Дракон, играющий в прятки - Фарджон Элеонор (Элинор). Страница 25

— Эта дорога, — сказала женщина, — приведёт тебя туда, куда ты попасть не хочешь.

— Приду — увижу, — сказала Розамунда. — Справлюсь без тебя.

И побежала по одной дороге, а женщина пошла по другой и вскоре скрылась из виду.

Мало-помалу принцесса оказалась в каком-то неприютном, мрачном месте, поросшем торфяным мхом, но шла вперёд, полагая, что дорога из него выведет. Ручей исчез, и когда стемнело, она уже не знала, куда идти. И позади, и впереди дорога скрылась во мраке, но вообще-то была прямой, как стрела, и Розамунда решила, что надо идти прямо. Однако и это не удалось — почти сразу дорогу с обеих сторон сжали чёрные топи. Не видела она ничего, кроме слабых отблесков неба в болотной воде.

По колено в чёрной грязи Розамунда кое-как прошла ещё несколько шагов, но упала у самого края трясины и, больше не пытаясь выбраться из болота, горько заплакала. Теперь она поняла, что от злости стала не только грубой, но и глупой, а наказана поделом — нечего обижать старую добрую женщину. Что бы подумал Принц? — ужаснулась она и совсем поникла от голода, холода и усталости.

Вскоре ей показалось, что из болота прямо к ней лезут какие-то склизкие твари. На неё прыгнула жаба. Она закричала, вскочила и кинулась было прочь, но тут разглядела вдали слабое мерцанье. Блуждающий огонёк? Что ему надо, не её ли он ищет? Она застыла на месте, притаилась, чтобы никто её не заметил. Огонёк приближался, разгорался… Да, конечно, он ищет её, чтобы замучить… Петляя среди омутов, он подходил к ней, и она бы закричала, если бы страх не лишил её голоса.

Ближе, ближе… Наконец из мрака вынырнула не ведьма, а старая женщина с вязанкой за спиной. Розамунда вскрикнула от радости, упала перед ней, обняла её ноги. Женщина скинула вязанку, опустила фонарь и взяла принцессу на руки. Потом, укутав её полой плаща, она взяла фонарь снова и медленно, осторожно пошла по болоту, искусно обходя омут за омутом. Так шла она всю ночь; а когда на востоке появился слабый свет, устало остановилась и, раскутав принцессу, опустила её на склон горы.

— Дальше я тебя не понесу, — сказала она. — Сиди на траве, пока не рассветёт, а я постою рядом.

Розамунда, уснувшая в пути, протёрла глаза, но увидела во мгле только небо. Понемногу светлело; она различила и женщину; потом заметила в ней что-то знакомое — и наконец узнала её. От стыда несчастная девочка больше не смела на неё смотреть, а женщина заговорила тем, знакомым голосом, и каждое её слово отдавалось в сердце принцессы.

— Розамунда, — сказала она, — всё это время, с той поры, как я унесла тебя из дворца, я старалась изо всех сил сделать тебя хорошей. Спроси себя, насколько мне это удалось.

Принцесса вспомнила всё с самого начала и поняла, как с ней было трудно; но сидела тихо, смотрела в землю.

Тогда Женщина сказала:

— Там внизу — лес, в котором стоит мой домик. Я иду домой. Если пойдешь и ты, я тебе помогу стать послушной и хорошей. Ждать тебя я буду целый день, но если ты отправишься сразу, ты дойдёшь до полудня. Завтрак я тебе оставлю. Помни, звери ещё не скрылись в норах, но, обещаю, никто тебя не тронет на пути ко мне.

Она замолчала. Розамунда ждала, что она скажет дальше, не дождалась, подняла глаза — и увидела, что Женщины нет.

Опять одна! Вот так всегда, её бросают одну, потому что она не слушается. О, как безопасно было под плащом! Женщина помогла ей, а она, Розамунда, ответила, как дикий зверь… И снова всё, что случилось, перешло в её разум из сокрушённого сердца.

«Почему она не взяла меня с собой? — думала принцесса. — Я бы охотно пошла».

Она заплакала. Совесть подсказывала ей, что, стыдясь и сокрушаясь, она не отвечала Мудрой Женщине, а сидела, как пень. «Что я могла?..» — начала принцесса, но поняла сразу, что могла признать, какой была плохой, и попросить, чтобы её взяли. Теперь ничего не поделаешь…

— Да, не поделаешь! — говорила совесть. — Разве что встать и пойти сквозь лес.

— Там звери!

— Вот, вот! Ты ей ещё не доверяешь. Она же сказала, что они тебя не тронут!

— Они очень страшные!

— Конечно. Но такой ничтожной твари, как ты, лучше погибнуть от их зубов, чем жить дальше. Да никому ты не нужна, кроме самых мерзких, жалких созданий.

Так говорила с принцессой её совесть.

Глава четырнадцатая

КОМНАТА

ДУРНЫХ

НАСТРОЕНИЙ

Розамунда вскочила и кинулась вниз по склону. Когда она оказалась в лесу, её со всех сторон обступили дикие звуки, но она не остановилась и бежала вперёд, всё больше ободряясь. Вдруг перед ней, в самой чаще, засветились дюжины две зелёных волчьих глаз. Она отступила на шаг, но вспомнила слова Мудрой Женщины и пошла прямо на волков. Те разбежались, громко воя, словно их опалили огнём. С этих пор принцесса больше не боялась.

Солнце ещё не встало, когда она вышла из леса в луга, где не было злых зверей, и вскоре увидела знакомый домик. Она кинулась к нему, подошла, заметила, что дверь открыта, — и бросилась прямо в объятия Мудрой Женщины. Та поцеловала её, погладила, усадила к огню, дала молока и хлеба.

Когда Розамунда поела, женщина притянула её к себе и сказала:

— Дитя моё, если ты хочешь быть не потерянной, а счастливой, ты должна пройти испытание.

— Оно очень страшное? — спросила принцесса, внезапно бледнея.

— Нет, оно трудное. Те, кто через него не прошёл, не знают, как трудно с ним справиться. А вот те, кто справился, оглядываются с ужасом не на него, но на саму мысль, что они могли остаться такими, как прежде.

— Вы мне скажете, в чём там дело? — спросила принцесса.

— Кое-что скажу, чтобы тебе помочь. Вот одна опасность: ты можешь подумать раньше времени, что испытание началось, и сказать себе: «Ну и вздор! Кто-кто, а уж я-то справлюсь!» Тут оно начнётся, и ты постыдно отступишь.

— Я буду очень, очень осторожна, — обещала Розамунда. — Только сделайте, пожалуйста, так, чтобы я не пугалась.

— Ты не испугаешься, если сама не накличешь страх. Девочка ты смелая, и нет причины испытывать тебя на храбрость. Я видела, как ты шла мимо диких зверей. Они бежали от тебя, будет бежать и всякое зло, пока ты не откроешь ему двери своего сердца. Теперь я скажу ещё об одном.

Никто не может стать настоящей принцессой (сама ты была поддельной), пока не сумеет властвовать собой, другими словами — делать то, что делать не хочется. Да, пока нашими действиями правят настроения, мы — рабы, а не властители. Вот, представь: ты сердишься, ты не хочешь быть справедливой, а уж тем паче доброй, нежной, милостивой. И впрямь это очень трудно, когда сердишься, и очень легко, когда у нас хорошее настроение. Если ты себя преодолеешь, ты — принцесса, будь ты самой последней замарашкой; ты — королевская дочь, достойная всякой чести. Мало того — власть твоя столь велика, что злоба задрожит и сгинет. Ты понимаешь меня, дорогая?

Говоря всё это, Мудрая Женщина положила руку Розамунде на голову и с великой любовью смотрела ей в глаза.

— Не совсем, — смиренно призналась принцесса.

— Хорошо, скажу так: ты должна делать добро, когда тебе не хочется, и не должна делать зло, когда тебе хочется.

— Это я понимаю, — отвечала принцесса.

— Тогда я отведу тебя в комнаты дурных настроений, их у меня немало, а ты там как следует поборись.

Мудрая Женщина встала и взяла Розамунду за руку. Та вздрогнула, но и не подумала упираться.

Через зал с картинами женщина повела её в другой зал, круглый, где повсюду были двери. Открыв одну из них, она мягко втолкнула туда принцессу — и закрыла дверь.

Розамунда оказалась в своей старой комнате. Белый кролик неуклюже поскакал к ней, высоко вздымая спинку. На столе лежали любимые игрушки, но сейчас она на них и не взглянула. Няня, как обычно, сидела в качалке у огня и ничуть не удивилась, словно принцесса просто ненадолго выходила куда-то.