Месть древнего бога - Ольшевская Светлана. Страница 7

– Ступайте же сюда, гости дорогие, – прогремел изменившийся до неузнаваемости голос Эрнваха. – Служили вы прежде своим никчемным божкам, но ныне послужите мне – великому Эрнваху, великому Язу!

Боря с ужасом смотрел, как его товарищи, только что лежавшие неподвижно, медленно, словно во сне, поднимаются; их плечи безвольно опущены, глаза пусты, они тупо и покорно смотрят на стоящую у входа жуткую фигуру. Боря почувствовал, что какая-то чудовищная сила заставляет и его подняться с земли и идти… Да что же это такое! Он ведь не зомби какой-нибудь, он найдет в себе силы бороться…

– Ну же!

Шаг за шагом Борины спутники двинулись вперед, к святилищу. Боря с большим трудом сопротивлялся неведомой силе, которая неумолимо поднимала его с земли и тащила вперед. А они проходили мимо него, мужчины и женщины, такие знакомые и родные… Боря протягивал руку, безуспешно пытаясь кого-нибудь из них остановить, но все зря. Нет! Так не должно быть! Этот негодяй хитростью и обманом обосновался в чужих для него землях, а теперь уничтожает их жителей за то, что они не желают поклоняться его кровавому божеству! Еще и обзывается. – Тут Боря вспомнил, как лихо бились его товарищи, как теснили они людей Эрнваха, а он назвал их немощными калеками!

И в этот момент страх и отчаяние Бори сменила злость, ярость красной пеленой застелила глаза. И эта ярость стала спасительной: он почувствовал, что может наконец говорить, а на тащившую вперед безжалостную силу вдруг стало глубоко наплевать, как и на все остальные преимущества противника. Другая сила – могучая сила! – неожиданно овладела им, и это была его собственная сила, до сих пор таившаяся, а теперь заявившая о своих правах. Она же и подтолкнула Борю к решительным действиям, подсказав верный путь. Боря резким рывком вскочил с земли и бросился к святилищу, но вовсе не затем, чтобы стать первым в числе жертв, а для того, чтоб выставить вперед правую руку с зажатым в ней предметом – ах, какая разница, что это был за предмет! – и крикнуть:

– А в драку один на один тебе слабо, пугало огородное?! Или ты только в своем стойле такой храбрый?

Теперь Боря глядел прямо в жуткое лицо изменившегося Эрнваха, не испытывая более страха, а только желание поскорее приступить к драке.

И Эрнвах вдруг резко отпрянул, скривившись, словно от боли, даже уменьшившись в росте:

– Ты? Опять сюда проник? Да будь ты…

Остальное заглушил страшный гул из святилища, земля вновь дрогнула. Люди один за другим приходили в себя и в панике бросались к выходу, а Боря и его противник, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Глаза Эрнваха из бледно-голубых стали темными, а потом и вовсе превратились в черные провалы, в которых таились багровые искры. Боря, повинуясь загадочной силе, вновь выставил перед собой неведомый предмет, хотя сам и не взглянул на него. Зато Эрнвах попятился! И тогда Боря, которого переполняла ярость, бросился к нему и занес ногу над первой ступенькой.

Этого, пожалуй, не стоило делать. Эрнвах выхватил из ножен меч, сверкнувший багровым светом, и махнул им перед собой. Острие лишь слегка коснулось Бориной груди, но обожгло ее, словно огнем. Волна нестерпимой боли прошла по телу, его отшвырнуло куда-то назад, и дальше была лишь черная пустота.

Проснулся Боря в тот же миг, охваченный сильнейшим чувством тревоги. Кожа на груди все еще сильно саднила, словно от ожога. Мальчик, посветив мобильником, заглянул под майку, провел рукой – нет, никаких ожогов, только родимое пятно темнеет привычно. Надо же, а болит в том самом месте. Он окинул взглядом комнату, два окна, озаренных слабым светом молодой луны, которые с вечера тщательно завесил… Что это? Окно слева было плотно закрыто двумя шторами, но на втором, прямо напротив него, единственная занавеска оказалась сдвинута в сторону, а большая форточка открыта настежь. Жарко кому-то стало, что ли? Так ведь сейчас даже прохладно. В любом случае и штору, и форточку нужно закрыть, так спокойнее.

Ощущая боль и слабость во всем теле, Боря поднялся, подошел к окну и хотел взяться рукой за форточку, но тут обнаружил, что в правом кулаке действительно зажато что-то небольшое. Мальчик уже собирался разжать кулак и посмотреть, что это, но мельком глянул на окно и замер.

Лицо. Чуть сбоку от окна в слабом лунном свете белело уродливое лицо старухи. Глубоко запавшие щеки, давно не чесанные седые волосы, болтавшиеся по сутулым плечам. Но самым нехорошим была рука, тянувшаяся к форточке. Грязная, с обломанными ногтями, она от запястья до локтя была покрыта какой-то плесенью.

Старуха бросила взгляд на Борю, и ее лицо вдруг исказила такая ненависть, что тот отпрянул. Надо бы крикнуть, разбудить парней, но у него, словно в недавнем сне, от испуга пропал дар речи, и началось какое-то странное оцепенение. Старуха между тем с ловкостью обезьяны вскочила на подоконник и просунула в форточку обе руки, явно намереваясь пролезть внутрь. Форточка имела достаточные для этого размеры.

Оцепеневший Боря никак не мог совладать со своим страхом и сдвинуться с места.

На лице злобного существа возникла не предвещающая ничего хорошего усмешка, и голова стала ловко просовываться в форточку. Эти непривычно быстрые, совершенно несвойственные обычным людям движения не оставляли Боре сомнения – перед ним не просто сумасшедшая бабка, а нечто такое… чему вряд ли сможет противостоять и он сам, и его соседи по комнате. До него донесся очень неприятный запах – вовсе не такой, какой мог бы исходить от грязной старухи, а совершенно незнакомый, отдающий болотной тиной. А руки, эти покрытые чем-то непонятным руки…

Мальчик сжал кулаки, как он всегда делал в моменты испуга, и острые края маленького предмета впились в кожу ладони. А что, если…

Весьма смутно понимая, что делает, Боря молниеносно выставил перед собой правую руку с загадочным предметом, сунув его едва ли не в лицо страшному существу.

Оно резко дернулось назад, зацепив затылком оконную раму. Ухмылка сменилась гримасой злобы и досады. Старуха бросилась вниз с подоконника, но Боря не услышал звука падения; он спешно закрыл форточку на задвижку. Хотел сразу же и занавеску задернуть поплотнее, но тут до его напряженного слуха донеслись шаги. Тихие, но быстрые, они направлялись вправо от окна. Уходит? Ах, если бы! Ведь там, направо, входная дверь в дом!

Интересно, ее закрыли на ночь?

– Вставайте! – закричал Боря и толкнул в бок Сашу. – Саша, Леша, Степа, вставайте! Скорее!

Саша что-то промычал и отвернулся к стенке. Боря потряс за плечо Лешу, потом Степу – тот же результат. Он щелкнул выключателем, но лампочка почему-то не загорелась. А медлить нельзя! Пока эти сони проснутся, старуха уже будет внутри, и тогда… Значит, приходится рассчитывать только на себя.

Громко топоча по гулкому деревянному полу, Боря бросился по коридору к выходу.

Увы, он не ошибся. Входную дверь с вечера все же заперли на засов, но она была столь стара, разболтана и перекошена, что в щель сверху при желании можно просунуть руку – разумеется, если это очень худая рука. И эта худая, покрытая мерзким налетом рука в данный момент как раз подбиралась к засову.

Хоть Боря и ожидал вновь увидеть жуткую гостью, страх от этого не уменьшился. Больше всего ему сейчас хотелось забиться под свое одеяло и сделать вид, что он крепко спит…

Собрав всю волю, мальчик прогнал эти детские мысли. Где-то здесь, у стены, стояли лопаты – ага, вот они. Переложив вещицу из правой руки в левую – это было похоже на камень, в темноте трудно разглядеть, – Боря правой рукой взял штыковую лопату и с размаху, не глядя, ударил ею по двери.

С той стороны послышалось шипение, рука исчезла, и в щели над дверью возникли темные контуры головы, заглядывающей внутрь.

Не зная, что делать дальше, Боря вновь протянул камень вперед…

– Борька, это ты тут шумишь? – раздался сзади голос. Боря резко обернулся. За ним в коридоре стоял Леша, а из двери комнаты выглядывал Степа.