Вольная Пустошь - Стюарт Пол. Страница 29

— Гоблиновому Гнезду и Вольной Пустоши делить нечего, — провозгласил Луммель. — Ну же, кто мэр Нового Нижнего Города? Простой низкопузый гоблин по имени Хеб Лаб-Драб! Такой же, как мы с вами! — Он умолк, дожидаясь, пока его слова возымеют должное действие.

— Неужто мы позволим разрушить эту мирную обитель?

Повисла тишина. Но вот гоблины зашептались, и по сараю прокатились первые отклики.

— Нет…

— Нет…

— Нет!..

Лоб и Луммель с улыбкой переглянулись. Начало было положено. И какое начало!

Наступил вечер. Матушка Синешейка, бодрая после традиционного дневного сна, сновала по таверне со свечой в руках, зажигая лампады и учтиво кланяясь своим постоянным клиентам. И лишь дойдя до маленького столика в углу таверны, поняла, что один из её завсегдатаев отсутствует.

— Старый Пират Топей снова не пришёл, — пробормотала она.

— Странно всё это, — покачал головой Зет.

— Я его уже неделю не видел. — Гроум задумчиво почесал волосатую грудь.

Матушка Синешейка озабоченно нахмурилась:

— Хотела бы я знать, где он пропадает.

Меггат, Беггат и Дег с трудом оторвали глаза от пенистых кружек.

— Мы тоже давно не видели бродягу, — сообщили они. — Ни слуху от него, ни духу.

Шрайка зажгла последнюю лампаду и задула свечу.

— Надеюсь, он в добром здравии, — вздохнула она. — Без него таверна совсем не та.

Гуляки понимающе закивали. Никто из них не слышал от Пирата Топей ни слова, но без него в шумном зале стало как будто тише. Даже Феверкьюль терялся в догадках, размышляя о том, куда мог подеваться старик.

Впрочем, если бы кто-нибудь на деле взялся за поиски, то быстро обнаружил бы Пирата Топей неподалёку от таверны «Дуб-кровосос». Странный старик с безумными глазами и всклокоченной бородой стоял на невысоком, затенённом лафовыми деревьями холме и глядел на Северное Озеро. Он приходил на это место каждый вечер и так стоял до рассвета, словно молчаливая недвижимая статуя. Он покидал холм с первыми лучами солнца, чтобы вернуться назад, когда землю накроют сумерки.

Эта лунная ночь не была исключением. Старик одиноко стоял на холме, не сводя глаз с Колыбельного Острова. По небу безмятежно плыли своей дорогой облака, тишину нарушали лишь крики ночных птиц. Так он прождал до утра, и когда уже занималась заря и он собирался уйти, лёгкий всплеск привлёк его внимание.

Маленькая рыбачья лодка из ивняка рассекала водную гладь. Пират Топей прижал ко рту ладонь, чтобы заглушить рвущийся из груди радостный крик. Он уже хотел спуститься к причалу, когда заметил маленькую компанию, спешащую к берегу.

Старик замер на месте.

— Он вернулся! — вопил светловолосый юноша в кожаном плаще, бросаясь навстречу лодке, следом, весело гомоня, бежали трое толстолапов.

Вёсла с плеском последний раз погрузились в воду, и молодой Библиотечный Рыцарь с помощью эльфов-дубовичков выбрался на причал.

— Плут! — выдохнул Феликс. — Ну наконец-то!

— Доброе утро, Феликс! — Плут крепко обнял друга.

Толстолапы, радостно напевая, приплясывали на месте. Эльфы-дубовички с улыбкой переглянулись, не сказав ни слова, оттолкнули лодку от берега и направились в обратный путь.

— Мы ждали тебя неделю, — не унимался Феликс. — Целую неделю! Я уже стал сомневаться, что ты когда-нибудь вернёшься! Но знаешь, друг, — он внимательно поглядел на Плута, — похоже, пребывание на острове пошло тебе на пользу!

— Меня не было неделю? — Плут не мог поверить, что это правда. — Неужели, я проспал в коконе целую неделю!

— В коконе Птицы-Помогарь? — в свою очередь удивился Феликс. — Вот, значит, что тебя излечило! Какие же молодцы эти эльфы-дубовички! Правильно, что мы позволили им тебя забрать!

Толстолапы дружно закивали.

— Мы как раз собирались к Озёрному Острову, Плут. Там кипит жизнь! Во всяком случае, закипит, когда появимся мы. Ладно, сам всё увидишь. — Феликс со смехом потянул друга за руку. — Айда с нами! Заодно расскажешь нам по дороге про свои сны! Кто бы мог подумать — целая неделя в коконе Птицы-Помогарь!

Когда весёлая компания скрылась, Пират Топей вышел из своего укрытия. С минуту он глядел им вслед полными слёз глазами. Губы старика дрогнули, и хриплым, ломающимся голосом он впервые за многие годы произнёс всего одно слово:

— Кородёр.

Глава тринадцатая. Чаепитие с Пауком

Работа в Садах Света шла полным ходом, не смотря на ранний час. Стеклянные пауки, которых в Вольной Пустоши называли шпинделями, с длинными граблями и мотыгами бродили по тропинкам между плантациями плесени в поисках люминесцентных поганок. Склизкие дойники, смачно чавкая, пережёвывали перегной, а клеевые кроты то и дело высовывались на поверхность в надежде отыскать лакомый кусочек, оставшийся после завтрака.

А наверху, в Свинцовой Роще, наступил тот час, когда луна уже зашла, а солнце ещё не встало. Тишину нарушали лишь крики зубоскалов. Свиноморды и губошлёпы крепко спали, а хищные бритвокрылы ещё не вернулись с ночной охоты.

Но вскоре раздались весёлые голоса, замелькали факелы и из леса вышли дружные гоблины-сиропщики с полными корзинами лунных манго. Эти крупные розовые плоды созревают ночью, собирать их нужно немедленно, чтобы сочная кожура не стала кислой. Добрые трудяги прошествовали в самый центр Свинцовой Рощи, где располагалась знаменитая питательная воронка. Сиропщики опустили тяжёлые корзины на землю и вывалили содержимое внутрь воронки.

— Ну вот, Сады сыты. Теперь доверху наполним вёдра молоком и по домам! — сказала молоденькая гоблинша.

— М-м-м… Медовое молочко на завтрак! Объедение! — сказала её подруга, томно закатывая глаза.

Когда первая порция лунных манго рухнула вниз, юноша, прохаживающийся по окружающей воронку узкой кромке, вздрогнул. Тусклый свет падал на его стриженый затылок. Наконец поток иссяк, стайка огненных мошек залетела в воронку, вырвалась на волю и полетела в лес.

— Хотел бы и я так, — пробормотал юноша.

Но это было невозможно. Был только один вход в подземные Сады Света и один вы ход, и их тщательно охраняли. Юноше оставалось только бродить по бесконечным лабиринтам, залитым тусклым розовым светом. Он провёл здесь уже около трёх недель, но видел всего лишь малую толику обширных, тщательно спланированных Садов Света с их узкими аллеями и туннелями, плантациями плесени, росистыми озёрами, сталактитами и сталагмитами.

Юноша пересёк высеченный в скале мост и уже хотел было двинуться дальше, как вдруг услышал громкое чавканье, опустил глаза и увидел клеевых кротов, копошащихся в яме с плесенью. Два стеклянных паука шагали от ямы к яме, вываливая туда новую порцию плесени. Один из них внезапно притормозил у одной из ям.

— Кушай, красотуля! — сказал он, когда одна из клеевых кротих с особой жадностью набросилась на угощение. — Ты только посмотри на неё! — обратился он к своему напарнику. — Как разбухла!

— И хорошо. А то у юных учеников совсем закончился клей! Каждые пять минут за ним прибегают.

Пауки уставились на своих подопечных, а те резво сновали по яме, оставляя за собой густые полоски блестящего клея.

Юноша двинулся дальше. Мимо прошествовало стадо дойников. Их душистое медовое молоко славилось на весь Край. Затем навстречу ему попался молодой помощник библиотекаря с опухшими от недосыпа глазами. В руках паренёк тащил пустое ведро.

— Клей закончился, — попытался вступить в разговор юноша.

— Угу, — последовал угрюмый ответ, и молодой помощник ускорил шаг.

Юноша вздохнул. Все здесь знали его историю, знали его тёмное прошлое. Даже разговаривать с ним считалось зазорным.

Понурив голову, юноша поплёлся дальше и вскоре оказался в широком зале. Здесь на низких табуретах сидели шестеро Библиотечных Рыцарей и энергично помешивали кипящий в котлах раствор. В нос ударил хорошо знакомый запах опалённых перьев и подгоревшей патоки. Заметив чужака, один из них нахмурился.