Само собой и вообще - Нёстлингер Кристине. Страница 23

Между тем наверху в квартире мама сообразила, что вдвоем с Шустриком ей хижину не восстановить. Поэтому она позвонила своему дорогому Цвикледеру. Тот, правда, не хотел уходить с работы, потому что ему надо было составить важное и срочное письмо, но мама объяснила ему, что предотвратить братоубийство гораздо важнее, чем написать какое-то дурацкое письмо.

А Вильма позвонила папе, но его на месте не оказалось. Секретарша притворилась, будто не знает, где он. Вильма оставила для папы сообщение: «Жилище отшельника сломалось, необходима срочная помощь». Потом она сказала у себя на работе, что, наверно, съела что-то несвежее и что ее тошнит, и поспешила маме на подмогу.

Папина секретарша все-таки знала, где он, только не хотела говорить Вильме! Папа играл в теннис. Скорее всего, со своим новым увлечением. Секретарша позвонила папе на корт, он прекратил матч и поехал к нам.

Я, само собой, не имела просто вообще ни малейшего представления о том, что творится дома. Довольная и счастливая, я плескалась вместе с Вуци в Старом Дунае. Цвицви тоже был там и кадрил Рози.

Рози его не отвергала, хоть я и намекнула ей: когда Лилли вернется из Испании, начнутся трудности. Очень жаль, что меня не было дома, когда папа, мама, Вильма и Цвикледер собрались в комнате Ани и Шустрика, чтобы восстановить из обломков дурацкую хижину! Атмосфера там наверняка была наэлектризованная. Прежде всего папа угодил в пикантную ситуацию. Ведь не каждый день приходится вместе с экс-женой, почти уже экс-подругой и другом экс-жены заниматься строительными работами. Да еще такими, в которых ты, по собственному признанию, распоследний неумеха.

Поначалу никто из четверых не мог придумать, как взяться за дело, и все были страшно раздосадованы. И тут доктору Цвикледеру пришла в голову суперидея! Он сказал, что Ани построил себе это дурацкое логово вместо собственной комнаты. А комната мальчиков достаточно большая, и ее можно разделить перегородкой на две части. И в ней два окна, так что в каждой части будет достаточно света. И он, доктор Цвикледер, считает, что лучше бы соорудить какую-нибудь перегородку, чем возиться с идиотской хижиной.

Предложение было принято единогласно. Сразу на двух машинах — папы и Цвикледера — сборная команда понеслась к ближайшему магазину строительных товаров. Шустрик потом рассказал мне, что доктор Цвикледер принял управление всей операцией на себя! И папа подчинился, потому что у него ведь обе руки левые, а у Цвикледера руки прямо-таки золотые.

Я в это время все еще была на пляже. Но мы уже собирались уходить, потому что приближалась гроза. С громом и молниями на фиолетовом горизонте. В кабинке для переодевания я посмотрела в ежедневнике, когда у меня следующее занятие по математике, и увидела, что сегодняшняя дата обведена красным карандашом! Меня бросило в жар, и я вспомнила: сегодня день рождения Ани! А я стою тут, и у меня нет никакого подарка! И денег тоже!

У Вуци я денег одолжить не могла. У него их просто вообще никогда нет. Рози сама, без всякой просьбы, предложила мне взаймы сотню. Но сотня оказалась не нужна, потому что Цвицви подарил мне для Ани шариковую ручку. Совершенно новенькую. Настоящую роскошную вещь для какого-нибудь генерального директора. Шариковых ручек, по словам Цвицви, у них дома до фига. Отец регулярно получает их к Рождеству и Новому году от фирм и клиентов. Ручка выглядела ужасно ценной, и сначала я не хотела ее брать. Но Цвицви сказал, подмигнув:

— Да ведь она, можно сказать, практически останется в нашей семье!

Цвицви действительно очень милый мальчик, и про его неброскую внешность быстро забываешь, когда познакомишься с ним поближе. Интересно только, что будет делать Лилли, когда на следующей неделе вернется из Испании. На каникулах она, само собой, подцепит себе «каникулярного мальчугана», но ведь этот мальчуган наверняка будет не из наших мест, и Лилли так или иначе придется с ним расстаться. Кроме того, Лилли не любит, когда у нее что-то отнимают, и уж тем более ей не понравится, если это сделает Рози, с которой она вообще не в очень хороших отношениях.

А Рози сказала мне:

— Если она будет тянуть ручонки к Цвицви, то полетят клочки по закоулочкам! У нее, конечно, более давние права на него, но это не считается, потому что я его по-настоящему люблю!

В общем, из-за непогоды я, Вуци, Рози и Цвицви ушли с пляжа и направились к остановке трамвая. Едва мы до нее дошли, как хлынул настоящий ливень, и мы вымокли до нитки, потому что навес от дождя был совсем маленький и под него уже набилась масса народу. Рози хотела пригласить нас к себе домой и устроить спонтанный праздник, но я как сознательная сестра отказалась от приглашения. Нельзя игнорировать день рождения брата! И деньрожденный торт тоже! Кроме того, я беспокоилась (и не зря), почему утром мама ничего не сказала о дне рождения Ани. Раньше я, само собой, просто вообще не могла себе представить, чтобы мама забыла про день рождения одного из своих детей. Но за последнее время я научилась представлять себе самые разные вещи! (После мама оправдывалась тем, что забыла про день рожденья из-за шока от рухнувшей норы. Но это неправда. Ведь утром, когда хижина была еще цела, мама вела себя так, словно в этот день единственным достойным внимания событием было то, что ее обожаемый Ани вылез из своей «второй кожи».)

Пока мы с Вуци ехали домой в битком набитом трамвае, придавленные влажными человеческими телами, мой любимый братец, распрощавшись с продавцом книг, тоже направлялся обратно к дому. Этот продавец, должно быть, большой чудак. Многочисленные книги достались ему от покойной тетки. Она хотела, чтобы эти книги получил человек, который их ценит и любит. Но сам племянник чувствовал, что не отвечает этому требованию. Через объявления в газетах он искал настоящего любителя книг и решил, что из тех, кто к нему обращался, больше всех подходит мой братец. Ани страстно желал заполучить эти книжные сокровища. Только вот племянник-книголюб хотел избавиться от книг немедленно. А их было так много, что Ани никак не смог бы перевезти их домой на трамвае. Даже если бы ездил туда и обратно четыре раза. Книг-то добрых два кубометра! И в любом случае за один день не управиться, потому что теткина квартира находится у черта на рогах, на самой окраине города.

Ани позвонил папе на работу, чтобы тот забрал его и книги на машине. Но папы, разумеется, на месте не было. Ани позвонил маме в магазин, чтобы она заехала за ним на квартиру тетки хотя бы после закрытия магазина. Но мамы, естественно, тоже не было. Ани даже Вильме позвонил. Ясное дело, с тем же результатом! Наконец племянник-книголюб изъявил готовность отвезти книги к нам на своем старом фургоне. Но как раз когда он снизошел до этого, начался дождь. Брезентовый тент фургона был весь в дырах, и книги наверняка бы намокли. А пленки, чтобы упаковать их, не нашлось. Ани с книголюбом стали ждать, когда же дождь наконец прекратится. Но он и не думал прекращаться. И небо выглядело так, будто в ближайшее время дождю конца-края не будет.

Книголюб решил, что Ани лучше поехать домой, и пообещал, что привезет книги завтра, потому что ему все равно нужно будет в центр.

Ани потом сказал мне, что ему ужасно не хотелось расставаться с книжными сокровищами. Он бы с удовольствием остался возле них на всю ночь. Но тогда наша мама наверняка побежала бы в полицию заявлять о пропаже ребенка. Поэтому Ани отправился на трамвае в далекий обратный путь. А добравшись до дома, уже на лестнице услышал, как где-то долбят и стучат. Но он и представить себе не мог, что весь этот шум доносится из нашей квартиры. Открыв входную дверь, Ани тут же споткнулся о разбросанные по полу обрезки досок и инструменты. С трудом пробрался к своей и Шустриковой комнате — и увидел маму. Она прибивала доску к остову перегородки. Потом Ани увидел папу с Цвикледером, которые прилаживали новую дверную раму, и Вильму, которая замазывала гипсом щели. Кругом валялся строительный мусор высотой по колено, а Шустрик носился туда-сюда, ужасно важный и гордый, подавая инструменты и разнося пиво, потому что у столяров-любителей то и дело возникала сильная жажда.