Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 65
— Ладно, — соглашался Генчик. Но долго усидеть не мог, опять начинал мотаться туда-сюда. И при этом ухитрялся постреливать по разным мишеням, расставленным на поленнице и на поперечинах забора. По осколкам посуды, пробкам от графинов, крышкам от банок и всякой другой мелочи.
Про случай в переулке Генчик не рассказывал. Было у него подозрение, что такую стрельбу (даже в благородных целях самообороны) Зоя Ипполитовна не одобрит. Но стрельбу на дворе она вполне одобряла. Сказала однажды:
— Ты просто Вильгельм Телль.
— А это кто такой?
— Есть легенда про очень меткого стрелка, крестьянина из Швейцарии. Один местный владыка захотел, чтобы Вильгельм Телль доказал свою меткость и сбил стрелой из арбалета яблоко с головы собственного сына. Вильгельм яблоко сбил, но вскоре поднял восстание против тирана…
— И восстание победило?
— Насколько я помню, да. Впрочем, у легенды много вариантов. По одному из них написал трагедию знаменитый Фридрих Шиллер.
— Ага, знаю! Он еще про разбойников писал, я видел по телевизору…
— Да… Когда я была в твоем возрасте, то занималась в школьном драматическом кружке. И однажды мне пришлось играть роль этого маленького сына Вильгельма Телля…
— Но вы же были не мальчик!
— Ну, по характеру я не уступала мальчишкам. А кроме того, не было выхода, мальчишки заниматься в кружке не хотели. Даже Ревчика я не могла уговорить. Наша труппа оказалась совершенно «дамского» состава. Вильгельма и тирана играли две девятиклассницы. Кстати, очень рослые и довольно толстые…
— А та, которая Вильгельм, она по правде стреляла в яблоко на вашей голове?
— Н-ну… не совсем. Это был сценический эффект. Стрела летела повыше (к тому же была она с резиновым наконечником). А в это время — гроза, удар молнии, зрители моргают. Яблоко же режиссер дергает за нитку, идущую за кулисы… Я, конечно, не трусиха, но подставлять голову под стрелу этой… ее звали Маргарита Пузырина, она красила губы, и я считала ее дурой. Стрелять она, разумеется, не умела…
— А если бы я?
— Что — ты?
— Ну… хотите попробовать? — загорелся идеей Генчик. — Я буду Вильгельм Телль, а вы мой сын. Вы положите яблоко на голову, а я…
— Ты это серьезно?! — Зоя Ипполитовна направила на Генчика взгляд. Поверх очков.
— А чего… Я же не промахнусь!
— Я думаю: не сыграть ли нам иную сцену…
— Какую?
— Когда сын болтает непотребные глупости и отец велит ему принести из рощи свежий длинный прут. Папой буду я.
Уверяю тебя, я отлично справлюсь с ролью. Жаль только, что, кроме Варвары, нет зрителей, некому будет награждать нас аплодисментами…
— Мисс Кнопперинг никогда так не поступала, — опасливо напомнил Генчик.
— Но мы же играем в Вильгельма Телля… А Фомушка, кстати, никогда не уговаривал мисс Кнопперинг быть подставкой в глупом и опасном опыте. Разве можно делать такие предложения пожилым дамам? Фи!
Генчик с веселой старательностью изобразил раскаяние:
— Я больше не буду!
— То-то же… А если тебе так не терпится прострелить яблоко, возьми его на кухне и положи вон туда, на столбик у крана. Если попадешь, можешь взять его насовсем, как приз.
Генчик так и сделал. Выбрал в кухонном шкафу яблочко — небольшое, но аппетитное на вид. С длинным хвостиком. Положил на врытый в землю чурбак с привинченной водопроводной трубой. И пальнул издалека, с крыльца.
— Ага! Вот и промазал!
— Я?! Промазал?! Да я хвостик отстрелил! Чтобы яблоко не дырявить! — Генчик бегом принес яблоко на крыльцо. — Смотрите!
Хвостик был срезан по корешок.
— Бесподобно!.. Ты уверен, что это не случайность?
Генчик надулся. Почти всерьез.
— Ну, ладно, ладно! Вымой яблоко, съешь и утешься. А огрызок отдай Варваре. Она любит витамины… Кстати, капитан Сундуккер тоже был отличный стрелок…
— Вы уже рассказывали, — примирительно напомнил Генчик. — Он отстрелил пуговицы капитана Румба.
— Это что! Однажды в юности, во время войны в Америке, он стрелял с качающейся мачты. Вернее, с гафеля, который мотался туда-сюда, потому что шла сильная волна. И вот в таких условиях он ухитрился перебить из «кольта» флага-фал на вражеском судне, которое шло параллельным курсом, футах в ста от «Пумы», и готовилось к абордажу.
— Подумаешь! — Генчик натянул майку, чтобы не расцарапать пузо, и полез на яблоню. Толстая ветка, к которой был привязан шнур с беседкой, вполне могла сойти за качающийся гафель. А натянутая поперек двора бельевая веревка — за корабельный фал. Если шарик ее и не перебьет, все равно заставит задергаться.
Генчик лег животом на ветку, вскинул пистолет.
— Смотрите. Вон туда… А-а-а!
Нет, ветка не сломалась. Просто Генчик потерял равновесие. Земля вздрогнула.
— Господи боже! — Зоя Ипполитовна с неожиданной силой подняла «летчика» из травы. — Ты живой?
— Да живой я, живой… Майка вот только… за сучок зацепилась. И на брюхе царапина.
— Царапину мажь йодом сам, терпеть не могу визжащих мальчишек. А мне принеси иглу и нитки, ты знаешь, где они…
Генчик принес. Вставил нитку в игольное ушко. И Зоя Ипполитовна, сидя на крыльце, принялась широко махать иглой. Очки ее сосредоточенно блестели. Генчик, с коричневой полосой на животе, опять болтался в веревочной беседке под яблоней. И развлекался с Варварой.
Варвара уже слопала витаминный огрызок и теперь носилась за искусственной мышью. Эту мышь смастерил для нее Генчик — из деревяшки, оплетенной мохнатым шпагатом. Чтобы мышь прыгала, Генчик постреливал по ней. После каждого попадания серый комок с длинным хвостом взлетал в воздух. Легкомысленная Варвара — за ним. Генчик опять — бах из пистолета. Мышка и кошка опять — прыг!
Зоя Ипполитовна поглядывала поверх стекол. Когда Генчик выбил мышку прямо из кошачьих когтей, нервы «пожилой дамы» не выдержали:
— Ты поранишь несчастному животному лапы!
— Я?! Никогда в жизни!
— Ты все-таки очень самоуверенная личность, Геннадий Бубенцов!
— А вы… неуверенная. Потому что никак мне не верите… Ладно! Можно я возьму лист из вашего альбома?
— Пожалуйста…
— И иголку. На минуту…
Иглой Генчик приколол бумагу к забору.
— И нитки. Можно? И карандаш…
У крана он копнул кусочек влажной глины. Прилепил этой глиной катушку с нитками к листу. Торцом. Осторожно обвел катушку карандашом. Отошел на десять шагов.
Щелк! Бумага чуть вздрогнула, но катушка удержалась. Генчик подошел, дунул на нее. Катушка упала и запуталась белой ниткой в подорожниках.
А на листе точно в центре карандашного колечка чернела ровная дырка.
ДУХ КАПИТАНА
Зоя Ипполитовна и Генчик пили на кухне чай с ванильными сухариками. И рассуждали про меткую стрельбу.
Г енчик честно сказал, что это не его заслуга.
— Ну, может, немножко и моя. Но главное дело в шариках. Наверно, они с каким-то инопланетным свойством. Улавливают человеческую мысль и летят куда надо.
— Ох и фантазер ты, Бубенчик! Совсем как я в юные годы…
— Почему фантазер? Вы же сами видели, какая точность!
— Видела, видела… Но возможно, что секрет не в шариках. Вернее, не только в них…
— А в чем?
Очки Зои Ипполитовны блеснули с загадочной странностью.
— Может быть… в пистолете живет дух капитана Сундуккера. А?.. Или хотя бы капелька его духа…
Генчик перестал болтать ногами. Ведь и у него раньше были похожие мысли. Но сейчас он изобразил сомнение:
— Разве духи бывают по правде?
— Кто их знает. Порой я почти уверена, что да… Видишь ли, все больше ученых склоняется к мысли, что человеческая душа бессмертна…
— Одно дело душа, другое — дух, — возразил Генчик. И, сам не зная отчего, насупился. А по желобку вдоль спины — царапающий холодок.
— Ты прав… Но не исключено, что дух — это частичка души. Как бы ее представитель для контактов с живыми людьми, а?.. Дух может поселяться в разных вещах, обитать в доме. Может и беседовать с тем, с кем захочет… Ну, чего ты вздрагиваешь! Разве это страшно? Дух доброго человека не может быть злым…