Приключения Котобоя - Усачев Андрей Алексеевич. Страница 2

Вода быстро заполняла трюм.

— Ёксель-моксель-таксель-брамсель! Если не заткнуть пробоину, через четверть часа судно пойдёт ко дну!

— Плохо дело, — пробормотал Афоня. Коты умеют плавать. Плохо, но умеют. Но вот нырять — не способен ни один кот.

— Я могу спуститься под воду и заделать пробоину, — послышалось с мачты. — Но для этого нужен воздушный колокол…

— Что-что?

— Некогда объяснять. Мне нужна трёхлитровая банка, двухметровая верёвка и то, чем можно заткнуть дыру!

Через минуту отважный мышонок в пустой банке, перевернутой вверх дном, совершал спуск под воду.

Вода перестала прибывать. Шустера вытащили наверх. И все трое принялись вычерпывать воду из трюма консервными банками. Работали до тех пор, пока банки не заскрябали о днище.

— Я мокрый, как мышь! — сказал Афоня.

— А я мокрый, как кот, — ответил Шустер.

— Ты молодец, — старпом поглядел на капитана. — Кэп, а может быть, принять его в нашу команду? У нас же всё равно недокомплект…

— Ладно, считай, что ты принят. В должности младшего матроса. Третья часть улова — твоя…

Коты и мышонок скрепили договор лапопожатием.

Шустер оказался незаменимым членом экипажа. Он лучше всех лазил по мачте и управлялся с парусом. Он разбирался в морских картах. А кроме того, умел играть на губной гармошке.

— Жаль, нет гитары, — вздохнул старпом. — Мы бы с тобой…

— Слева по борту вижу фонтан! — закричал Шустер, высунувшись из корзины.

— Это кит! — сказал Котаускас и развернул яхту.

Котобой шёл в указанном направлении уже три часа. Кита видно не было. Зато прямо по курсу показался пассажирский многопалубный теплоход «Иван Тарутин».

— Наверное, фонтан бил на лайнере, — сказал Афоня. — У них там и бассейны, и фонтаны, и цветомузыка с фейерверками, и…

Договорить старпом не успел. Яхта вдруг накренилась и начала подниматься… А в нескольких метрах перед ней в воздух взметнулась струя пара.

— Кажется, мы сели на кита!.. Ёксель-моксель-таксель-брамсель, — пробормотал Котаускас.

К счастью, все обошлось. Кит погрузился в глубину, и Котобой плавно съехал в воду.

— Я слышал, что киты большие, — восторженно пискнул Шустер. — Но чтобы таки-и-е?!

И тут кит снова выплыл на поверхность, рядом с яхтой. Его огромный глаз с интересом разглядывал экипаж Котобоя…

— У меня было такое чувство, будто он в меня заглянул, — рассказывал потом Котаускас. — Клянусь, никогда больше не охотиться на китов. Потому что киты наши братья!

Капитан даже хотел поломать гарпунную пушку. Но его отговорили. Мало ли, а вдруг на них нападёт осьминог? Или большая белая акула?

— Мне показалось, что он пожелал нам хорошей рыбалки, — сказал Афоня.

— А мне он подмигнул, — похвастал Шустер.

Не зря Афоня штопал старые сети. На следующий день в них попал косяк трески.

За пару часов треской доверху набили бочку, и все банки, и кастрюли на камбузе. Котаускас нанизал несколько рыбин на гарпун как шашлык на шампур. А рыба всё не кончалась. Что с ней делать?

— Отпустить. Всю рыбу не поймаешь! — сказал старпом, командовавший заготовкой.

Обратный путь был приятным. Афанасий вытащил самовар на палубу. Команда пила чай. А на дымке от самовара коптилась треска.

Рыбаков встречала вся деревня.

— Сейчас начнётся, — пробормотал Котаускас, сжимая трубку в зубах. — Где кит? Что-то у вас треска мелковата!.. Ёксель-моксель-таксель-брамсель!

Но он ошибался. В городской газете напечатали фотографию с Котобоем на ките. Видимо, кто-то из пассажиров лайнера успел сделать снимок. Поэтому котов встречали как героев. Местный поэт, Васькин, даже сочинил лозунг:

«Котобой, мы гордимся тобой!»

И коты на пристани дружно размахивали плакатом.

Суровое сердце капитана дрогнуло:

— Старпом, ты что со своей долей собираешься делать?

— Подкормить земляков нужно! — сказал Афоня.

— Я как остальные, — отреагировал Шустер.

— Бочку на причал, — скомандовал Котаускас.

Несколько деревенских котов вызвались помочь. Бочку с треской по трапу выкатили на пристань.

К Котаускасу подошёл Шлында:

— Знаешь, кэп, я согласен пойти матросом!

— Экипаж уже набран. Это — Шустер, наш младший матрос.

Толпа голодных котов с интересом разглядывала мышонка.

— Кто его обидит, будет иметь дело со мной! — сказал Котаускас.

— И со мной! — добавил Афоня.

— И со мной! — пискнул Шустер.

И все засмеялись.

Прямо на причале разостлали скатерти. И пир начался. Коты ели так, что за ушами трещало.

— Хороша треска, вон как трещит! — заметил кто-то.

А поэт Васькин успел сочинить целую поэму. Поэма была длиной со скатерть. Но три строчки запомнили все:

Кто-то сбегал за гитарой старпома. Шустер достал губную гармошку. И все принялись горланить про славного котобоя.

Разошлись по домам уже под утро. А команда осталась на яхте.

— Может, и мне такой завести, — вздохнул Афоня, глядя, как Шустер забирается спать в сапог.

— Лучше поищи валенок, — сказал Котаускас. — В следующий раз отправимся на Северный полюс!

История вторая

Путешествие на Северный полюс

Есть на Белом море деревня Котьма. Люди из неё уехали в город. А коты остались. Трудно им поначалу пришлось, но со временем пообвыкли: кто шерсть прял да носки вязал, кто огород стал сажать, а кто и рыбачить начал. Море-то под боком. А где море, там и рыба. А где рыба, там и кот! — так раньше старики говорили.

Кот Шлында сидел на крылечке своей избы, когда появился старпом с Котобоя Афоня.

Афоня тащил за собой санки со здоровенными валенками.

— Ты чё, деда Мороза обокрал? — оживился Шлында.