Гимназия №13 - Жвалевский Андрей Валентинович. Страница 28

Антон грозно засопел.

– Да молчу-молчу, – сказал домовой. – Кстати, вы тут вчера за ужином вещичку забыли. Заберете?

Он положил на стол коробочку, с таким трудом добытую в кабинете химии.

– Да что ее брать, – сказала Маша и взяла коробочку в руки, чтоб передать Антону, – она все равно не открыва… Ой, открылась…

Все вскочили и столкнулись лбами над открытым футляром. В глубине лежал серебряный медальон, очень похожий на Лёлин, но еще более странной формы – как будто кто-то писал букву «ка», но забыл дорисовать последнюю палочку

– Какой красивый… – завороженно пробормотала Маша.

– Береги его, – предупредила Лёля.

– Я могу его взять, да? – Маша аж подпрыгнула от радости.

– Он твой, – тут Лёля спохватилась, – если, конечно, Антон разрешит.

Антон, стиснув зубы, кивнул. Столовой хихикнул, но тут же отвернулся, делая вид, что вытирает стол.

– Так, рассказываю план на сегодня, – сообщил Антон, после того как улеглись все охи и ахи по поводу нового медальона. – Кладовой прочистил воздуховод, и мы можем спуститься в подземелье. Все, кто хочет, конечно. Оттуда пробуем выбраться на поверхность. Если у нас это получается, то возвращаемся за остальными. Если не получается, то… все равно возвращаемся. Кто идет?

Все подняли руки.

– Тогда вперед!

– Забыли, забыли! – закричал из кухни Столовой. – Самое главное забыли!

– Что?

– Да я ж вам разрыв-травки заварил вашей.

Столовой поставил на стол еще теплую бутыль, заткнутую газетной пробкой. У Севки разгорелись глаза.

– Ух ты! – воскликнул он. – Какая доза? И какая взрывная сила?

– Какая взрывная сила? – удивился Столовой.

– Ну применять ее как?

– Да просто! – пожал плечами Столовой. – Плеснуть на какую-нить вещицу, она и отворится.

Второе путешествие в подземелье оказалось намного проще. То ли Кладовой действительно немного прочистил пути, то ли воздуха стало больше, то ли уверенности в себе, но в этот раз путь показался Антону с Лёлей гораздо короче. Похоже, трудолюбивый старичок прочистил заодно и сам коридор, потому что даже Мишка с Любой проходили относительно свободно, только кое-где приходилось протискиваться боком. Потруднее приходилось Мишке, тащившему несколько лопат. За ними топал Севка, который с предельной осторожностью нес бутыль с настоем разрыв-травы. Замыкала экспедицию Маша с трофейной шпагой на изготовку.

Дверь в каменный зал осталась открытой, и внутри было не душно, даже прохладно.

– Где будем взрывать? – деловито спросил Севка.

– Давай здесь, – Антон показал на дальнюю от двери стенку, – а мы на всякий случай там постоим.

Антон вывел всех за дверь и на случай взрыва велел всем зажмуриться.

– Севка! – крикнул он внутрь. – Начинай с самой малой дозы!

– Не учи Менделеева водку варить! – ответил Севка, но по его голосу было ясно, что и этот бывалый экспериментатор слегка дрейфит. – Внимание… одна капля!

Что-то булькнуло, зашипело…

– Ох… – раздалось из комнаты.

– Кажется, – прошептала Маша, – не взорвалось.

Все как по команде бросились в зал. Когда после небольшой толкучки в дверях экспедиция сгрудилась возле Севки, перед ним мерцало марево, которое быстро таяло в свете фонариков.

– И что это было? – спросил Антон.

– Это не взрывчатка! – возмущенно ответил Севка. – Это… галлюциноген какой-то!

И уже смело окропил стенку настоем. Снова раздалось легкое шипение, и из стены, как голограмма, выдвинулось суровое мужское лицо. Именно суровое, другого слова и не подберешь. Крупные черты лица, светлые волосы собраны в хвост, лицо закопченное… Видение было живое: лицо хмурилось, как будто было не очень довольно тем, что видело перед собой. Вдруг губы беззвучно зашевелились. Антон попытался потрогать объемную картинку, но рука прошла насквозь, а сама «голограмма» заколыхалась и начала таять.

– Кто это? – тихо спросила Люба.

– Это каменщик, – ответила Лёля, – мастер, который клал эту стену. Теперь понятно…

– Что понятно?! – Севка продолжал чувствовать себя обманутым. – Он же сказал, что если плеснуть, вещь разломается!

– Не разломается, а отворится! – поправила Лёля. – То есть откроется. Вот она и открыла нам себя… свою душу…

Мишка нервно оглянулся и покрепче сжал медную трубку, с которой не расставался все это время.

– А что, – спросил он, – эти все каменюки… одушевленные?

Лёля недоуменно посмотрела на него:

– У всех вещей есть душа. И память. Ты не знал?

– Антинаучно! – возразил Севка, но Антон остудил его пыл, помахав перед носом фонариком.

– А фонарик на вечном двигателе – это как, научно?

Севка промолчал, но по его лицу легко читалось все, что он думал про глупые фантазии всяких девчонок и про недобросовестных домовых, которые вместо взрывчатки варят не пойми что.

– А я чувствую, – тихо сказала Люба, поглаживая стену, – в них что-то есть…

Севка рассерженно поднял бутылку, явно собираясь вылить ее содержимое на пол, но Лёля успела поймать его за руку.

– Погоди! Это очень ценный напиток! Он нам пригодится! – спохватившись, Лёля обернулась за помощью к Антону. – Правда, Антон?

Антоха чуть не сплюнул. Ну почему он должен поддерживать все ее идеи? Только потому, что она… привела его тогда в чувство? Но все-таки в словах Лёли был смысл. Судя по всему, отвар мог для чего-нибудь пригодиться.

– Вылить всегда успеем, – сказал он сурово. – Ты лучше подумай, как наверх пробиться.

– Без взрывчатки?

– Зато с Мишкой и Любкой. Давай, придумывай!

Севка неохотно отдал бутылку Лёле и кивнул Мишке с Любой:

– Пошли.

Те безропотно вышли из зала вслед за Севкой. Маша, которая все это время бродила по залу, подняла с пола какую-то штуковину и протянула Лёле:

– А капни сюда! Интересно, что оно расскажет!

Лёля снова вопросительно глянула на Антона. «Ага, – подумал он, – можно подумать, я ей что-то запретить могу!» Но, рассмотрев штуковину, которая оказалась наконечником стрелы, присвистнул:

– Да, Машка, хорошую цацку ты нашла!

Лёля продолжала ждать разрешения. Антоха понял, что, несмотря на все доводы разума, ему это приятно.

– Ну капай… – сказал он предельно равнодушно.

Лёля по неосторожности не капнула, а плеснула…

Машка завизжала и выронила находку. Лёля охнула. Даже у Антохи во рту пересохло.

Весь подземный зал мгновенно заполнился людьми в кольчугах и кожаных доспехах. В первый момент показалось, что это не люди, а монстры: с перекошенными в беззвучном вопле ртами они бросались друг на друга, рубили мечами, били щитами, булавами, даже шлемами – всем, что подворачивалось под руку. Из ран хлестала кровь, враги, сцепившись, катались по убитым и раненым…

– Это война, – сказал Антон, просто чтобы разогнать тишину.

В безмолвии этот кошмар казался еще ужаснее.

Маша закрыла глаза ладонями:

– Это… это не война! Это… бойня какая-то! Не могу смотреть!

– А война – это всегда бойня, – неожиданно для себя самого, как-то очень по-взрослому сказал Антон. – Это тебе не кино про мушкетеров.

И он принялся разгонять видение руками, чтобы оно побыстрее исчезло.

После первого опыта они стали осторожнее. Антон отобрал бутыль у Лёли – к огромному ее облегчению – и приказал поискать что-нибудь не такое опасное. И более интересное. А самое главное – что-нибудь похожее на подсказку, как отсюда выбраться.

Очень скоро Лёля наткнулась на странный гребешок.

– Антон, давай на него капнем! На нем какие-то знаки, – сказала девочка, вертя в руках находку.

Антон подошел, предельно осторожно наклонил бутылку…

И появилась картинка: мальчик хохочет во все горло. Поодаль сидит женщина, которая держит в руках гребешок и сурово смотрит на ребенка. Потом не выдерживает и улыбается. Потом что-то говорит.