Старьёвщик - Биссон Терри Бэллантин. Страница 37

– Когда-то Вегас считался вторым по богатству городом Америки и на короткий двухлетний промежуток вторым по величине, – известила меня Генри. – Третий по потреблению электричества и четвертый по потреблению воды. Второй по количеству иммигрантов и пятый по количеству эмигрантов.

– Изумительно, – откликнулся я.

Я узнал мало нового, но Генри, похоже, хотелось поговорить.

Рассвело. Она сидела рядом со мной, маленький мужичок стоял на кресле между ее колен, уставившись вперед, пока мы прибавляли скорость, стремясь на запад, через песок и соль, пыль и камни, и горы, будто догоняя встающее солнце. Генри стала дружелюбнее, родив ребенка. Мне уже не приходилось говорить самому с собой, хотя большинство ее замечаний были сухими и библиотекарскими.

– Все это относится к периоду его существования в качестве части Соединенных Штатов, – продолжала она. – Вегас первым вышел из союза и четырьмя годами позже первый (за шесть месяцев до Венеции!) получил признание со стороны ООН в качестве города-государства со своим гражданством, традициями, денежной единицей и налогами.

И конечно, остался без поддержки энергетических станций: для начала нам надо придумать, как пробраться внутрь.

– Поверните к восточным воротам, – посоветовал искатель.

Въезд пропустил нас на длинный бульвар, прорезавший как стрела – или шрам – паутину большей частью заброшенных окраин. Некоторые из них до сих пор были покрыты «ожогами» – амебообразной предохраняющей плесенью, которой когда-то покрывался каждый жилой комплекс второго уровня в Америке, пока не открыли, что после года на солнце плесень становится растворимой в воде.

– Встаньте в очередь у восточных ворот, – ожил искатель. – Добро пожаловать в Вегас. Здесь заканчивается поиск номер двадцать. Нажмите «выход», чтобы вернуться к геопоиску. Нажмите «меню», чтобы начать новый поиск.

У восточных ворот не оказалось очереди. Согласно Генри, а она – достоверный источник информации,

«большинство посетителей Вегаса въезжают в город с юга или запада». Потом она начала объяснять почему. Тем временем грузовик остановила женщина в традиционном комбинезоне в стиле Вегаса с блокнотом и именным жетоном: Любопытная Карен.

– На сколько планируете остаться? Я быстро посчитал в уме:

– На неделю.

– Пятнадцать сотен.

Мне не пришлось имитировать кислую мину.

– Неужели нельзя просто собрать дорожный налог?

– Вы получите деньги обратно фишками, жетонами, купонами, – пояснила Карен, – как только въедете в отель. Где вы останавливаетесь?

– Еще не решили, – сказал я. – У нас уже есть фишки.

Я показал ей две белые и одну красную, которые последний Боб дал нам на кремацию. Тут я немного просчитался.

– Индейцы, – проворчала она, качая головой. – Обесценены как дефективные. Что за запах?

– Подозрительно пахнет, – вторила ей Гомер из фургона.

Любопытная Карен просунула голову в окно.

– Говорящая собака?

– Любопытная Карен, – прочитала Генри ее жетон. – Каждый житель Вегаса носит именной жетон. Уважение при описании необязательно.

– Это труп? – Мы приехали на кремацию, – объяснила Генри. – В Вегасе больше крематориев на квадратный сантиметр, чем в любом другом городе мира.

– Что же вы сразу не сказали? Тогда я могу дать вам один день, – сказала Карен, вырывая лист из блокнота и приклеивая его на наше лобовое стекло. – Но помните, что тело нельзя выбрасывать на улицу!

– Запомним, – пообещал я.

И уже собирался отъехать, когда она подняла руку. Я услышал пиканье из-под грузовика и посмотрел наружу и вниз. Нас сканировали. Техник в комбинезоне шарил под грузовиком длинной антенной.

– Поймал! – воскликнул он.

Вытащил антенну, а на ней, прилипнув на конце, яростно размахивая крыльями и в панике мигая маленьким красным глазом, забился жучок.

Я съежился, когда его уронили в каменный горшок. Съежился, когда захлопнулась крышка и когда ее запечатали стальной печатью. И снова съежился, когда горшок поставили в длинный железный шкаф рядом с другими горшками, а потом сам шкаф скользнул в отверстие в бетонной стене.

Ворота закрылись, и Любопытная Карен пропустила нас вперед.

– Приятной поездки.

– Вегас, – повторил маленький мужичок со своего места на коленях Генри.

– Прекрасно пахнет, – отметила Гомер.

– Бензин, – ответил я, когда мы вклинились на кольцевую дорогу с движением против часовой стрелки.

Наш грузовик все еще держался на электричестве, но большинство машин, автобусов и такси вокруг выпускало невидимые (и не такие уж невидимые) клубы дыма.

Наклейка действительна только один день. А я даже не уверен, что ищу. Альбом? Панаму? Искатель не поможет, мы предоставлены самим себе.

Мы дважды проехали по кольцевой, чтобы проникнуться атмосферой места. Вначале шли два больших отеля-казино: «Палладиум», «Миллениум», «Риалто», «Пентиум», «Фантазия», «Империал» и так далее, и тому подобное – каждым следующий еще выше и еще роскошнее, чем предыдущий.

Маленький мужичок пребывал в особенном восхищении.

– М'ленни, – сказал он, сворачивая свою маленькую голову, чтобы посмотреть вверх.

Или по крайней мере так мне показалось.

– Ленни? – переспросила Генри, кривясь, будто сами звуки причиняли ей неудобство. – Значит, так тебя зовут?

– М'ленни.

Так его с тех пор и называли, Ленни. Следующей (полдень на часах кольцевой) шла коммерческая полоса – «ООН», «Тай Too», «Дворец Дианы» со входом через протянутую ладонь, «Ватикан» со спиральными линиями и охраной в виде двух швейцарских гвардейцев, «Лувр». Потом (девять часов) шли тематические парки и семейные развлечения, разнообразные и новые: «Цирк братьев Маркс», «Мистер Роджерс», «Небесные врата» с гигантскими вращающимися кроссовками «Найк», «Флирт», сирены без конца (слышимые за тысячи миль). Внизу (шесть часов) одно– и двухэтажные дома бракосочетания и разводов, прокат новых и подержанных автомобилей, мотели, разнообразные сувенирные магазинчики и крематории.

Я остановился у первого крематория под горящей неоновой вывеской.

– Пахнет паленым, – заметила Гомер.

Генри внезапно проснулась и увидела указатель: «Быстрая кремация».

– Спешим? – спросила она.

– Давай управимся поскорее, – предложил я. – И снова станем законопослушными.

– Мы не сможем завести грузовик.

– Я не стану его выключать.

Служащего за длинным столом звали Эмоциональный Вомак, судя по его жетону. Он проводил меня обратно к грузовику.

– Ковер сжигать вместе с ним? – осведомился служащий.

– Ни в коем случае, – отрезала Генри.

– Мы бы предоставили скидку.

– Сколько? – спросил я.

– Десять процентов. Ковер выглядит неплохо. Плюс мы забираем ботинки, все из карманов, протезы и так далее, а вы получаете скидку.

– Скидку с чего? – поинтересовался я. – То есть какова вообще цена?

– Цена удивит вас. Удивит и порадует. Он семейный?

– Можно и так сказать, – ответила Генри. – То есть да, но мы не родственники. Так точнее.

– Нельзя сразу заводить разговор о цене, когда имеешь дело с родственниками, – пояснил Эмоциональный Вомак, – главное прислушиваться к их чувствам.

– Пахнет паленым, – повторила Гомер.

Цена, когда нам наконец ее объявили, покрыла как раз все наши сбережения: две белые и одну красную фишки. Даже со скидкой за ковер.

– Ваши индейские штучки ничего не стоят, – добавил Вомак. – Не следовало им продаваться Дании.

– А что же прах? – спросил я, вместе с Вомаком затаскивая Боба, завернутого в ковер, в приемную. – Вы дадите нам что-нибудь, куда можно его положить?

– Лучше, – заявил Вомак. Он показал мне пластиковую урну со штрихкодом между двух ручек. – Для тех, кому не терпится отослать любимого родственника домой. Гравировка. Как его имя?

– Зависит от нее, – сказал я, показывая взглядом на Генри. – Роберт или Боб?

– Боб, – ответила Генри. – Наш Боб. Мой Боб.

– Пахнет липко, – заявила Гомер.