Копия Афродиты (повести) - Когут Василь Григорьевич. Страница 50

Марфинька все время находилась с князем, но мнения своего ни разу не высказывала. За всю дорогу не дала совета, не вмешивалась в разговор, только глаза ее выражали согласие или несогласие, и князь старался уловить этот взгляд. Игорь Василькович сейчас тоже взглянул в ее глаза, но она спокойно смотрела на князя, не выражая никаких чувств.

— Последуем совету великого князя ноугородьцкого, — заключил он.

Три дня добирались до Онежеского озера. Обогнув его с западной стороны, вышли на северную излучину. Здесь, на берегу, встретили охотников-рыболовов. Обросшие густой щетиной, в рваных холщовых одеждах, подпоясанные веревками, охотники со страхом смотрели на дружину и ее предводителей. Увлекшись рыболовством, они не заметили приблизившихся воинов и не успели скрыться.

— Встревожены чем, холопы? — глядя в упор на охотников, спросил князь.

Охотники, потупив взгляды, молчали. Они не знали, кто перед ними, да и язык дружинников был не похож на их наречие. Благовест это понял и попробовал завязать с ними разговор.

Выяснилось, что охотники — братья из племени весь. Живут недалеко отсюда, в лесу. Живут бедно, занимаются охотой на зверя, рыболовством. В прошлом году высеяли жито и ячмень, но урожай не поспел. Осень наступила дождливая, холодная, ударили ранние морозы. Добытую на охоте пушнину и вяленую рыбу меняют на хлеб.

— И побор князю платить надобно, — рассказывал старший из охотников. — Ему мы обязаны поставлять пушнину и рыбу.

— Много дичи в лесах? — поинтересовался Благовест.

— Много, — ответил охотник. — Соболь, куница, олень… Только немного ее наохотишь. Родичи в общине поссорились между собой, разошлись кто куда, новые веси начали строить. А какая охота в одиночку?

Князь обратил внимание, что добыча у охотников не богата. Три белки да рыжая лиса. В траве трепыхалось несколько рыбин.

— Князь дозволяет охоту?

— Дозволяет. Только поборы большие за это налагает. Нам почти ничего не остается.

— Князь в этом не виновен — строго промолвил Игорь Василькович. — В поучении сказано: в дому своем не ленитеся, а рано вставайте… Больше добычи — больше останется. Все зависит от вас.

Увидев, что у охотников плохие самодельные стрелы и луки, князь приказал Гавриле:

— Яко братья они, выдай им из запаса на двоих лук и стрелы.

Оба охотника пали перед князем на колени.

— Кто из вас ведает самый близкий путь к Белому морю? — вдруг спросил князь.

Младший из охотников вскинул голову, не терпящим возражения голосом сказал, посмотрев на брата:

— Я.

— Лук ему и комонь! — приказал князь. — Все добытое до Беломорья заберешь себе.

Князь даже не спросил желания у охотника: хочет он или не хочет быть проводником. Но оказалось, что спрашивать и не надо было. Молодой охотник лихо вскочил на коня, перекинул лук на плечо, что-то крикнул брату на непонятном даже Благовесту языке и рысью поскакал впереди дружины. Настроение у него было хорошее, спутник оказался говорлив. Марфиньке такая резкая перемена в охотнике не понравилась. К тому же ей показалось, что лицо его она видела где-то раньше. Но где, никак припомнить не могла. Следом за ним ехал Благовест. Мудрый княжеский лекарь был у князя еще и за толмача.

Много видел за свою жизнь Благовест. Молодым парнем, вызвавшись проводить варягов по Припяти до Турова, он вместе с ними затем попал в Византию. Оттуда — в Болгарские земли. Там дал согласие сопровождать болгарских купцов и так оказался в Киеве, где познакомился с наемниками князя — свеями и мурманами, немного изучил их язык. Но все время, куда бы ни забрасывала судьба Благовеста, он был предан одному любимому делу: изучал травы, растения, познавал их волшебство, лечил людей и простых, и знатных. Накопленные за долгую жизнь и в разных землях знания и опыт позволили ему узнать многие человеческие недуги и пороки и избавлять от них. Секрет некоторых лекарств Благовест передавал другим, но секрет нескольких — был его глубочайшей тайной. Даже под угрозой смерти он бы не выдал их никому. Благовест, будучи в постоянных походах, так и не успел жениться. Семейное счастье обошло его. В последнем походе киевского князя в древлянские земли он сбежал и случайно встретился с дружиной князя Игоря Васильковича. Тот ехал в гости к Марфиньке в Туровское княжество. Игорь Василькович сразу угадал в Благовесте умного и полезного помощника, одарил его, озолотил, выбрал в сватья и оставил на службе у себя. Будто породнились. Во всем, что делал или думал делать князь Игорь Василькович, первым советчиком у него был Благовест. В походе Благовест, на отдельно выделенном коне, вез с собою снадобья, травы, сосуды.

— Бывал ли ты в саамских землях? — спросил у проводника Благовест.

— Не бывал. В карелах и на Белом море бывал. В саамах — нет.

— Наслушан ли?

Охотник придержал коня, сравнился с Благовестом и тихо стал рассказывать.

— Дикие земли, — начал сказ охотник. — Места непроходимые. Ни дня, ни ночи — одна тьма, ано один свет. Народ дикий — в звериные шкуры одет. Рыбу сырую да мясо сырое едят. Рыбий зуб 27 добывают. Пушных зверей много: и песца, и лисы, и норки… Оленей не счесть.

— Пошто же не ходите в те края охотиться? Собеседник как-то странно улыбнулся, поправил на

голове заячью шапку.

— Редко кто возвращается оттуда. Земля летом пожирает многих, медведи лютые на охотников нападают. В саами идут купно самые смелые. Но кто возвращается — тот с крупной добычей, на злато и серебро меняет пушнину. Статок имеют. Боярами становятся. Но мало таких…

— Почему же ты с такой радостью согласился с нами в поход, коль опасен он и непредсказуем? — поинтересовался Благовест.

— Дружина сильна ваша, — насторожился охотник. — Мужи крепкие и комони сильные. Но в саамские земли я с вами не собираюсь. Токмо до моря.

Чем дальше двигалась дружина к Белому морю, тем дебри становились непроходимее, на пути возникали частые озера и болота. От болота к болоту протекали рудки — небольшие ручьи с прозрачной водой и рудым дном, через которые дружина переходила вброд, через другие — выстраивали гребли, чтобы сократить путь. Во всех делах молодой охотник проявлял сноровку, советы его были дельные и, казалось, единственно правильные.

Князь Игорь Василькович намекнул, что такой помощник ему бы в пути и дальше пригодился. Мог бы он своим княжеским указом заставить следовать его с дружиной, но знал, что уговором и лаской можно больше расположить к себе чужинца.

Князь натянул узду, и конь, почувствовав его желание, рванулся с места и догнал разговаривающих наездников.

— Послушен ли тебе лук? — спросил князь у охотника.

— Если князь велит, — ответил тот, — испробовать его надобно.

— Велю.

Охотник выехал вперед, снял с плеча лук, приготовил стрелу. Его цепкий и острый взгляд заскользил по деревьям, шарил между стволов, и вдруг, привстав на стременах, он молниеносно натянул тетиву, и стрела молнией ушла к верхушке высокой сосны. Через несколько секунд послышался глухой и мягкий удар. На земле лежала куница, пронзенная стрелой в голову. Охотник, перегнувшись в седле, на ходу достал добычу, вытащил из нее стрелу. Куницу протянул Марфиньке. Взгляды охотника и ее встретились. Она видела торжество в глазах чужеземца, гордость, какую-то скрытую радость. И опять что-то знакомое она узрела в этом.

Княгиня взяла мертвого зверька. Погладила еще теплое безжизненное тело куницы. Примятая нежная шерсть не подымалась.

— Сними скору 28,— передала она Храброму куницу. Князь только взглядом проследил за ее движениями.

— Желаю зреть тебя своим дружинником, — сказал князь охотнику. — Не токмо ныне, а всегда.

Охотник, польщенный вниманием князя, засиял, но тут же оговорился:

— Нет у меня доброго коня, князь, нет и одежды.

— Удалого кормит и одевает меткий глаз да сильная рука.

— Я готов, — согласился охотник.