Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 64

Иногда Генчику даже думалось, что шарики угадывают его желание — в какую цель попадать! Вскидываешь ствол, смотришь в нужную точку, бах! — и точнехонько. Хоть в прилетевшее на карниз голубиное перышко, хоть в шляпку гвоздя на заборе… И так сильно эти шарики били! Обыкновенная горошина отскакивала от аптечного пузырька, будто от брони, а «инопланетный» шарик разносил склянку вдребезги!

И торчащий из забора гвоздь вгонял в доску по макушку!

Три дня подряд Генчик дома, на дворе и в огороде тренировался в стрельбе. Не только в меткости, но и в быстроте. Чтобы как ковбой…

Он отработал все движения, все приемы.

Теперь Генчик всегда надевал плотный кожаный ремешок. Не для того, чтобы штаны держались крепче (они-то с резинкой в поясе), а для заряжания пистолета. Справа на ремешке он сделал из проволоки крючок. Двинешь пистолетом вниз — головка ударника цепляется за крючок, и готово, на взводе! Не надо помогать левой рукой. А в левой ладони наготове пули-шарики. Одну тут же вкатываешь в ствол. Чтобы шарик не выскользнул до выстрела, ствол внутри, в хвостовой части, смазан вазелином (из Ленкиного набора косметики).

Ударник на взвод — раз! Шарик в дуло — два! Ствол в мишень три! А уж в том, что промаха не будет, Генчик был теперь уверен на все сто!

Чтобы пополнить боеприпасы, Генчик навестил Сашу. Они славно поиграли у нее во дворе (и мячиком, и на качелях) и опять полетали с откоса. И Генчик наполнил шариками карманы.

— Зачем они тебе? — удивилась Саша.

— Мало ли что. Пригодятся… Красивые такие.

Про настоящую причину Генчик сказать не решился. Было в душе опасение: вдруг пистолет потеряет волшебную силу, если станешь хвастаться…

Но от Зои Ипполитовны Генчик ничего скрывать не собирался. Уж она-то имела право знать о волшебном секрете Фо-мушкиной игрушки (игрушки ли?). И заодно — о чемпионской меткости Генчика Бубенцова…

Из той телефонной будки, рядом с которой недавно он ободрал колени и локти, Генчик ежедневно звонил Зое Ипполитовне. Телефон отозвался лишь на четвертый день.

— Бубенчик! Ну вот я и вернулась!.. Что?.. Конечно, приходи! Без тебя скучно.

Генчик помчался на Вторую станцию, но Петю там не нашел. Пришлось пилить в Окуневку на трамвае. С обычной пересадкой в Зеленом квартале, у рыночной площадки.

И там судьба (а она — хитрая особа, любит всякие совпадения) снова послала навстречу Генчику пятерых недругов.

— Гы-ы! Глядите! Опять «забинтованный»! — загоготали Гоха и Миха. Это они по привычке, потому что Генчик нынче был без бинта. Но в своей полюбившейся «горошистой» рубашке. По ней и выследили.

Оружие придает человеку уверенность. Но враги-то ничего про пистолет не знали. И радостно приготовились к охоте.

На случай этой встречи план у Генчика был готов заранее.

И страха Генчик не чувствовал. Было в душе кой-какое замирание, но скорее от азарта, а не от боязни.

— А ну, стой! — велел Круглый, вынув из слюнявого рта сигарету. Гоха и Миха поддернули рукава свитеров — для этого они взяли под мышки пластиковые бутылки с разноцветной газировкой. Бычок смотрел исподлобья и не двигался. У него тоже была газировка, он прижимал бутылку к груди.

Буся, как и раньше, был в пластмассовых очках Генчика. Он показывал зубы в тонкой мушкетерской улыбке. И покачивал клеткой со Шкуриком. Шкыдленок стоял в ней на задних лапах, а передними держался за прутья. Смотрел на Генчика красными глазками.

— Иди сюда, мальчик, — вежливо сказал Буся.

Генчик показал им всем фигу. И — бегом в безлюдный переулок. Враги за ним. Все бежали не очень быстро. Круглому мешала полнота, Бусе — клетка со Шкуриком, остальным — тяжелые бутылки. А Генчик нарочно не отрывался от погони. Пистолет у него был в холщовой сумке с рисунком всадника и надписью RODEO. На правом боку.

Посреди переулка Генчик резко тормознул и повернулся. Встал, прочно расставив коричневые ноги в засохших царапинах. Выдернул оружие. Выхватил из кармана шарики. Руки сами работали: раз! два! три!..

Пятеро тоже остановились. Не от страха, от неожиданности. Поморгали, потом все, кроме Бычка, загоготали. Круглый затянулся сигаретой, сказал, отдуваясь:

— Гоха-Миха, давайте его сюда. Я вставлю ему сигарету и научу курить задом наперед… — И, конечно, он сказал, куда именно вставит сигарету. А пока заложил окурок за мясистое ухо.

Генчик твердо знал, что не промажет. И не промазал! Окурок, рассыпая искры, улетел в лопухи. Круглый схватился за ухо. Не оттого, что царапнуло, а просто с перепугу. Гоха и Миха одинаково открыли рты, бутылки в их руках повисли.

Щелк! Щелк! Из пробитого пластика ударили шипучие струи. Как из огнетушителей!

Бычок свою бутылку прижимал к полинялой клетчатой рубашке. И по-прежнему смотрел исподлобья. Генчик знал, что шарик насквозь бутылку не пробьет. А если и пробьет, в грудь Бычка ударит не сильно. Однако… они сошлись с Бычком взгляд во взгляд. В глазах у того не было ни страха, ни удивления. Была какая-то… непонятность.

Генчик опустил ствол. И дерганым, звонким от отчаянности голосом сообщил:

— Я вообще-то в людей не стреляю! Но, если полезете, врежу! Прямо между глаз! Потому что… это… необходимая оборона, вот! Лучше не приставайте! Никогда!..

— Чокнутый, — стараясь держаться с достоинством, заявил Буся. — Тебя кто трогал-то?.. Бутылки продырявил, псих…

Гоха (или Миха) вдруг поднял бутылку и начал хватать ртом ослабевшую струю. Его одинаковый дружок — тоже. Круглый отпустил ухо и зачем-то потрогал другое. Буся растерянно ухмыльнулся и покачал клеткой со Шкуриком. Снял очки и почесал ими макушку. Щелк! — очки взлетели, как черная бабочка. Генчик не смог отказать себе в таком удовольствии. Затем он шумно (довольно пижонски) дунул в ствол, повернулся и пошел прочь. Не оглядывался. Но готов был мигом обернуться на шум погони.

Погони не было. Но Генчик чувствовал, как все смотрят ему в спину. И отдельно ощутил насупленный взгляд Бычка…

У Зои Ипполитовны Генчик провел несколько безмятежных дней. С утра до вечера. Помогал хозяйке наводить порядок в коллекции, вытирал пыль с глобусов, заморских раковин и фотографий на стенах. Чистил колокол (и время от времени ударял в него). Потом они привязали к рангоуту бригантины паруса.

А еще Генчик слушал новые истории о капитане Сундуккере.

Например, о том, как Фома Иванович разгадал тайну заброшенного маяка на маленьком норвежском острове, где якобы обитал дух злобного вождя викингов Олафа Беспощадного (на самом деле там любили собираться и выть бродячие коты). И о говорящем черно-желтом попугае, которого капитан купил на рынке в Маниле. Попугай произносил фразы на неизвестном языке. Но капитан такой язык знал. Это был один из диалектов племени пагуасов с острова Тагио-Пойо (еще одно доказательство, что остров существовал). Попугай рассказывал о посещении острова крылатыми людьми с медными шарами вместо голов. Вероятно, это были гости с Марса или Венеры. Капитан об этом открытии написал в британскую газету «Морские известия». Но редактор отказался печатать «галиматью, которая оскорбит вкус и доверие добропорядочных читателей».

Тогда капитан научил попугая говорить по-английски, и эта образованная птица во всех тавернах рассказывала, какой редактор дурак.

Редактор «Морских известий» подал на капитана в суд. Суд приговорил Томаса Джона Сундуккера к штрафу в один фунт стерлингов. К более суровому наказанию судья прибегать не стал, потому что капитан сказал: «Я больше не буду». И затем никогда не учил попугая нехорошим словам о редакторе. Зачем, если умная птица и так уже все запомнила накрепко…

Дни стояли жаркие, Генчик часто прыгал под душем, а потом раскачивался на качелях — так, что воздух делался будто шершавое полотенце!

— Посидел бы ты немножко спокойно, — говорила Зоя Ипполитовна. Потому что она продолжала рисовать портрет Генчика. Уже не карандашом, а медовой акварелью.