Само собой и вообще - Нёстлингер Кристине. Страница 22

Я пошла с Вуци прогуляться, и мы купили в кафе большую порцию мороженого. А выходя, увидели Лилли, девочку из нашего класса. Она нетерпеливо посматривала на людей, которые толкались у стойки с мороженым, и стонала:

— Когда же наконец дойдет очередь до моего мальчугана?

(Нам было ясно, что под «мальчуганом» Лилли имеет в виду свое последнее увлечение. Лилли расходует по «мальчугану» в месяц, но для нее это нормально. У нее непробиваемое душевное спокойствие. Когда отношения с очередным «мальчуганом» заканчиваются, она совершенно не переживает.)

Я поинтересовалась у Лилли, кто из стоящих у стойки — ее новое увлечение. Она показала на высокого, довольно хилого мальчишку и сообщила нам, что познакомилась с ним в приемной зубного врача и что его внутренние достоинства далеко превосходят внешние. Потом она еще сказала, что ей пора домой укладывать чемоданы, потому что завтра спозаранку она улетает с родителями на Коста-Брава, где отдыхает масса немцев. Тут подошел «мальчуган», победно неся добытые в битве у стойки два вафельных рожка с мороженым. Лилли спросила меня, куда я еду на каникулах. Я ответила, что, наверно, вообще никуда, есть только маленький шанс поехать куда-нибудь на две недели с папой и его подругой. (Я, конечно, не сказала, что шанс минимальный, потому что Вильма поссорилась с папой и папа теперь вроде как снова живет по-холостяцки. Но одноклассников такие вещи не касаются.) Лилли засмеялась, лизнула мороженое и, указывая на «мальчугана», сказала:

— Как у Цвицви, его отец хочет взять с собой в отпуск свою новую подругу!

«Мальчуган» так рассердился на Лилли за ее слова, что мороженое вывалилось у него из рожка.

— Если мне захочется рассказать про мою семью, — возмущенно сказал он, — я сам это сделаю!

И отправился обратно к стойке раздобыть еще мороженого. Лилли, которая никогда не была скрытной, не приняла выговор этого Цвицви близко к сердцу и не замедлила рассказать нам, что Цвицви — редкий экземпляр, потому что с младенческого возраста живет вдвоем с отцом. Отец, сказала она, хорошо справляется с материнской ролью, но супружеские узы не для него. Ему вполне достаточно общаться с женским полом три раза в неделю по три часа! Только во время отпуска он хочет постоянно иметь рядом какую-нибудь женщину. Потому что в отпуске не нужно ходить на работу, и ему быстро становится скучно. Но, сказала Лилли, с теми дамами, которых он берет с собой в отпуск, он тоже не в силах общаться круглые сутки. Дома у Цвицви Лилли смотрела альбомы с отпускными фотографиями.

— Каждое лето все те же двое, папашка с сыном, а женщины все время разные! Умереть не встать! — сказала она и тут же умолкла, потому что вернулся Цвицви с новой порцией мороженого.

Вуци сказал ему:

— Цвицви звучит, как кличка волнистого попугая!

На что Цвицви ответил:

— Это все из-за моей фамилии. Меня зовут Цвикледер. Звучит исключительно глупо!

Услышав это, я, если верить Вуци, совершенно обалдела. А по словам Рози, выглядела как пыльным мешком ушибленная! Но ведь такую новость нужно сначала переварить! То неделями, замирая от ужаса, носишься с мыслями о будущем отчиме, мучаешься во сне кошмарами, представляя, как старый хрыч (вообще-то он не такой уж и старый) тайно пролезет в нашу family, — а потом вдруг, совершенно случайно, стоя перед кафе-мороженым, узнаешь, что опасности никакой и не было, что я полностью заблуждалась, а господин налоговый консультант всего-навсего рассчитывал видеться с госпожой Поппельбауэр три раза в неделю по три часа!

Ну а с кем мама проводит эти девять часов в неделю — это воистину ее личное дело, меня все это совершенно не касается, и я больше ни секунды не стану из-за этого переживать!

Едва лишь мне показалось, что мои проблемы сократились до разумных пределов, а именно до осенней переэкзаменовки, и жизнь представилась более-менее сносной, как на следующий день снова обрушились неприятности, потому что я, к сожалению, не единственный ребенок в семье, а осчастливлена наличием двух братьев! А ведь началось все, можно сказать, оптимистично. В то утро за завтраком мама была совершенно счастлива. Потому что мой любимый братец Ани вылез из своего лоскутного домика, позавтракал с нами, оделся по-человечески и выразил намерение пойти погулять!

С тех пор как Ани живет, забившись в свое логово, мама очень беспокоится о его психике. Ведь действительно ненормально, когда человек живет, как крот в норе. И вдобавок это нездорово. Никакого свежего воздуха и сплошной искусственный свет! Пока не закончился учебный год, Ани хотя бы в первой половине дня волей-неволей покидал свою дурацкую халупу, но теперь, на каникулах, он выходит из нее только в туалет или поесть. Даже телевизор не хочет смотреть!

И наша мама — такая уж она есть — испытывает из-за этого чувство вины. «Если бы я лучше работала и зарабатывала больше денег, — сказала она мне, — мы бы сняли квартиру попросторнее, и у Ани была бы собственная комната, и ему никогда бы не пришла в голову эта безумная идея!» А однажды она сказала: «Если бы я не развелась, мы жили бы в нашем доме и Ани не стал бы таким странным!»

Я не собираюсь никого упрекать, но мама как-то не замечает, что и у меня есть «психика». И у Шустрика тоже. Она принимает близко к сердцу только душевное состояние Ани. Так было всегда! Он ее любимый ребенок! Хоть она это и отрицает. Когда она спрашивает, что нам приготовить, и каждый из троих хочет разное, она наверняка приготовит то, что заказал Ани. Когда мы болели и у нас у всех была температура 37,8, она вела себя так, как будто болел один Ани.

А перед его «мощным интеллектом» она, само собой, просто вообще преклоняется! Он же ее маленький гений! И когда сегодня утром этот маленький гений, по-видимому, смог добровольно обойтись без того, что он называет своей «второй кожей», мама была на седьмом небе!

— С ним все будет в порядке, — шепнула она мне с сияющими глазами. — Он справится со своими проблемами!

Как я справляюсь с моими проблемами, маме почти что все равно. Тонкое различие здесь в том, что у Ани проблемы есть, а я создаюих маме! Во всяком случае, из-за моих трудностей мама наверняка бы не стала предпринимать таких усилий, как из-за проблем с «логовом», которые возникли вот как.

Наш крот, стало быть, куда-то отправился. Ясное дело, что выманить его из «второй кожи» могло только объявление в газете. В разделе «Разное» Ани прочитал, что кто-то распродает имущество, в том числе массу книг. И тому, кто сам их заберет, эти книги достанутся бесплатно. Ну, ради книг мой братец сделает что угодно!

А я поехала вместе с Вуци на пляж Старый Дунай. Мама немного рассердилась на меня, потому что я не взяла с собой Шустрика. Но почему всегда я должна изображать из себя няньку? Ани тоже мог бы взять брата с собой посмотреть книжки! Но мама ни за что бы не решилась даже заикнуться об этом. Поэтому она решила до открытия магазина отвезти Шустрика к Бабушке. Мама как раз искала для Шустрика брючный ремень, потому что без ремня штаны с него съезжают. И тут в комнате мальчиков что-то очень громко затрещало и загрохотало. Мама побежала туда. Ее взгляду открылась катастрофа! Логово Ани совершенно развалилось, а на его обломках сидел ошарашенный Шустрик.

Клоп играл в футбол, и мяч приземлился на крышу хижины. Шустрик полез его доставать, но такой нагрузки это сооружение не выдержало. Шустрик не ушибся, но ужасно рыдал и говорил, что Ани убьет его, когда вернется домой. И что мама должна все отремонтировать.

Поскольку речь шла о душевном спокойствии ее любимца, мама, конечно, сейчас же прониклась этой мыслью. Написала объявление и принялась за сортировку обломков пещеры. Шустрик сбегал в магазин и прилепил объявление на дверь. Он хотел позвонить папе на работу, чтобы позвать его на помощь. Но от волнения не мог вспомнить папин телефон и поэтому позвонил Вильме. Ее номер был записан у мамы в телефонной книге. Шустрик попросил Вильму сообщить папе о случившемся. Вильма обещала это сделать.