Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 84

— Удивительное полотно, — сказала мама.

— Орест Маркович никому не хотел продавать эту картину, — объяснил папа. — А я, кстати, видел ее еще в детстве, когда приходил сюда…

Ыхало сказало смущенно:

— Евгений Павлович, а я вас помню. Я в щелку смотрело, когда вы Оресту Марковичу показывали свои рисунки… Только тогда вы были поменьше, в матросском костюмчике и без усов.

— Да-а… — вздохнул папа. — Годы, годы… Тогда я был такой, как нынче наш Алексей.

— Именно, — согласилось Ыхало. — Я вас и узнало, когда посмотрело на Лешу с левой стороны.

— А с правой он похож на меня, — ревниво напомнила мама.

— Совершенно верно, Елена Олеговна, — вежливо сказало Ыхало. — Это я заметило еще раньше.

— Кушайте варенье, — с удовольствием сказала мама. — Не стесняйтесь.

— А где вы живете? — спросила Даша. — Ну, понятно что в этом доме, а где именно?

— Ых-ох… По правде говоря, при старухе я жил где придется. Закутков тут всяких немало. Заберешься поглубже, чтобы не заметила, и сидишь. А летом — в баньке. Старуха туда побаивалась заходить…

— А где вы обитали при Оресте Марковиче? — спросил папа.

— При Оресте Марковиче был у меня постоянный угол. В мансарде, рядом с мастерской, есть чуланчик, по нему проходит каменная труба от камина. От нее так тепло было… ых…

— Полагаю, вам и теперь следует там поселиться, — решил Евгений Павлович. — Если не возражаете…

— Я буду счастлив! Если не стесню вас…

Мама всплеснула руками:

— Не выдумывайте, ничуточки не стесните! Я даже не представляю этот дом без вас!

— Я тоже! — сказали вместе Даша и Леша.

А мама призналась:

— По правде говоря, я не очень-то хотела переезжать сюда. Но теперь, когда познакомилась с вами, ужасно рада.

В это время в больших, похожих на узкий шкаф часах скрипуче растворилось оконце. Высунулся гномик в оранжевом колпачке. В одной руке у него было бронзовое блюдце, в другой — молоточек. Он девять раз ударил по блюдцу. Потом повесил его на гвоздик, снял колпачок и кукольным голоском произнес:

— Пр-риветствую вас.

— Здравствуй, Петруша! — обрадовалось Ыхало. — Видишь, у нас новые хозяева. Познакомься.

— Пр-риветствую вас, — опять сказал Петруша. И окошечко закрылось.

— Ой… Он живой? — шепотом спросила Даша.

— Ну, в определенном понимании… По правде говоря, ведь и весь дом в какой-то степени живой. Это он при старухе замер и закостенел весь. А сейчас, я надеюсь, опять оживет… Вы поэтому не бойтесь, если он иногда станет покряхтывать, бормотать и, может быть, даже разговаривать, — предупредило Ыхало.

— Как интересно, — сказала мама.

Леша облизал ложку с вареньем и спросил:

— А скажите, пожалуйста, Ыхало, кто-нибудь живой еще в этом доме есть? Ну, вроде вас или Петруши?

— Есть еще тень кота Филарета, — охотно откликнулось Ыхало. — Если хотите, я вас познакомлю. Наверняка она где-то здесь… Кис-кис. Иди, Филаретушка, не стесняйся.

— М-рр… — послышалось из пустоты. А потом на освещенной солнцем клеенке, среди тарелок, возникла кошачья тень. Как бы от кота, лежащего на животе. И опять:

— М-рр, мяу… — ласково так и вежливо.

— Поразительно! — воскликнула мама. — Я только в сказках читала, что тени могут жить сами по себе!

Ыхало вздохнуло:

— У этой тени тоже почти сказочная история. Странная и грустная.

— Расскажите! — подскочил Леша.

— Расскажу, расскажу… Ты, Филарет, не возражаешь?.. Вот и хорошо… Значит, случилось это давным-давно. Орест Маркович тогда еще мальчиком был. И жил в ту пору в этом доме серый-полосатый кот Филарет. Однажды вечером сидел он на подоконнике и смотрел, как приближается гроза. Надо сказать, что многие коты любят грозу, в кошачьей шерсти от грозы электричество заводится, и это, видимо, приятно…

— Мр-р… — подтвердила тень.

— Ну, вот… Окно еще не успели закрыть, Филарет сидел и впитывал грозовую атмосферу. И тут над садом ка-ак сверкнет молния! Совсем рядом! Всю комнату осветила. А на стене тут же, конечно, отпечаталась Филаретова тень. И в этот же миг — гром! Трах-тарарах!.. Бедный Филарет кинулся с подоконника в сад, и с той поры его не видели. Потом уже Орест Маркович говорил, что, наверно, Филарет угодил в какое-то другое мировое измерение. Я в этом не разбираюсь…

— А тень? — напомнил папа.

— А тень осталась! Да-да! Филарет прыгнул так стремительно, что она за ним не успела! К тому же зацепилась хвостом за гвоздик, на котором висела фотография Орика. То есть маленького Ореста… Вы обратите внимание, хвост у тени так и остался оторванным наполовину…

Тень на столе быстро подобрала под себя обрывок хвоста и муркнула недовольно.

— Да ты не стесняйся, Филарет, — сказало Ыхало, — здесь все свои… Можно я про твою коллекцию расскажу?

— М-м? Мр… мя…

— Все понимает, — с удовольствием сообщило Ыхало и погладило тень ладошкой. — Жаль только, что разговаривать по-человечески не научилась. Но по-своему мы с ней часто беседуем…

— А что за коллекция-то? — нетерпеливо напомнил Леша.

— Видите ли, когда тень стала жить сама по себе, жизнь эта показалась ей ужасно скучной. Раньше-то у нее те же интересы были, что у кота. Все вместе, вдвоем. А теперь что? Бесплотное, так сказать, существование… Вот от нечего делать и увлеклась она филателией. Может, потому, что «Филарет» и «филателия» похожие слова.

— Никогда не слыхал, чтобы кот собирал марки! — удивился папа. — И тем более тень кота!

— А между прочим, это весьма удобно, — объяснило Ыхало. — Тень — она совершенно плоская, может проникать в самые тонкие щели. И между листьями альбомов тоже… Она стала бродить по городу, узнавала адреса коллекционеров и… В общем, заберется в альбом и марку за маркой коготочком себе в кармашек… Теперь у тень-Филарета богатейшая коллекция!

Наступило неловкое молчание, потом Даша нерешительно сказала:

— Но ведь это нехорошо… чужие марки из альбома…

Тень на столе возмущенно фыркнула и взъерошилась, а

Ыхало воскликнуло:

— Вы меня неправильно поняли! Тень вытаскивала не сами марки, а тени от них! Они-то ведь коллекционерам совершенно не нужны! Посудите, какая разница, есть в альбоме под маркой тень или нет!

— Это совсем другое дело! — обрадовался папа. — Вы, Филарет, удивительно остроумный кот… э, виноват, тень кота. — И он тоже погладил тень на клеенке. Тень замурлыкала и растопырила лапы…

— Почешите у него за ухом, — шепотом попросило Ыхало, — он это очень любит.

Папа поскреб ногтем клеенку, где была тень уха. Мурлыканье стало громким и благодарным.

— Знаете что, тень-Филарет, — сказал Леша, — у меня тоже есть марки. Если хотите, я вам все тени от них подарю.

— М-мяу…

— Все прекрасно! — объявила мама. — Однако пора заниматься домом. Надо как следует расставить мебель, развесить шторы и вообще навести порядок.

— Я вам с удовольствием помогу, — пообещало Ыхало. — Только мне надо сперва отвердеть, а то я совсем таю от удовольствия.

В доме было несколько просторных комнат и множество закутков, чуланчиков, переходов и лесенок. Дом был почти двухэтажный. Почти — потому что второй этаж не отличался той прочностью и высотой, что нижний. Назывался он «мансарда». Там располагалась мастерская художника. Часть крыши у мансарды оказалась застекленной, чтобы в мастерской было больше света. Ух, как хорошо здесь будет работать папе! Не то что в прежней двухкомнатной квартирке.

Но, кроме мастерской, были в мансарде еще две комнатки и несколько кладовок. В одной из них и собиралось поселиться Ыхало…

Все помещения надо было прибрать, каждой вещи найти свое место. Работы хватило всем. Ыхало помогало папе двигать книжные шкафы. Правда, не всегда это получалось удачно. Несколько раз Ыхало сплющивалось в лепешку и дважды теряло руки, потому что временами опять начинало таять — от радости, что оказалось в такой прекрасной семье.