Дом в Цибикнуре - Могилевская Софья Абрамовна. Страница 30
— Алёша, Алёшенька пришёл! — тонко и пронзительно взвизгнула Нюрочка.
Наташа так вздрогнула, что лучинки у неё чуть не посыпались из рук.
Всё-таки принёс ей письмецо…
Милый Алёша!
Милый, милый Алёша! Сдержал своё обещание…
Ей бы нужно скорее побежать к нему, кинуться навстречу, самой выхватить у него из рук своё письмо, такое драгоценное, такое желанное…
Но Наташа чувствовала, что не может двинуться с места. Ноги её словно прилипли к полу. Она упадёт, свалится, если сделает хоть один, хоть маленький шаг.
Она так и осталась стоять на пороге комнаты, привалившись спиной к косяку двери и прижав к груди охапку сухих лучинок.
Между тем быстрый топот Нюрочкиных ног уже раздался рядом, возле их комнаты.
Её ликующий тонкий голос ворвался в дверь:
— Девчата, какое письмо Алёша принес! Какое письмо!
— Дай! — замирая от счастья, вся бледная и дрожащая, прошептала Наташа и протянула руку к письму. — Дай, дай…
Нюрочка приостановилась и растерянно посмотрела на Наташу. Её светлые глазки быстро и удивлённо заморгали.
— Зачем оно тебе? — тихо и с недоумением спросила она. — Зачем?
— Дай! — ещё раз прошептала Наташа, всё еще протягивая руку, всё ещё не понимая, всё ещё не веря, что это не ей, что это вовсе не ей это долгожданное, милое, но чужое, чужое письмо…
Наташа не видела, куда побежала Нюрочка. Она не слыхала, как, захлёбываясь, Нюрочка прокричала:
— Тебе письмо, Милочка! Тебе! Тебе! Поздравляю с первым посланием, поздравляю, поздравляю!..
Она не слыхала и не видала, как Мила снопом повалилась на кровать и крикнула:
— Мамочка, моя родная! Отыскала ты свою дочку потерянную!..
Ничего, ничего этого Наташа не видала и не слыхала.
Она прислонилась к двери, и сухие лучинки беззвучно, по одной, выпадали из её рук…
Глава 34. Наташа принимает решение
С этого дня Наташа очень переменилась. Стала скучная, молчаливая. Ничто её не занимало. Она подолгу смотрела в окошко и всё думала. О чём и о ком она думала, это все понимали. Но почему она так часто останавливается у большой географической карты в коридоре, зачем она на этой карте что-то вымеряет и прикидывает, что она так тщательно на ней разглядывает, этого никто понять не мог.
Один раз Аркадий заметил: она вела пальцем по чёрной извилистой линии Волги. Вела от самой Казани. А когда дошла до Сталинграда, остановилась и сказала: «Вот тут!», и нечаянно сковырнула один из тех красных флажков, которыми Женя Воробьёв каждое утро после сводки Информбюро отмечал линию фронта. Этот флажок Наташа подняла и воткнула обратно. Но кое-как и совсем не туда, куда полагалось.
Неужели её даже не интересовали дела на фронте, если она могла воткнуть флажок чуть ли не около Саратова?
Точно она не знала, что фашисты Саратова даже не нюхали и мы, как остановили их у Сталинграда, так и не пустили ни на один шаг дальше!
И, наконец, точно она не знала, что в эти дни под Сталинградом уже началось такое успешное наступление наших войск!
Каждый вечер и каждое утро все взрослые и все старшие ребята собирались у репродуктора, чтобы услышать последние военные сводки.
«Успешное наступление наших войск в районе города Сталинграда!» передавало радио 22 ноября радостную весть.
А потом экстренное сообщение «В последний час» уже звучало на весь мир каждый, каждый вечер.
«Наступление наших войск продолжается», было передано вечером 23 ноября.
«Наступление наших войск продолжается», сообщило радио 24 ноября.
«Наступление наших войск продолжается», каждый вечер передавало радио сводки Информбюро.
Неужели даже и это всё не касалось Наташи? Неужели и это всё было ей безразлично?
И впервые в тот день, когда Наташа, неловко сковырнув красный флажок, потом так небрежно воткнула его около Саратова, впервые в тот день Аркадий подумал о ней с укором и даже с осуждение. Нехорошо было с Наташиной стороны забывать обо всём и ничем не интересоваться. Нехорошо. Раз они вместе живут, должна она думать и о своих товарищах, и о своём отряде, о детдоме, о школе, должна она знать, что происходит в её стране…
А если бы он и все остальные ребята переживали только своё собственное горе, что тогда у них получилось бы? А разве у каждого из них мало горя?
Как только Наташа в тот день отошла от карты, Аркадий сразу воткнул флажок на его собственное место, но теперь уже не у самого Сталинграда, где он стоял много месяцев подряд, а гораздо дальше. Потому что наши войска с каждым днём освобождали всё больше и больше километров советской земли от фашистских захватчиков.
Ещё сильнее удивился Аркадий, когда он заметил, что Наташа стала не только смотреть на карту и по Волге пальцем водить, но и высушивать в печке свою порцию хлеба после каждого ужина. Но не так, как они все, чтобы тут же, сидя у печки, все до одного сгрызть чёрные сухари. Нет, совсем не так…
Про это он даже рассказал Кате.
— Вот как? — произнесла Катя, и брови у неё удивлённо поднялись.
— Да, — продолжал Аркаша, — всё сушит и в мешочек складывает, сушит и в мешочек складывает…
— А потом?
— Потом мешочек куда-то унесёт и спрячет. А куда она мешочек прячет, про это я ещё не дознался.
— Нет, — тихо проговорила Катя, — это даже удивительно! Зачем же ей понадобились сухари?
— Не знаю, — хмуро ответил Аркадий.
Учиться последнее время Наташа стала гораздо хуже. С большой неохотой. Еле-еле готовила уроки. Кое-как отвечала в классе.
И один раз она даже получила двойку по истории. Ей было очень стыдно за эту двойку, хотя она и виду, не показала. Ведь до сих пор у неё бывали только четвёрки и пятёрки. Даже тройки были большой редкостью. А теперь вдруг двойка!
— Как же так, Наташа? — спросила Софья Николаевна, узнав про двойку. — Значит, не выучила урока?
— Да, — призналась Наташа, стараясь не глядеть на Софью Николаевну, — не выучила.
— Так не годится, девочка. Возьми себя в руки. Это не должно повторяться. Обещаешь мне?
— Обещаю, — сказала Наташа, но, несмотря на обещание, продолжала готовить уроки кое-как.
Она прямо не могла себя заставить учиться. Хотела всеми силами, но не могла. Голова её была занята совсем, совсем другими мыслями. Она приняла твёрдое решение и теперь только ждала того дня, когда сможет его выполнить.
Глава 35. Контрольная работа
В последних числах ноября Евдокия Петровна, преподавательница арифметики, сказала:
— Завтра будет контрольная. Повторение всего пройденного. Хорошенько подзаймитесь.
Накануне по радио передавалась особенно радостная и победоносная сводка. «Последний час» сообщал, что наступление продолжается и что с 19 по 26 ноября наши войска заняли много населённых пунктов, железнодорожных станций и городов, захватили в плен уже шестьдесят три тысячи фашистских солдат и офицеров, около двух тысяч разных орудий, около четырёх тысяч пулемётов, множество винтовок и ещё разных других военных трофеев.
— Правда, — сказал Аркадий после урока, — хорошо бы нам всем классом написать эту контрольную на одни пятёрки и четвёрки! Даже чтобы троек ни у кого не было. А уж двоек ни в коем случае… Вот тогда бы контрольная работа у нас была в честь Сталинграда.
— Да-а, — протянула беленькая Нюрочка, — разве так бывает, чтобы всем классом на одни пятёрки да четвёрки?
— А почему не быть-то? — воскликнул Васятка, тот самый паренёк из Куптурского колхоза, который во время копки картофеля был бригадиром ребячьей колхозной бригады. — Постараемся и напишем! У нас в колхозе весь вчерашний день работали в честь Сталинграда. Знаете как старались!
— Ребята, — подхватила Катя, — давайте постараемся и напишем эту работу как следует, на пятёрки и четвёрки. Кто — за?
— Все — за! — сказала Мила. — И не может быть никого — против… Можно на совесть подготовиться и лицом в грязь не ударить. Только, ребята, уж если решили всем классом, так и давайте!