Тайна старой крепости - Блайтон Энид. Страница 21

Педро терпеливо отвечал:

– Боркен, крепость и вся земля, по которой мы сейчас проезжаем, принадлежит графу Паритолену. Он живет в крепости. Я советовал бы тебе держаться от нее подальше. Тебя могут принять за шпиона и бросить в темное подземелье.

– Похоже, граф Паритолен – злой человек, – сказал Джек. Рассказ Педро расстроил его. Если ребят и вправду держат в крепости, то им несладко приходится.

– Граф очень суров и властолюбив, – ответил Педро. – Он стремится свергнуть нынешнего короля и возвести на престол принца Алоизия. Тогда он станет безраздельным властителем страны, потому что маленькому принцу придется делать все, что он прикажет.

Услышав это, Джек пал духом. Что может сделать он в борьбе против такого могущественного человека?

– Граф Паритолен – премьер – министр?

– Нет, премьер – министр его зять, граф Хартиус. Они оба ненавидят короля. Но если граф Паритолен суров и энергичен, то граф Хартиус – размазня. Он полностью под каблуком у своей жены, которая, по слухам, очень умна. Ее имя – госпожа Татиоза.

Джек внимательно слушал. С каждой минутой все происходящее становилось ему понятнее. Удивительно, как они оказались в самом центре событий, разыгрывающихся в этой чужой стране! Он лично знает маленького принца. Они ехали по земле графа Паритолена, замыслившего свалить короля. А скоро они будут в Боркене, где держат в неволе его друзей. Все происходящее представлялось ему какой – то вымышленной книжной историей, внезапно превратившейся в реальность.

– Откуда тебе все это известно, Педро? – спросил он.

– В Таури-Гессии это известно всем. Все очень боятся, как бы не началась гражданская война. Если только заговорщикам удастся свергнуть короля и посадить на его место маленького принца, вся страна расколется на две враждебных партии, которые начнут уничтожать друг друга. Тогда нам, циркачам, придется срочно сматываться отсюда. Поэтому – то мы и держим ухо востро. Необходимо знать, откуда ветер дует.

Джек был уверен, что сам знает значительно больше всех остальных. Конечно же, в Таури-Гессии еще никому не известно, что принца Алоизия вывезли из Англии и держат в заточении в крепости Боркен. Но что будет дальше? Осуществят заговорщики свой план? Под каким соусом народу сообщат о перевороте – то ли будет заявлено, что король умер, то ли – что он арестован и посажен в тюрьму?

Джек так глубоко задумался, что даже не услышал, как Ма позвала всех обедать. Ему вдруг стало ясно, сколь важная роль уготована ему во всей этой истории. Слава Богу, заговорщикам ничего не известно о его пребывании в Таури-Гессии. Они и не подозревали, что он в состоянии нарушить их планы. Только ему совершенно необходимо как – то проникнуть в крепость!

– Эй, ты что – заснул? – Педро потряс Джека за плечо. – Очнись, сонная тетеря!

Джек отогнал от себя докучливые мысли. Кики ошивался возле Ма, наблюдая, как та выуживала для него из большой черной кастрюли разные вкусности.

– Попка, поставь котел на огонь! – с надеждой в голосе крикнул он. Потом, скосив голову набок, нежно посмотрел на Ма и пропел:

– Боннитагелута.

Ма, обожавшая Кики, хлопнула себя по бедрам и громко расхохоталась.

– Он говорит по-гессиански! – восторженно крикнула она.

Даже Джек удивился тому, как быстро Кики овладел гессианским языком.

– Что значит «боннитагелута»? – спросил он.

– Добрейшего всем утра, – с ухмылкой ответил Педро.

По дороге в Боркен цирк останавливался на два дня в маленьком городке. И здесь Джеку пришлось трудиться не покладая рук. Вместе с Педро он помогал в возведении цирковых шатров, расставлял скамейки для зрителей и играл роль посыльного при боссе, имени которого не смог бы выговорить даже под угрозой смертной казни.

Скоро все без исключения циркачи полюбили Джека за его расторопность, смышленость и услужливость. А благодаря свои хорошим манерам, выгодно отличавшем его от прочих членов мужского сообщества цирковых артистов, он быстро завоевал сердца прекрасных дам. И самому ему понравилось в цирке, и спустя немного дней он уже чувствовал себя в пестрой компании лицедеев как дома. Пусть временами они казались ему грязнулями, неряхами и даже жуликами, все эти недостатки полностью искупались их искренней приветливостью, заразительным весельем и безграничной добротой.

Главным действующим лицом цирковой программы был Фанк со своей троицей бурых медведей. Огромные звери, нежно привязанные к своему хозяину, были прирожденными клоунами. Они боксировали, кувыркались и превосходно танцевали на задних лапах.

Однако Педро предостерег Джека от слишком доверчивого отношения к медведям.

– Они коварны и непредсказуемы. По-настоящему, они слушаются одного Фанка.

Очень забавными были и шимпанзе Джо и Фам. Они появлялись на манеже, держа за руку свою хозяйку мадам Фифи. Она была хрупким и нежным созданием, ростом не больше своих подопечных. Джеку они очень понравились, хотя скоро ему пришлось убедиться на собственном опыте, какими они были искусными воришками. Незаметно для него, они запустили в его карман свои ловкие волосатые руки и стянули у него носовой платок, блокнот и два карандаша.

Свои вещи он получил обратно из рук хохочущей мадам Фифи, что – то щебетавшей при этом по-французски. А может, и по-испански! Она говорила с такой скоростью, что Джек даже не мог понять, на каком языке она изъяснялась. Увидев по выражению лица Джека, что он не понял ни слова из того, что она сказала, мадам Фифи перешла на английский.

– Безобразники, – заявила она, погрозив маленьким пальчиком своим подопечным. – Она заслужили хорошую взбучку.

Воздушных гимнастов звали Тони и Бинго. Тони был изумительным канатоходцем. Он был в состоянии выделывать на канате всевозможные трюки – бегал, прыгал и танцевал на нем и даже совершал абсолютно немыслимые сальто – мортале. Своим искусством он неизменно приводил зрителей в неописуемый восторг. А Джек каждый раз смертельно боялся, что он сорвется и рухнет на манеж.

– Когда-нибудь он свернет себе шею, – взволнованно поделился он с Педро своими опасениями. – Почему он работает без сетки?

– Спроси его, – ответил Педро. И когда однажды Тони зашел в гости к матери Педро, Джек в самом деле задал ему этот вопрос. Тони был испанцем, но очень хорошо понимал по-английски, хотя и говорил на этом языке с ошибками.

– Стрраховочная зетка! – воскликнул он с презрением. – Только в Англии от меня трребуют стрраховочную зетку. Я не падаю. Я – Тони, Великий Тони.

Самый смешной номер выполнял на арене клоун Топс. Возвышаясь над всеми, он выходил на манеж на ходулях, спрятанных под неимоверно длинными брюками, из – под которых высовывались огромные башмаки. Дети, приходившие в цирк, считали его настоящим великаном, в чем их убеждал не только рост клоуна, но и его мощный голос.

Специально для него соорудили огромный велосипед, на котором Топс гордо разъезжал по манежу под гомерический хохот зрителей. Когда он потом слезал с велосипеда, на арене появлялся маленький человечек, жаждавший передать великану срочное сообщение. На манеж выносили лестницу, которую приставляли к клоуну. Человечек молниеносно вскарабкивался на нее и с важным видом беседовал с великаном. Цирк содрогался от хохота зрителей.

В действительности же Топс был забавным маленьким человечком и большим шутником. И совершенно невозможно было понять, как такое щуплое тело могло рождать столь мощный голос.

– Он специально выучился ходить на ходулях, чтобы дорасти до своего голоса, – сказал Педро. – Во всяком случае, он сам так утверждает.

Если фигура Топса вызывала у Джека неизменную улыбку, то за шпагоглотателем Холой он не мог наблюдать без содрогания. Хола ухитрялся засовывать длиннющую шпагу в глотку до самой рукояти. Он откидывал голову назад и медленно погружал шпагу внутрь.

– Я еще могу понять, как он глотает ножи и кинжалы, – говорил Джек. – Он, собственно говоря, не глотает, а только засовывает их в глотку. Но как он проделывает это с такой длинной шпагой? Меня прямо тошнит, когда я наблюдаю за ним.