Тайна цыганского табора - Блайтон Энид. Страница 4

– Не знаю, – ответила Энн. – По-моему, туда теперь только цыгане ездят. Вчера тут был один пацаненок с хромой лошадью, говорил, что должен с кем-то там отправляться на Таинственную Пустошь. Не знаю, с чего их туда понесло. Там в округе никто не живет, ни одной фермы, ни домика.

– У цыган, знаешь, бывают свои странные идеи, – заметила Генри. – А мне нравится их способ оставлять послания тем, кто следует тем же путем. Их называют «патрины».

– Патрины? Я слыхал о них, – сказал Дик. – Это веточки, листья, уложенные особым манером, верно?

– Да, – сказала Генри. – Дома наш садовник как-то показал мне такие веточки за задней калиткой сада. Сказал, что это – послание для цыган, и объяснил его смысл.

– И что же это означало? – заинтересовался Джулиан.

– Оно означало: «Здесь не проси. Жадные люди. Нехорошие», – ответила Генри со смехом. – Так он мне сказал, представляете?

– Да мы можем у этого маленького бродяги с пегой лошадкой расспросить, что да как, – предложила Энн. – Он может нам растолковать такие послания. Мне самой интересно было бы узнать. Никогда не угадаешь, в какой ситуации они могут пригодиться.

– А что? Верно, – поддержал Джулиан. – Заодно спросим, почему цыган тянет на Таинственную Пустошь. – Он встал из-за стола и стряхнул крошки еды с одежды. – Просто так они вряд ли туда пойдут. Это уж точно.

– Слушай, а куда наша Джордж смылась? – поинтересовался Дик. – Надеюсь, ей вожжа под хвост не попала.

Джордж между тем находилась в одной из конюшен и так рьяно мыла и чистила лошадь, что та сама была весьма удивлена. Свиш-свиш-свиш щеткой. Хорошо причесала! Вот так! Еще! Джордж вкалывала от души, чтобы забыть, изгнать прочь обуревавшее ее раздражение. Нельзя было портить настроение ребятам и Энн! Но эта зараза Генриетта, черт бы ее подрал! Проныра! Перехватила ребят под видом парня, о багаже позаботилась, шуточки себе позволяет над ними! Но уж они-то раскусили ее наверняка!

– А-а! Вот ты где! – послышался возглас Дика у ворот конюшни. – А ну, дай-ка помогу. Слушай, Джордж, а ты прямо рыжиком стала – столько веснушек!

Джордж нехотя улыбнулась и сунула щетку в руку Дика.

– Пожалуйста. Вам с Джу разве не охота покататься на лошадях? У нас их тут выбор большой.

Дик с удовлетворением заметил, что Джордж поостыла от своей раздражительности.

– Почему бы и нет? Неплохо бы на денек куда-нибудь проехаться. А может, завтра? Посмотрели бы, что это за Таинственная Пустошь такая.

– А что! Здорово! – Джордж начала переваливать охапками солому. – Только не с этой девицей. – Она бросила на него взгляд из-за охапки соломы.

– Какой девицей? – спросил Дик невинно. – А! Ты Генри имеешь в виду? А я все воспринимаю ее как парня. Нет, без нее поедем. Уж как всегда – наша пятерка.

– Ну и отлично! – радостно согласилась Джордж. – О! А вот и Джулиан! А ну-ка помоги, Джу!

До чего же хорошо было оказаться в прежней компании с ребятами! Опять шуточки, смех, подковырки. После полудня прогулялись по полям, послушали рассказы ребят про лагерь. Все так привычно, хорошо. А Тимми был доволен не меньше, чем все остальные, перебегал то к одному, то к другому из любимой четверки – всем успел руку лизнуть, а хвостом махал без передышки.

– Братцы! – сказал Дик. – Тимми ухитрился мне уже трижды своим хвостом по лицу заехать. Эй! Тимми! Ты назад поглядывай.

– Гав! – счастливо ответил Тимми и набросился на Дика, на сей раз угрожая почистить своим хвостом физиономию Джулиана.

Кто-то продирался к ним сквозь заросли кустарника. Джордж насторожилась, заподозрив Генриетту, а Тимми радостно залаял.

Оказалось, это не Генриетта, а тот пацаненок-бродяга, что привел пегую в конюшни. На лице его видны были грязные потеки слез.

– Я за конем иду, – сказал он. – Не знаете, где он?

– Он еще не готов к путешествиям, – ответила Джордж. – Тебе же сказал капитан Джонсон, что нужно некоторое время. А чего ты плакал?

– Меня папаша треснул, – ответил мальчик. – Так врезал, что я кувырком полетел.

– За что же? – спросила Энн.

– За то! За то, что коня оставил тут у вас, – сказал мальчик. – Он говорит, что коню нужно только немного мази на болячки и перевязку. Он же сегодня должен отправляться со своей поклажей, тащить кибитку.

– Но коня ты пока что получить не можешь, – возразила Энн. – Он и сам-то идти не может, не говоря уж о том, чтобы нести поклажу. Вы что же, хотите, чтобы капитан Джонсон сообщил в полицию насчет использования больной лошади? А он это сделает, он такой.

– Да. Но мне нужно забрать коня, – сказал мальчик. – Без него мне нельзя возвращаться. Папаша меня тогда вообще прибьет.

– Сам не пошел, а тебя послал? – с отвращением заметил Дик.

Мальчик ничего не ответил, только утер лицо рукавом и шмыгнул сопливым носом.

– Достань носовой платок, – сказал Дик.

– Ну пожалуйста, отдайте мне коня, – попросил мальчик. – Я вам точно говорю, отец меня до полусмерти отлупит, если не приведу его.

Ребятам стало жаль его: такой хилый, тощий, несчастный. И все время шмыгает носом.

– Тебя как зовут? – спросила Энн.

– Сопливец... ну, это... Шмыгалка, – ответил мальчик. – Папаша так меня называет.

Кличка была, конечно, подходящей, но что за кошмарный отец!

– А нормальное имя у тебя есть? – спросила Энн.

– Есть. Только я забыл, – сказал Шмыгалка. – Отдайте мне лошадь. Папаша там ждет.

Джулиан поднялся.

– Пойду поговорю с твоим отцом, попробую его вразумить. Где он?

– Вон там. – Мальчик шмыгнул носом и указал рукой на кустарники.

– Я тоже пойду, – сказал Дик.

В итоге все поднялись и пошли вслед за Шмыгалкой. Вскоре они увидели мрачного мужчину с темным лицом, который неподвижно стоял поодаль. Густые курчавые волосы его маслянисто блестели, в ушах висели большие золотые серьги. Когда небольшая компания направилась к нему, он поднял голову.

– Ваша лошадь пока что не способна идти, – сказал Джулиан. – Можете получить ее завтра или на следующий день – так говорит капитан.

– Я ее получу сейчас, – мрачно ответил мужчина. – Мы сегодня вечером или завтра утром отправляемся на вересковые пустоши. Ждать нет времени.

– С чего такая спешка? – спросил Джулиан. – Пустошь никуда не убежит.

Мужчина сделал презрительную гримасу и переступил с ноги на ногу.

– Вы не могли бы переночевать тут одну или две ночи, а потом отправиться вслед за остальными? – предложил Дик.

– Ну пап! Пойдешь с другими, – поддержал Шмыгалка. – Поезжай с Моисеем, а меня оставишь здесь. А я подожду, когда лошадь поправится завтра или послезавтра, и поеду за вами.

– А как дорогу-то узнаешь? – спросила Джордж. Шмыгалка презрительно отмахнулся от нее.

– Запросто! Они мне патринчики оставят.

– Ах да! – вспомнил Дик. Он обратился к молчаливому цыгану:

– Ну, что вы решили? У Шмыгалки хорошая идея. Тем более что сегодня лошадь так или иначе вам не отдадут.

Мужчина повернулся и сердито и презрительно заговорил с бедным Шмыгалкой. Тот даже отпрянул и съежился от его слов, словно от ударов. Четверо детей не поняли ничего, поскольку все было высказано на незнакомом языке. Затем мужчина окинул всех взглядом и пошел прочь, поблескивая серьгами.

– Что это он сказал? – спросил Джулиан. Шмыгалка шмыгнул носом.

– Он разозлился. Сказал, что отправляется с другими, а я потом подъеду с Клипом, с конем, и с поклажей. А здесь переночую где-нибудь с Лиз.

– А кто эта Лиз? – спросила Энн, надеясь, что речь идет о человеке, который окажется подобрее к несчастному мальчишке.

– Собака моя, – ответил Шмыгалка, впервые улыбнувшись. – Я ее оставил подальше, а то она иногда за индейками охотится. А капитан Джонсон этого не любит.

– Да уж, кому такое понравится? – сказал Джулиан. – значит, дело улажено. Зайдешь за своим Клопом или Клипом, или как там его зовут, завтра. Посмотрим тогда, сможет он отправиться в поход.

– Я-то рад, – сказал Шмыгалка, утирая нос. – Мне не хочется, чтобы Клип стал калекой. Просто папаша очень злится.