Клад - Гусев Валерий Борисович. Страница 27

— Пора, — сказал я, когда в доме начал угасать смех, а пятнистый охранник, похихикав, улегся прямо на крыльце и захрапел, положив под голову дубинку, и время от времени чихал во сне.

Мы взяли приготовленную веревку и побежали к дому. Вязать бандитов…

И вдруг сзади раздался взрыв. Мы присели от неожиданности и обернулись: в небо прекрасной ракетой летела наша палатка, и ее растяжки свисали как парашютные стропы. Потом из нее на землю грохнулась скороварка без крышки, и палатка плавно совершила мягкую посадку на лужайку.

— Вот это да! — восхитился Алешка. — Ты скороварку не выключил. Она и взорвалась.

И тут откуда ни возьмись, будто их разбудило взрывом, посыпались из засады омоновцы — из кустов, с деревьев, прямо из-под земли. В масках, касках и бронежилетах, с автоматами с двойными рожками, они мгновенно блокировали дом.

— Ну вот, — разочарованно протянул Алешка. — Сорвали нам всю операцию.

Откуда-то появился зеленый в желтых пятнах автобус. Омоновцы начали выводить из дома сонных бандитов и забрасывать их в автобус как дрова. Мы подошли поближе. Посмотреть.

Сникерса, как самого важного, вынесли на носилках. А последним вывели нашего приятеля в белых носках. Он блаженно улыбался, свесив голову на грудь, и пытался что-то напевать веселенькое. Наткнувшись на меня взглядом, он радостно рассмеялся и сказал, давясь от смеха:

— А я тебя где-то видел.

— Брысь! — сказал Алешка.

— Ладно, — согласился наш веселый приятель, еще раз хихикнул и окончательно уснул. Его тоже закинули в автобус. В отдельно стоящую машину складывали, как положено, конфискованное оружие, боеприпасы и наркотики. К нам подошел — сразу видно — начальник, полковник милиции.

— Забирайте свой агрегат, — сказал он нам, — и садитесь в машину. — И показал на синенький «уазик» с решетками. Очень мило!

Мы приехали в Управление внутренних дел. Во дворе было много людей с оружием и машин с мигалками. Немножко в сторонке стояла наша знакомая белая «волга», и около нее лаяла служебная собака. Выходит, бандита с трубкой тоже задержали.

Мы долго шли какими-то длинными коридорами, где было много дверей. И мне все время чудился знакомый сладковатый запах. Будто кто-то прошел перед нами с трубкой в зубах. Я толкнул Алешку локтем. Он молча кивнул и прижал палец к губам. Понял…

Наконец мы пришли в кабинет начальника. Здесь собрались все руководители операции. Их было не меньше, чем непосредственных участников. Они сидели за длинным зеленым столом и вдоль стены и что-то черкали в блокнотах. А посреди комнаты нахально расхаживал в милицейской форме, дымя своим бородатым мужиком… тот самый бандит из белой «волги», который вчера любезничал со Сникерсом.

Мы переглянулись, Алешка даже вытаращил глаза. Но тут пришел начальник, сел за свой стол, повертел в руках карандаш и сказал нам строго:

— Ну, орлы-сыщики, рассказывайте! — И мы, конечно, все чистосердечно рассказали. Ну… почти все. И почти чистосердечно. И в ответ услышали кое-что новенькое. Оказывается, это не ОМОН сорвал нам операцию, а мы чуть не помешали ему. Очень мило?

— Вы безрассудно рисковали, — выговаривал нам полковник. — Такими делами должны заниматься профессионалы. Это вам не игрушки. Это вам опасные преступники. Даже нам никак не удавалось их задержать. Как только мы готовились взять их с поличным, они мгновенно ускользали…

— Еще бы! — сказал я. — Ведь они вовремя получали информацию.

— Что? — вскричал полковник. — От кого?

— Вот от него, — сказал я и показал на милиционера с трубкой.

— Что? — тоже воскликнул бандит и чуть не подавился дымом.

— Каков наглец! — и еще быстрее, кашляя в кулак, заходил по комнате, приближаясь к окну.

— Он вчера договаривался с боссом о встрече. А сам опоздал. — В руках предателя появился пистолет. Он бросился к окну. Но тут же пистолет отлетел в одну сторону, трубка — в другую, а сам он — в третью — врезался спиной в стену, сполз по ней на пол и закатил глаза. Мы даже не успели разглядеть, кто из «профессионалов» так его приложил.

— Ах ты, сволочь! — сказал кто-то в тишине и подобрал пистолет. А еще кто-то защелкнул наручники на его лапках. Во так вот! Полковник подошел к нам, пожал руки и сказал:

— Спасибо! Мы обязательно наградим вас ценным подарком и сообщим в школу о вашем героическом поступке. И вашим родителям — тоже.

— Родителям не надо, — решительно предупредил Алешка. — Им и без этого не скучно. — И все засмеялись.

— Мы свободны? — спросил я. — А то как бы наши велосипеды не увели.

— Пусть только кто попробует! — пригрозил полковник.

Мы попрощались и пошли. Но в дверях Алешка остановился и выдал под занавес:

— Кстати, о ценном подарке. Мы завтра клад будем изымать в старой усадьбе, в районе часовни. Приезжайте к четырнадцати ноль-ноль, получите свои законные семьдесят пять процентов стоимости.

Мы благополучно вернулись домой, незаметно разложили по местам остатки похищенного имущества и спрятали на чердаке неузнаваемую скороварку. А когда вечером поливали из шланга огород, то хихикали и перемигивались.

— Что натворили? — спросил дядя Коля. — И где, наконец, твой клад? Надоело мне пешком ходить, хочу на тракторе ездить.

— А грузовичок с круглыми колесами не хочешь? — спросил Лешка. — Тогда завтра получишь. Если в магазин не опоздаю до закрытия.

— Значит, завтра за кладом поедем? — радостно потер руки дядя Коля. — Тогда давай уж пораньше. Чтобы в магазин успеть. До закрытия.

— Пораньше нельзя, — не принял шутки Алешка. — Я на четырнадцать часов представителей правоохранительных органов пригласил. И прессу заказал — брифинг буду давать.

— Во так вот? — спросил дядя Коля, не моргнув глазом.

— Эт-точно, — ответил Алешка.

На следующий день, после обеда, Алешка распорядился, чтобы дядя Коля взял хороший фонарь, самую большую отвертку, зубило, молоток. И тачку.

Дядя Коля пожал плечами и согласился. Он уже знал, что с Лешкой спорить бесполезно. Алешка был немногословен и деловит.

— Кто со мной пойдет? — спросил он. — За кладом?

— Все пойдем, — вздохнул папа. — А то ты один его не унесешь. Сил не хватит, на золото и брильянты.

И мы отправились в развалины усадьбы. Впереди Алешка — независимый, небрежный в походке, утомленный подвигами и славой триумфатора. За ним — тачка, которую мы катили по очереди (кроме Алешки, конечно). Замыкающим — мама, которая в глубине души надеялась, что и ей что-нибудь перепадет из наследства далеких предков — колечко там или браслетик.

Потом нас догнал сумасшедший учитель. Они с Алешкой раскланялись, и учитель скромно пылил сзади.

— Вот здесь меня содержали под стражей, — сказал Алешка, когда мы остановились у заросшей крапивой и кустами часовни. — Спускаемся вниз. Инструменты берем с собой.

И мы спустились по разбитым ступеням в темноту и сырость мрачного подземелья. Дядя Коля включил фонарь и повел лучом по сырым стенам. Ой, как мне здесь не понравилось! Полуразвалившиеся своды, какое-то зловещее капанье в углу, ниши с древними покойниками, мраморные плиты в трещинах и паутине. Я как подумал, что Лешка здесь пережил, меня прямо затрясло.

И маму тоже — она обхватила его и прижала к своему боку. Но Лешка, выскользнув из ее руки, подошел к одной из плит, закрывающей нишу с саркофагом, дядя Коля осветил ее фонарем, и мы с трудом разобрали выбитую в камне и почти забитую пылью веков надгробную надпись старинными буквами: «Спи крепким сном, любимый Муж, заботливый Отец, милый Дедушка Сергей Александрович Оболенский».

— Ну и что? — спросил папа.

— Дома расскажу, — ответил Алешка. — Отворачивай винты.

Действительно, плита была привинчена по углам большими медными винтами. Позеленевшими, навек вросшими в камень.

— Может, не стоит? — осторожно сказал дядя Коля. — Не будем тревожить прах вашего предка? — Алешка с обычной выразительностью пожал плечами: