для таких дел не годимся.

Все замолчали. Разговора не получилось. Но ребята все-таки не уходили. Наконец кто-то спросил:

— А вы уверены, что Ястреб — его настоящая фамилия? А может быть, это партизанское прозвище? Многие ведь партизанили под вымышленными фамилиями, для конспирации.

Честное слово, такое мне в голову не приходило!

— Вот видите, — сказал я. — Ум хорошо, а два лучше. Я считаю: чем больше людей будет участвовать в поиске, тем больше шансов на успех.

— Участвовать в поиске? — переспросил Зубило. — Мы обдумаем ваше предложение, обмозгуем, отфильтруем, взвесим и… может быть, примем на вооружение. Все же это интереснее, чем коптеть здесь, на школьном дворе, все лето. Только давайте договоримся: в поход пойдут одни мальчишки.

Катины реснички быстро-быстро затрепыхали, словно крылышки рыжеватой бабочки. Катя подошла к Борису и ткнула пальчиком в его могучую грудь.

— А ты чего свои условия ставишь? Тебя еще, по-моему, в поход не приглашали.

— Точно, — подтвердил я. — В попутчиках надо быть уверенным, иначе легко провалить все дело.

— Вы что, не уверены в нас? — спросил Зубило.

— Пока речь идет о тебе одном, — ответил я.

— Ах, сейф! Ах, боже мой, какая тайна! Ах, я лопну от зависти, если не узнаю ее! — не без кривляния произнес Борис. — Как-нибудь и без вас сделаем тарантас, без вас выпьем квас и съездим на Кавказ! — так «остроумно» закончил он разговор и сел.

— Ну и проваливай на своем тарантасе! — вскипела Катя. — Еще грубит старшим.

— Зубило уничтожающе взглянул на нее и спросил:

— Что это за мышь пропищала? — И добавил: — Смотри, Самойлова, принесу паука и за шиворот кину.

Девочка сразу замолчала.

— Ты что, боишься его? — спросил я.

— Я пауков боюсь, — тихо сказала Катя и потрогала рукой вмятины на сейфе. — Заржавел весь, краска вся облупилась.

— Он много лет пролежал в земле, в сырости. Этот сейф многое повидал. Люди хранили в нем самое ценное: свои документы, письма, секретные карты.

— Слушайте, ребята! — Парнишка с облупленным носом вскочил с места. — А что, если отправиться на поиск партизанского казначея, а карту похода в этот сейф положить рядом с этим гранитным осколком? Ведь тогда…