Подарок тролля - Топелиус Сакариас (Захариас). Страница 16

Делать нечего, пришлось Аскеладдену на королевский двор идти.

— Есть у тебя золотое яблоко? — спрашивает король.

— Есть, — отвечает Аскеладден. — Вот одно, вот другое, а вот и третье. — И вынимает он все три яблока из своего кармана.

Скинул младший брат черные закопченные лохмотья, а под ними золотые доспехи сверкают. Залюбовались все пригожим рыцарем.

Обрадовался король и говорит:

— Получишь в жены дочку мою и полкоролевства в придачу.

А потом и свадьбу сыграли — веселую-превеселую. Наверное, без состязания на той свадьбе тоже не обошлось. Хоть и не смогли принцы и рыцари на Хрустальную гору въехать, сражаться-то они умели! И коли они друг друга не перебили, то, верно, еще до сих пор бьются.

Пер Кристен Асбьернсон

Йёрген Ингебретсен Му

Шкипер и черт по прозвищу Старый Эрик

Жил когда-то в Сокнадале шкипер Арне. Плавал он по всем морям и фьордам на своей шхуне, лес возил. Случалось ему даже в Китай заходить и в другие дальние страны. За что ни возьмется Арне, во всем ему сопутствует удача. Дальше его в море никто не ходил. И всегда был ему попутный ветер. Поговаривали даже, что куда шкипер свою зюйдвестку [15] повернет, туда и ветер подует. Ни у кого не бывало таких выгодных сделок, как у него, и никто не загребал столько денег: далеры и кроны [16] будто сами ему в руки плыли.

Но никто не завидовал шкиперу. Люди любили Арне как брата или отца. Помогал он в приходе всем и каждому, корабельщиков на своей шхуне тоже не обижал.

Вот плывет шкипер однажды по Северному морю. Плывет на всех парусах, будто и шхуна, и кладь не свои у него, а ворованные. Ясно: уйти от кого-то хочет. Только от того, кто за ним гнался, не убежишь. А был это страшный черт по прозвищу Старый Эрик.

Хочешь знать, как все было? В прежние времена, когда шкипер и сокнадальцы в бедности жили, решил Арне землякам помочь и заключил договор со Старым Эриком. Ну а какой с чертом договор — сам знаешь: за деньги и удачу подавай ему взамен душу!

Вот и настал день, когда договору срок вышел. Плывет шкипер по Северному морю и ждет: вот-вот Старый Эрик за его душой явится. Потому и шел на всех парусах.

Не хотелось Арне к черту в лапы угодить, ой, как не хотелось! Ломал шкипер голову, ломал и вот что надумал.

Поднялся он на палубу, глянул на море — не видать ли Старого Эрика. Нет, пока что не видать! Кликнул тогда Арне корабельщиков и говорит:

— Спускайтесь живо в трюм да сделайте две пробоины в днище. А как вода в трюме пробоины закроет, несите насосы и вгоняйте их в дырки поплотнее. Никто обмана и не заметит.

— Чудная работенка!

Но сделали все, как шкипер велел: пробили две дырки в днище, вогнали насосы поплотнее, чтоб ни единая капля воды в то место, где кладь лежит, не просочилась.

Только кончили работу, только успели стружки за борт выкинуть, поднялась буря, закипело море, закачалась шхуна. Примчался вместе с ветром Старый Эрик, схватил шкипера Арне за ворот и хотел с ним прочь умчаться. А тот ему и говорит:

— Стой, хозяин! Дело не к спеху!

Запустил тут Старый Эрик когти шкиперу в ворот, а Арне от него отмахивается, изо всех сил его линьком [17] по когтям хлещет и приговаривает:

— Уговор наш помнишь? Не ты ли обещался, что на шхуне никогда течи не будет? А сам меня обманул. Погляди, трюм водой залит, вода в насосах на семь футов стоит! Можешь сам смерить! А ну выкачивай воду, дьявол! Выкачаешь досуха, тогда и бери мою душу!

Черт туда-сюда, а делать нечего. Принялся он воду выкачивать. Качает, качает, пот с него ручьем так и льет, а корабельщики над ним потешаются:

— Приладить бы ему мельничье колесо пониже спины, враз бы заработало!

Старый Эрик на них и не глядит, что есть силы старается. Да все без толку; только из моря в море воду насосом перекачивает, а в трюме вода никак не убывает. Устал черт, вовсе из сил выбился и чуть живой да злющий-презлющий поплелся к своей прабабке-чертовке отдыхать.

С тех пор оставил Старый Эрик шкипера в покое. И коли Арне еще не помер, то, верно, и по сей день по морям на шхуне плавает. Куда свою зюйдвестку повернет — туда и ветер подует.

Сигрид Унсет

Жили в землянке петух да кошка…

Жили-были петух да кошка. Жили они в землянке, и была у них чудо-мельница. Стоило им только ручку той мельницы повернуть да молвить что им надобно, как мельница в тот же миг все, что они только пожелают, и намелет: кофе и бутерброды, пирожки и молоко, шоколад и вино, жаркое и суп, вафли и рыбные котлетки… Так что мельница им в радость была.

Случилось так, что однажды прогуливался король с премьер-министром. И проходили они мимо землянки, где петух с кошкой жили.

— Вот уж бедняги, — сказал король. — Верно, в столь жалкой землянке самый что ни на есть нищий люд живет. Ох, пойди-ка туда, премьер-министр, и пожалуй тем, кто там живет, тысячу крон от короля.

— О, деньги им ни к чему, — молвил премьер-министр. — У тех, кто в этой землянке живет, богатств больше, чем у самого короля! А живут там петух да кошка, и есть у них мельница, волшебная-преволшебная.

И поведал премьер-министр королю, что это за мельница.

— Я ее куплю! — воскликнул король. — Будь она у меня — не пришлось бы мне голову ломать, чем солдат своих кормить и где жалованье им взять.

Пошли они тут же оба в землянку и сказали кошке, что одна в землянке сидела — король, мол, желает мельницу за сто тысяч крон купить.

— Нет, — ответила кошка, — раз петуха дома нет, я продать мельницу не смею, надобно мне сперва у него спросить.

— Стану я спрашивать у какого-то там петуха-оборванца! Ведь я — король! И коли я желаю мельницу купить, ваше с петухом дело мне ее тут же и продать!

Схватил он мельницу, положил деньги на стол, да и был таков. А кошка-бедняжка так испугалась, что и слова вымолвить не смеет.

Вернулся петух домой, а кошка-то ужин ему не приготовила! Разгневался петух, да и говорит:

— До чего ж ты, старуха, ленива. Свет такой не видывал! Надобно всего лишь ручку мельницы, что на столе стоит, повернуть! Я еще домой иду, а ужин уже готов.

— Милый, пригожий мой дружок, не гневайся на меня, не виновата я! — говорит кошка. — Явился к нам сам король, да нашу мельницу и забрал.

И рассказала она петуху, как все было.

Еще больше разгневался петух, да и говорит:

— Коли дозволила королю со двора с нашей мельницей уйти, ступай немедля в замок и забери ее обратно. А не отдаст король мельницу подобру-поздорову — выцарапай ему глаза!

Делать нечего, как ни страшно кошке, а пришлось ей к королю идти. Но не успела она в замок на горе подняться и сказать, зачем пришла, как королевские солдаты ее из замка выгнали. Да еще злых королевских собак на нее натравили. А те как за ней помчатся! Испугалась кошка и кинулась вверх, на дерево, да на веточку наткнулась и оба глаза себе выколола. И так она злых королевских собак боялась, что просидела на дереве, пока ночь не наступила.

А как вернулась кошка домой к петуху, не услышала она от него в утешение ничего, кроме как:

— Не видать нам ни мельницы нашей, ни глаз твоих, покуда я сам к королю за ними не схожу.

Наутро пустился петух в путь. И был он так зол, что все свои перья распушил, да и сам распетушился.

Вскоре повстречалась ему по дороге лиса.

— Здравствуй, петух! — поздоровалась лиса. — Куда путь держишь, куда мчишься?

— Да вот зван я на королевский двор на пир, — отвечает петух.

— Милый, любезный ты мой петушок, не принесешь ли ты с пира немного еды и для меня? — спросила лиса. — Я так голодна, целых три дня у меня в пасти росинки маковой не было.

— Нет, не могу, — отвечает петух. — Нет такого обычая — с пира съестное уносить. Однако же могу взять тебя с собой в королевский замок. Может статься, я тебя мимо королевских стражников туда проведу. Залезай покуда ко мне в брюхо!