Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует - Линдгрен Астрид. Страница 19

Но Беппо считал, что если уж ты радуешься, то должен это продемонстрировать, то есть лаять и вилять хвостом, и он усердно делал и то и другое.

В отчаянии Андерс вытащил шоколад и сунул его Беппо.

– На, только молчи! – шепнул он.

Беппо принюхался. Он счёл, что приветственные излияния длились ровно столько, сколько требовали честь и достоинство дома, и потому перестал лаять и улёгся с довольным видом, чтобы насладиться чудесным клейким лакомством, которое преподнёс ему гость, – очевидно, в благодарность за радушный приём.

Андерс облегчённо вздохнул и тихонечко приоткрыл дверь в переднюю. Там начиналась лестница на второй этаж. Теперь оставалось только…

В этот момент наверху раздались шаги. Кто-то спускался, тяжело ступая по лестнице. Это был сам почтмейстер, в широкой ночной рубахе до пят! Его разбудил лай Беппо, и он пошёл проверить, в чём дело.

Андерс окаменел. Однако он тут же опомнился и нырнул за пальто, которые висели в углу передней.

«Если я не рехнусь после всего этого, значит, я настоящий герой!» – сказал он сам себе.

Только сейчас до него дошло, что семье почтмейстера, может быть, вовсе не нравится, когда к ним по ночам лазят в окна. Для Сикстена это будет в порядке вещей, он ко всему привык в войне Роз, а вот почтмейстер – другое дело.

Андерс даже задрожал при мысли о том, что с ним сделают, если обнаружат.

– Только бы не заметил, только бы не заметил! – шептал он, зажмурившись, когда почтмейстер, сердито ворча, прошёл совсем рядом.

Почтмейстер открыл дверь в кухню. Беппо, освещённый луной, лежал и смотрел на него.

– Мальчик, – сказал почтмейстер, – ты что это разлаялся?

Беппо не ответил. Он осторожно прикрыл лапой вкусное липкое угощение. Дело в том, что отец его хозяина вёл себя довольно странно. Не далее как вчера он забрал чу?дную мозговую кость, которой Беппо как раз собирался полакомиться, уютно расположившись на ковре в гостиной. Кто его знает, как он отнесётся к этой вкусной штуке. На всякий случай Беппо зевнул и огляделся с самым независимым видом. Почтмейстер успокоился, но всё же выглянул в окно для порядка.

– Есть здесь кто-нибудь? – негромко крикнул он.

Ему ответил лишь ночной ветерок. Конечно же он не мог слышать, как Андерс бормотал в своём углу:

– Нет, нет, никого там нет. Уверяю вас – ни души!

Андерс долго оставался в своём убежище. Лучше не шевелиться, решил он, пока не убедится, что почтмейстер опять уснул! Ждать было невыносимо скучно. Ему уже стало казаться, что лучшие годы своей юности он провёл, завернувшись в эти шерстяные пальто, от которых так щекотало в носу. Ждать – что могло быть хуже для такого деятельного человека, как Андерс! Наконец он не выдержал – вышел из своего угла и начал осторожно подниматься по лестнице. Каждую минуту он останавливался, прислушиваясь, но кругом царила полная тишина…

– Порядок! – с присущим ему оптимизмом заключил Андерс.

Но как ещё поведёт себя скрипучая дверь в комнате Сикстена? Он взялся за ручку, осторожно потянул… Вот здорово – дверь ничуточки не скрипела! Она открылась совсем беззвучно и легко. Видно, её только что смазали.

Андерс усмехнулся. Сикстен смазал дверь себе же на погибель. До чего милосердные враги! Только им намекнёшь на какое-нибудь неудобство, как они сломя голову кидаются тебе помочь, чтобы их же самих было легче оставить в дураках.

«Спасибо, милый Сикстен», – подумал Андерс и взглянул на постель, где спал этот несчастный. Он и не подозревал, что Великий Мумрик сегодня ночью поселится в его доме.

Глобус стоял на комоде, ярко освещённый луной. Ловкие руки Андерса быстро развинтили его. Великолепное убежище для Мумрика! Он вынул талисман из кармана штанов и поместил его в новое обиталище.

– О Великий Мумрик! – сказал Андерс, когда всё было готово. – Совсем недолго придётся тебе побыть среди язычников, не знающих закона! Белая роза скоро вновь вернёт тебя в лоно христиан и порядочных людей.

На комоде около глобуса лежали ножницы. Андерс заметил их, и его вдруг осенило: в старину, когда лазутчик пробирался в стан спящего врага, он обычно отрезал кусочек вражеского плаща, – по крайней мере, так было написано в книжках. Этот трофей служил неопровержимым доказательством того, что враг был у тебя в руках, но твоё благородное сердце не позволило тебе причинить ему зло. А на следующий день ты мог прийти, помахать лоскутом перед носом у врага и воскликнуть: «Падай ниц и благодари меня за то, что я даровал тебе жизнь, слизняк!»

Именно это и собирался сделать Андерс. Правда, у Сикстена не было плаща, зато был отличный рыжий чуб. Прядку из этого чуба Андерс намеревался захватить как трофей. Наступит день, когда Мумрик будет надёжно спрятан в другом месте. Вот тогда Алым придётся испить чашу позора до дна! Они услышат горькую правду о Мумрике в глобусе! И увидят клок волос, который вождь Белых роз срезал с черепа вождя Алых роз в полночь при свете полной луны.

Правда, луна вовсе не освещала Сикстена – кровать стояла в тени, у самой стены, – но это не смутило Андерса. Держа ножницы в одной руке, другой он пытался нащупать чуб Сикстена.

Вождь Алых был беззащитен. Вот его голова покоится на подушке! Андерс осторожно, но крепко ухватил прядь волос и чикнул ножницами.

И вдруг тишину ночи прорезал громкий крик. Но что это? Вместо грубоватого ломающегося мальчишеского голоса Андерс услышал пронзительный женский визг! Кровь застыла в его жилах, и он ощутил леденящий ужас. Андерс опрометью бросился к двери.

Верхом на перилах он соскользнул вниз, затем толкнул кухонную дверь, в два прыжка достиг окна и выпрыгнул с такой быстротой, словно за ним гналась целая стая злых собак. Он нёсся так до самого моста, наконец остановился, чтобы немного перевести дух. Локон он всё ещё держал в кулаке – не решился выбросить по дороге.

Андерс стоял, тяжело дыша, и с отвращением глядел на злополучный клок волос. Белокурый локон, несомненно, принадлежал какой-нибудь из тётушек, одному Богу известно какой. Очевидно, утренним поездом уехала только одна из них, но кто же мог это знать! Ну разве он был не прав, когда говорил, что соваться в дом, где полным-полно тётушек, опасно для жизни? Какой позор, какой ужасный позор! Охотиться за скальпом предводителя Алых роз и возвратиться с локоном белобрысой тётки! Такого унижения Андерс в своей жизни ещё ни разу не испытывал. Нет, он не расскажет об этом ни одному человеку на земле! Это будет страшной тайной всей его жизни, и он унесёт её с собой в могилу.

А теперь – избавиться от локона, и как можно скорее! Андерс протянул руку через перила моста и разжал пальцы. Чёрная вода тихо приняла странный дар, спокойно журча под мостом, словно ничего особенного не произошло.

А в доме почтмейстера поднялся страшный переполох. Почтмейстер и его жена, перепуганные, прибежали к тёте Аде. Даже Сикстен примчался из своего чулана на чердаке, куда его выселили на время пребывания родственников.

Почтмейстер допытывался, почему, ради всего святого, тётя Ада вдруг так дико закричала среди ночи. «Потому что здесь был вор», – утверждала тётя Ада. Почтмейстер зажёг свет во всём доме, обследовал все углы, но никаких воров не обнаружил. Столовое серебро было на месте. Не было только Беппо, но он, наверное, вышел, по обыкновению, в сад. Как тётя Ада не понимает: будь это действительно вор, Беппо залаял бы и поднял всех на ноги. Ей просто приснился дурной сон, вот и всё. Они постарались успокоить её и посоветовали попытаться уснуть.

Но, оставшись одна, тётя Ада уснуть не могла. Она была слишком взволнованна. Что бы там ни говорили, а она-то твёрдо знала, что в комнате кто-то побывал. Тётя Ада закурила сигарету, немного успокоилась, потом достала зеркальце, чтобы посмотреть, не оставило ли пережитое потрясение следов на её красивом лице.