Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц) - Красовская Галина. Страница 15

— Граждане Свирелии! — громко сказал Минус. — У Гнилушки окаменело сердце, и доктор Гем сделает ему операцию. Человек серьёзно болен, не будем пока судить его очень строго.

— Раз операция — тогда другое дело, — заговорили свирельцы, сразу успокаиваясь. — Выздоровеет — хорошим станет... Он и теперь понял, что поступал плохо...

Гнилушку проводили до дому, и Гем напоследок сказал ему:

— Утром сам придёшь ко мне в больницу!

— Разрешите охранять преступ... то бишь больного? — козырнув, обратился к Гематогену Гарпун. Он опять надел форму и выглядел как полагается милиционеру.

— Раз больной — зачем охранять? Больных разве охраняют?! — закричали свирельцы.

Наутро Гем напрасно ждал Гнилушку в больнице и, готовясь к операции, тщательно дезинфицировал каждый палец. Пустовал и Гнилушкин дом в лесу. Злодей сбежал.

— Ну и пусть! — закричали свирельцы. — Раз так — не нужен он нам! Вот и всё!

Прошло время, все снова принялись за дела и скоро забыли про Гнилушку.

А на Свирелию тем временем надвигалась беда.

Глава одиннадцатая.

ГНИЛУШКА В ЦАРСТВЕ БУЛЫГАНА

Удрав от свирельцев, Гнилушка направился в царство Булыгана.

Страна Булыгания была чёрной пустыней среди скал, ноги там вязли в раскалённом песке, и жаром веяло от разбросанных всюду каменных глыб.

Булыган тоже был весь каменный, изнутри набитый злобой и глупостью. Голову ему заменял серый булыжник с одной большой и двумя маленькими трещинами. Большая трещина обозначала рот, а две маленькие щёлочки — глаза. Когда Булыган злился или удивлялся, он выкатывал из щёлочки каменные глазищи и вращал ими.

На краю пустыни возвышался дворец Булыгана, а рядом с ним, у чёрной скалы, была сооружена крепость, где наказывали воинов. Вокруг росли большие колючки, на песке извивались рогатые гадюки.

Вход во дворец охраняла огромная ящерица по имени Ядозуб. Только не подумайте, что это была безобидная ящерица, вроде весёлого Желтопузика. Нет, Ядозуб был чуть ли не с крокодила величиной, на маленьких кривых ногах, с тупой и злобной мордой. Из пасти Ядозуба торчал жёлтый клык, под ним был мешочек с ядом, а в толстых чешуях, что покрывали тело Ядозуба, прятались ядовитые пауки и змеи.

И был ещё у Ядозуба длинный и мощный хвост с жёсткой метёлкой на конце. Когда он принимался крутить хвостом и взметать этой метёлкой пыль, песок и камешки, начинался настоящий ураган. Булыгану это нравилось. Булыган любил нежиться в пыльных бурях и освежаться душем из песка. Поэтому правитель пустыни неотлучно держал Ядозуба при себе.

Около крепости, где мучили воинов, был вход в подземелье. Он был завален огромным камнем, а на этот камень Булыган велел взгромоздить ещё семь камней — один меньше другого.

Каждую весну из-под самого большого камня, что держал на себе всю эту пирамиду, выбивались ярко-зелёные травинки. Откуда-то черпали они силу, где-то в неведомых земных глубинах бился ключик жизни.

Это приводило Булыгана в ярость. При виде тоненьких, но таких храбрых травинок он принимался лязгать зубами, в животе у него начинались колики, и он орал:

— Вырвать с корнем! Растоптать!

Булыганские слуги набрасывались на травинки, топтали их сапожищами и заваливали грудой камней. Но бесстрашные травинки снова находили щёлочки и выбивались из темницы.

По всему свету разлетелась молва о стране Свирелии, и ветер повсюду разносил аромат её цветов и звучные песни.

Только правитель пустыни и каменное его войско ничего не знали об этой стране. Булыган оставался глух и бесчувствен ко всему прекрасному. Лучшей музыкой он считал завывания и рёв своих воинов, лучшим ароматом — запах пыльных колючек, а наивкуснейшим лакомством — жареных змей и скорпионов. Змеиным ядом смазывались и наконечники копий-колючек, которыми Булыган вооружал своё войско.

Когда слуги доложили о приходе Гнилушки, Булыган сидел развалясь в каменном кресле, а Ядозуб кончиком хвоста с метёлкой щекотал ему пятки. Настроение у Булыгана было отличное, и он распорядился впустить Гнилушку.

Каменный правитель взглянул в глаза неожиданному гостю и сразу понял, что сердце у него окаменело.

Как только сбежал Гнилушка от свирельцев, вся его злобность прорвалась наружу: жёлто-зелёные огни заполыхали в его глазах, кривой оскал сменил сладкую улыбочку.

«Не явился ли он проситься в моё войско?» — с надеждой подумал Булыган. В последнее время не часто приходило к нему пополнение — людей с окаменевшими сердцами становилось всё меньше. А Гнилушка казался достойным пополнением. Таких великолепных злобных глаз Булыган не видел даже у своих подданных.

Выражение глаз у многих воинов Булыгану в последнее время не нравилось. Он хотел, чтоб глаза их горели ненавистью, но всё чаще замечал в них что-то похожее на раздумье.

Разглядев печаль в глазах воина, властитель пустыни приказывал бросать его в крепость и колоть колючками.

— Чтоб не думал, чтоб не раскисал, — приговаривал он, слушая стоны воинов с грустными глазами. — Боль — лучшее лекарство от нежных чувств! От боли скапливается злоба, от злобы сердце каменеет до самой серединки...

Но Булыгану было мало того, что у воинов каменеют сердца, он хотел, чтоб неуязвимо-каменными становились и их тела. Поэтому он приказал воинам носить каменные сапоги, каски и панцири, чтоб всё тело покрывала эта тяжёлая каменная броня.

Труднее было справляться с детьми, что росли в каменном царстве. Булыганчата, как все дети на свете, любили смеяться и играть. И это делало их похожими на обыкновенных детей, которые были ненавистны правителю пустыни. Поэтому каменные надзиратели строго следили, чтоб дети Булыгании не смеялись и не играли. Иногда лишь им удавалось поиграть, да и то не в игрушки, а в песок и камешки.

Чтоб сердца булыганчат твердели и покрывались каменной коркой, их, как и взрослых воинов, били и посылали на тяжёлые работы. Дети ремонтировали каменный дворец Булыгана и крепость. Во время работы их били ещё сильнее, потому что горькие детские слёзы в смеси с песком хорошо скрепляли камни.

И всё-таки Булыган не мог спокойно спать и опасался бунта. Всю ночь напролёт ломал он голову над тем, как ему впредь удерживать воинов в повиновении.

Итак, взглянув в бегающие глазки Гнилушки и на розовую шкатулку, которую тот поставил перед собой на пол, Булыган милостиво сказал:

— Говори, кто ты и зачем явился в мои владения?

— Великий повелитель пустыни! Пришёл я в твои владения из ненавистной мне Свирелии. Там растёт дерево, которое глупцы-свирельцы называют серебряным... Подари мне рубиновые сапоги, и я отведу тебя в эту страну. Мы завоюем её, а свирельцев, мастеров-умельцев, добряков-глупцов заставим работать на тебя... Они не умеют драться и при виде зла закрывают глаза. Мы завладеем серебряными деревьями, отвезем их в заморские страны и получим горы драгоценных камней!

Глазки Булыгана сверкнули жадностью.

— Взгляни на эту шкатулку, — продолжал Гнилушка, заметив, что его речи Булыгану нравятся. — Она сделана из древесины серебряного дерева. А в ней камни, которые я получил за несколько кусочков этого дерева. За несколько деревяшек, украденных у стариков умельцев, мне заплатили рубинами, изумрудами, алмазами! Их я принёс тебе показать.

Услыхав названия драгоценных камней, Булыган нетерпеливо закричал:

— Открывай свой ящик! Давай их сюда!

Камни — это было единственное, что могло вывести Булыгана из состояния каменного равнодушия.

Гнилушка кинулся к шкатулке и тут только спохватился, что ключи от неё он забыл впопыхах, когда ночью удирал из Свирелии.

— Э-э, безмозглый дуралей! — свирепо взревел Булыган и грохнул по шкатулке каменным кулачищем.

Но шкатулка оказалась цела и невредима.

Второй раз ударил по ней Булыган каменной палицей. Шкатулка опять уцелела.

Правитель пустыни был явно озадачен. Обеими руками ухватился он за палицу и третий раз трахнул по шкатулке.

Палица раскололась пополам, и даже каменные плиты пола разбились на мелкие кусочки.