Лесные сказки и были (сборник) - Бианки Виталий Валентинович. Страница 10
Острые колючки и тут сослужили ему верную службу: Зимородок больно наколол себе об них глотку и выпустил свою добычу.
Я проходил в это время по берегу речки и видел, как он выронил рыбку из клюва. Она упала на песок как раз у моих ног.
Я поднял израненного Остропёра, отнёс к себе домой и посадил в банку из-под варенья.
Теперь Остропёр выздоровел. Он не так красив, как золотые рыбки, но куда интереснее их.
Когда придёт весна, я пущу к нему серебристо-голубых самок. Он сейчас же снова примется строить себе дом. И уж тут, в стеклянной банке, все мои гости могут видеть, как ловко это делает простая рыбка-колюшка и сколько трудов ей стоит выходить смешных маленьких колюшат с большим пузырём под брюшком.
АНЮТКИНА УТКА
От осенних дождей разлилась вода в запруде.
По вечерам прилетали дикие утки. Мельникова дочка Анютка любила слушать, как они плещутся и возятся в темноте.
Мельник часто уходил на охоту по вечерам.
Анютке было очень скучно сидеть одной в избе.
Она выходила на плотину, звала: «Уть, уть, уть!» – и бросала хлебные крошки в воду.
Только утки не плыли к ней. Они боялись Анютки и улетали с запруды, свистя крыльями.
Это огорчало Анютку.
«Не любят меня птицы, – думала она. – Не верят мне».
Сама Анютка очень любила птиц. Мельник не держал ни кур, ни уток. Анютке хотелось приручить хоть какую-нибудь дикую птицу.
* * *
Раз поздним осенним вечером мельник вернулся с охоты. Он поставил ружьё в угол и сбросил с плеч мешок.
Анютка кинулась разбирать дичь.
Большой мешок был набит стреляными утками разных пород. Анютка всех их умела различать по величине и блестящим зеркальцам на крыльях.
В мешке были крупные кряковые утки с фиолетово-синими зеркальцами. Были маленькие чирки-свистунки с зелёными зеркальцами и трескунки – с серыми.
Анютка одну за другой вынимала их из мешка, считала и раскладывала на лавке.
– Сколько насчитала? – спросил мельник, принимаясь за похлёбку.
– Четырнадцать, – сказала Анютка. – Да там будто ещё одна есть!
Анютка запустила руку в мешок и вытащила последнюю утку. Птица неожиданно вырвалась у неё из рук и быстро заковыляла под лавку, волоча разбитое крыло.
– Живая! – вскричала Анютка.
– Давай её сюда, – велел мельник. – Я ей живо шею сверну.
– Тятенька, отдай утку мне, – попросила Анютка.
– На что она тебе? – удивился мельник.
– А я её вылечу.
– Да это ж дикая! Она не станет жить у тебя.
Пристала Анютка: отдай да отдай, – и выпросила утку.
Стала кряква жить в запруде. Анютка привязала её за ногу к кусту. Хочет утка – в воде плавает, захочет – на берег выйдет. А больное крыло Анютка ей чистой тряпочкой перевязала.
Подошла зима.
По ночам воду стало затягивать ледком. Дикие утки больше не прилетали на запруду: улетели на юг.
Анюткина кряква стала тосковать и мёрзнуть под кустом.
Анютка взяла её в избу. Тряпочка, которой Анютка перевязала утке крыло, приросла к кости да так и осталась. И на левом крыле кряквы теперь было не синее с фиолетовым отливом зеркальце, а белая тряпочка. Так Анютка и назвала свою утку: Белое Зеркальце.
Белое Зеркальце больше не дичилась Анютки. Она позволяла девочке гладить её и брать на руки, шла на зов и брала еду прямо из рук. Анютка очень была довольна. Ей не было теперь скучно, когда отец уходил из дому.
* * *
Весной, как только растаял лёд на реке, прилетели дикие утки. Анютка опять привязала Белое Зеркальце на длинную верёвку и пустила в запруду. Белое Зеркальце верёвку стала щипать клювом, кричала и рвалась улететь с дикими утками.
Анютке стало жалко её. Но жалко было и расставаться с ней. Однако Анютка рассудила так: «Что ж силком её держать? Крыло у ней зажило, весна, она хочет детей выводить. А вспомнит меня, так вернётся».
И отпустила Белое Зеркальце на все четыре стороны. А отцу сказала:
– Ты, как будешь уток бить, зорко гляди, не мелькнёт ли на крыле белая тряпочка. Не застрели Белое Зеркальце!
Мельник только руками всплеснул:
– Ну, хозяйка! Сама своё хозяйство разоряет. А я думал: вот съезжу в город, селезня куплю, – Анюткина утка детей нам выведет.
Смутилась Анютка.
– Ты ничего мне про селезня не говорил. Да ведь, может, не поживётся Белому Зеркальцу на воле, так она ещё назад воротится.
– Дура ты, дура, Анютка! Где ж это видано, чтобы дикая птица назад в неволю ворочалась? Как волка ни корми, он всё в лес смотрит. Попадёт теперь твоя утка ястребу в когти – и поминай, как звали!
* * *
Тепло прибывало быстро. Река разлилась, затопила кусты на берегу. Полилась вода дальше, затопила лес.
Уткам плохо пришлось в тот год: пора нестись, а земля вся в воде – негде гнезда выстроить.
Зато Анютке весело: лодка есть – плыви, куда хочешь.
Поплыла Анютка в лес. Увидела в лесу старое дуплистое дерево.
Стукнула веслом по стволу, а из дупла кряковая утка – шасть! – и прямо на воду у самой лодки. Повернулась боком. Анютка глядит – и глазам не верит: на крыле белая тряпочка! Хоть грязная стала, а всё заметна.
– Уть, уть! – кричит Анютка. – Белое Зеркальце!
А утка от неё. Плещется в воде, словно подшибленная.
Анютка за ней на лодке. Гналась, гналась – уж из лесу выбралась. Тут Белое Зеркальце поднялась на крылья жива, здоровёшенька – и назад в лес.
«Хитришь ты! – думает Анютка. – Да меня не проведёшь: ведь это ты от гнезда меня отводишь!»
Вернулась назад, разыскала старое дерево.
Заглянула в дупло, – а там, на донышке, двенадцать продолговатых яиц зеленоватого цвета.
«Ишь хитрая! – думает Анютка. – Ведь вот где догадалась гнездо устроить, чтобы водой не достало!»
Вернулась Анютка домой, отцу рассказала, что Белое Зеркальце в лесу видела, а про дупло – молчок. Побоялась, как бы мельник гнезда не разорил.
Скоро вода спа?ла.
Анютка приметила, что Белое Зеркальце в полдень летает на реку кормиться. Тепло в этот час, и яйца в гнезде не стынут.
Чтобы не пугать даром птицу в гнезде, Анютка забегала прежде на реку. Знала уж, где в камышах любила кормиться Белое Зеркальце. Уверится, что здесь утка, и бежит в лес глядеть, – не вывелись ли в дупле утята?
Раз Анютка только высмотрела на воде Белое Зеркальце, – вдруг мчится по воздуху большой серый ястреб – и прямо на утку.
Вскрикнула Анютка, да уж поздно: ястреб впился когтями в спину Белому Зеркальцу.
«Пропала моя уточка!» – думает Анютка.
А Белое Зеркальце нырк под воду и ястреба за собой потащила.
Ястреб окунулся с головой. Видит – дело плохо: не совладать ему под водой с уткой. Разжал когти и улетел.
Анютка так и ахнула:
– Ну, умница! Что за умница! Из ястребиных когтей вырвалась!
* * *
Ещё прошло несколько дней.
Прибежала Анютка на реку, – нет Белого Зеркальца!
Спряталась в кусты, набралась терпенья, – ждёт.
Наконец летит утка из лесу; в лапах у неё жёлтенький комок.
Спустилась на воду.
Глядит Анютка: рядом с Белым Зеркальцем пушистый жёлтенький утёнок плавает.
«Вывелись утятки! – обрадовалась Анютка. – Теперь Белое Зеркальце всех из дупла на речку перетаскает».
Так и есть: утка поднялась и полетела в лес за другим птенцом.
Анютка всё сидит под кустом, – ждёт, что? дальше будет.
Вылетела из лесу ворона. Летит, по сторонам поглядывает, – где бы чего на обед промыслить?
Заметила у берега утёнка – стрелой к нему. Раз, раз! – клювом по голове, убила, разорвала на куски и съела.
Анютка остолбенела – и крикнуть не догадается. Ворона опять в лес – и спряталась на дереве.
А Белое Зеркальце летит уж со вторым утёнком.
Спустила его на реку, ищет первого, крячет – зовёт. Нет нигде!