Александр Суворов - Григорьев Сергей Тимофеевич. Страница 2
Словно повинуясь команде Вени, комендор стреляет.
«Рыгнув белым дымом, мортира с ревом отпрыгнула назад. На чужом пароходе рухнула верхняя стеньга на первой мачте. Чужой фрегат убрал паруса, но не успел повернуться для залпа, как Веня скомандовал:
– Лево на борт! Всем бортом пли!»
И эта команда Вени оказывается правильной и поэтому совпадающей с действиями комендора.
«Владимир» повернул и дал залп всем бортом. Веня приставил кулак к левому глазу зрительной трубой и увидел: чужой сделал поворот и, не дав залпа, пошел в море, держа к весту.
– А-а, хвост поджал! Струсил! Ура, братишки! Наша взяла! Ура!
В повести «Малахов курган» Григорьев показывает беспримерный героизм защитников Севастополя, патриотизм и мужество русского народа.
Я помню Сергея Тимофеевича грузным высоким человеком, с седой бородой и грустным взглядом задумчивых глаз, иногда вспыхивающих озорным блеском за стеклами старомодных очков.
Он имел обыкновение, прощаясь с собеседником, отдавать по-военному честь, произносить короткое словечко «чик» и тут же с улыбкой пояснять: «Честь имею кланяться».
Помню такой случай. В годы Великой Отечественной войны Сергей Тимофеевич написал для Военно-морского издательства повесть об адмирале Макарове («Победа моря» – так называется ее вариант для детей). Рукопись прочел строгий рецензент – контр-адмирал и указал автору на некоторые неточности в военно-морских терминах: корабли-де не «плавают», а «ходят», а парус яхты не «клонится», а «ложится» и тому подобное.
Сергей Тимофеевич, ознакомившись с отзывом, размашисто наискось начертал: «Не согласен». И подписался: «Вице-адмирал С. Григорьев». С точки зрения редакторов, это было недопустимым озорством и нарушением устава, но Григорьев был человек штатский и любил пошутить.
С. Т. Григорьев был и остается одним из любимых юным читателем авторов. Он прожил большую жизнь и всегда отлично знал то, о чем писал.
«Окидывая взглядом свой жизненный путь, я с трепетом вижу, что был участником… событий на протяжении более половины столетия. И какого столетия!» – писал он в 1950 году, когда ему исполнилось семьдесят пять лет.
Г. Шторм
Александр Суворов
Историческая повесть
Горжусь, что я русский!
Глава первая
Cтоял август 1742 года. В усадьбе Суворовых спать ложились рано, чтобы не тратить даром свечей. Отужинали. Василий Иванович закурил трубку, единственную за сутки, чем всегда кончался день.
Мать, как обычно, поставила Александра на молитву. Читая вслух дьячковской скороговоркой слова молитвы, Александр, где следовало, становился на колени.
– Не стучи лбом о пол! – зевая, говорила мать.
Александр стучал нарочно. Ему нравилось, что при каждом ударе в вечерней тишине гулко отдавалось подполье.
Молитва кончилась. Александр поцеловал руку отца, потом матери и отправился спать. В темных сенях мальчик привычно взбежал по крутой лестнице в свою светелку.
Лежа на кровати под одеялом из колючего солдатского сукна, Александр терпеливо ждал, когда внизу угомонятся. Отсюда, из светелки под крышей, слышно все, что делается внизу.
Вот смолкли сердитое ворчанье матери и плач сестры Аннушки. Перестал шаркать туфлями по полу отец, и за ним затворилась с пением дверь спальной.
Все стихло, и тогда наконец Александр услышал привычный и любимый звук: старый дом протяжно крякнул, как будто и он, вздохнув, укладывал свои старые кости на убогую, расшатанную кровать. Скрип разлаженных половиц от тяжелых шагов взрослых, от детской беготни, от движения мебели и вещей прекратился. Все наконец пришло в равновесие покоя. Дом заснул.
Александр поднялся с постели тихо и осторожно, по-кошачьи, чтобы не нарушить покоя старого дома.
Нашарив в темноте огниво [1], мальчик выкресал огня и, раздув трут [2], зажег от него сeрничек [3]. Мертвенно-синий огонек почти не светил. От серничка он зажег приготовленную заранее лучинку. Светя лучинкой, Александр достал из-под подушки огарок восковой свечи чуть ли не в руку толщиной и зажег ее. Лучинку задул.
Запахи сменялись по порядку: сначала паленый запах стальной искры от кремня, потом затхлый дымок трута, удушливая сера, дегтярный дух березовой лучины, и, наконец, запахло медом от восковой свечи.
Александр завесил оконце одеялом, чтобы не тревожить светом спущенных во дворе цепных собак, взял с полки книгу, раскрыл ее на постели и начал листать, стоя перед книгой на коленях, со свечой в руке.
Место, дочитанное вчера, заложено сухим кленовым листом. Сладко забилось сердце. Вчера он уже заглядывал вперед и догадывался, каковы-то предстанут воинам Ганнибала [4] Альпийские горы, как-то пойдут по кручам и узким тропинкам слоны и, главное, что скажет своим воинам перед битвой полководец.
Александр не торопил сладких мгновений, он раскрыл книгу на титульном листе и – в который уж раз! – прочитал:
Римская история от создания Рима до битвы Актинския, то есть по окончании республики, сочиненная г. Ролленем, прежде бывшим ректором Парижского университета, профессором красноречия и членом Королевской академии надписей и словесных наук, а с французского переведенная тщанием и трудами Василия Тредьяковского, профессора и члена Санкт-Петербургской Императорской Академии Наук.
Медленно перелистывая книгу, мальчик читал знакомые уже страницы, одним взглядом узнавая всё сразу, подобно путнику, который, возвратясь из дальних странствований, видит привычное и родное.
Так он добрался до страницы, заложенной сухим кленовым листком.
«Армия была тогда уже облегчена ото всей рухляди [5] и состояла в 50 тысячах человек пехоты и 9 тысячах конницы да при 37 слонах, когда Ганнибал повел ее через Пиренейские горы, дабы потом переправиться через Падан [6]…
Воины Ганнибала, утомленные непрестанными стычками с галлами [7], роптали. Они боялись предстоящего перевала через Альпийские горы. Великий страх овладевал их сердцами, ибо их пугали рассказы, что те горы достигают самого неба.
Ганнибал обратился к воинам с речью, чтобы их успокоить. Он сравнил Альпы с пройденными уже и оставшимися позади Пиренеями. Что же карфагеняне вообразили себе об Альпийских горах? А это не что иное, как просто высокие горы. Хотя бы те и превосходили вышиной Пиренейские, однако нет подлинно земли, прикасающейся к небу и непроходимой для человеческого рода. Сие, впрочем, достоверно, что горы пахотные и что питают как человеков, так и животных, кои на них родятся.
Сами послы галлические, коих воины видят здесь перед собой, не имели крыл, когда те горы перешли. Предки сих самых галлов, прежде нежели поселились в Италии, куда были пришельцами, многократно переходили те горы во всякой безопасности и с бесчисленным множеством женска пола и малых детей, с коими шли искать себе новых обиталищ…
Речь Ганнибала окрылила войско.
Исполнясь смелости и бодрости, воздели все руки и засвидетельствовали, что готовы они следовать всюду, куда он их поведет.
Армия Ганнибала вступила в горы. И казалось, что они точно достигают неба снежными вершинами. Виднелись убогие хижины, рассеянные среди острых камней. Тощие, иззябшие стада бродили на лужайках. Их пасли люди волосатые, вида дикого и свирепого.
Все это привело опять в леденящий страх воинов Ганнибала. Войско встретило, однако, очень большие препятствия не столько от непроходимости гор, сколько от местных жителей, которые нападали на идущих, бросали в них камни, сваливая огромные глыбы с гор, дабы прекратить дальнейшее их движение.
Карфагенским воинам надлежало совокупно и биться с неприятелями, и с трудом едва держаться на крутых склонах. Превеликий беспорядок был от коней, везших обозы и рухлядь; испугавшись криков и завываний галлов, кони, иногда и пораненные камнями, опрокидывались на воинов и низвергали их в бездну.
Слоны, бывшие в передовом войске, шли очень медленно по тем крутым склонам. Но, с другой стороны, где ни показывались они, везде прикрывали армию от наскоков варваров, не смевших приблизиться к животным, коих вид и величина были для них новые.
После десятидневного похода Ганнибал прибыл наконец на самый верх горы. Наступил конец октября. Выпало много снега, покрывшего все дороги, и это привело в уныние всю армию. Заметив это, Ганнибал взошел на высокий холм, с коего видна была вся Италия, показал воинам плодоносные поля, орошаемые рекой Падан, на кои они почти вступили, и прибавил, что нужно сделать еще немного усилий – два небольших сражения, – чтобы окончить славно их труды, обогатиться навсегда и стать господами престольного города Римской державы.
Речь сия, исполненная блистательной надежды и подкрепляемая видением Италии, возвратила веселие и бодрость ослабевшему воинству.
И так продолжали они свой поход. Но дорога не стала легче. Напротив, так как приходилось спускаться, трудность и бедствия умножились, тем более что горы здесь были значительно круче.
На тропинках, узких, тесных и скользких, воины не могли, оступившись, удержаться и падали одни на других и опрокидывали друг друга. Хватаясь руками и цепляясь за кустарники ногами, воины спускались вниз.
Наконец они достигли мест, где уже росли большие деревья, и тут перед ними открылась большая пропасть. Чтобы устроить дорогу, Ганнибал велел срубить деревья и сложить из них большие костры по краю пропасти. Ветер раздул зажженное пламя костров. Камни накалились докрасна. Тогда Ганнибал велел поливать их водой и забрасывать снегом. Камни трескались и рассыпались.
Так вдоль пропасти была проложена пологая дорога, давшая свободный проход войску, обозу и слонам. Употребили четыре дня на сию работу и наконец прибыли они на места пахотные и плодоносные, давшие изобильно травы коням и всякую пищу воинам.
Армия Ганнибала заняла и разоружила город Турин. На реке Тичино [8] произошла первая крупная битва с римлянами. Перед боем Ганнибал обратился к воинам, говоря: „Карфагеняне! Небо возвещает мне победу (гром в то мгновение ударяет!) – римлянам, а не нам трепетать. Бросьте взоры на поле битвы. Здесь нет отступления. Мы погибнем все, если будем побеждены. Какое надежнейшее поручительство за торжество! Боги поставили нас между победой и смертью!“
Римляне были разбиты в этом бою. Однако они ждали подкрепления. Навстречу карфагенянам стремился римский полководец Семпроний со своими легионами. Ганнибал на берегу реки Треббии выбрал удобное место, чтобы действовать коннице и слонам, в чем состояла главная сила воинства его.
Устроив засаду, Ганнибал повелел коннице нумидийской перейти реку Треббию и идти до самого стана неприятельского, вызвать римлян на бой, а затем снова убраться за реку, чтобы увлечь за собой пламенного и заносчивого Семпрония на то место, где была устроена засада.
Что Ганнибал предвидел, то и случилось. Семпроний послал тотчас на нумидян всю свою конницу, потом шесть тысяч человек стрелков, за которыми по следовала вскоре вся армия. Нумидяне побежали нарочно. Римляне погнались за ними. Был в тот день туман очень сильный, да и выпало много снега. Римские воины перезябли. Преследуя нумидян, они вступили по грудь в воды реки, и тела их так оледенели, что трудно им было удержать свое оружие. К тому же они были голодны, потому что весь тот день не ели, а день уже клонился к вечеру.
Не так-то было со служивыми у Ганнибала. Они рано по его приказанию зажгли перед своими ставками огни и намазали все тело маслом, данным на каждый отряд, дабы быть у них телу гибким и к простуде стойким. Также и поели они не торопясь. Видимо, для войска есть великое преимущество, когда полководец сам за всем смотрит и все предвидит, так что от рачительности его ничто не уходит.
Заманив римлян на свою сторону реки, Ганнибал дал знак, и спрятанный в засаде отряд ударил в их тыл. Римские легионеры были опрокинуты в реку. Остальные погибли, растоптанные слонами или конницей. Перед Ганнибалом открылся путь на Рим через Апеннинские горы…»
1
Огниво – кусок камня или металла для высекания (выкресания) огня из кремня.
2
Трут – любой материал, воспламеняющийся от одной искры (кора, сухая трава и т. п.).
3
Серничек – серная спичка.
4
Ганнибал (247 или 246–183 гг. до н. э.) – один из знаменитых полководцев древности, государственный деятель Карфагена; нанес ряд сокрушительных поражений римским войскам во время 2-й Пунической войны (218–201 гг. до н. э.).
5
Рухлядь – здесь: обозы со всевозможным имуществом.
6
Падан – река в Италии, исток реки По.
7
Галлы – древние кельтские племена, населявшие территории современных Франции, Бельгии, Швейцарии, Северной Италии.
8
Тичино – река, протекающая в Швейцарии и Италии, левый приток реки По.