Светлана - Артюхова Нина Михайловна. Страница 32

 — Иди сюда, Ирочка, иди, именинница!

К сожалению, именинница Ирочка острижена под ма­шинку — одна из всех девочек. Красный бант приходит­ся повязывать ей галстучком на шею, как у мальчиков. Сначала Ирочку тревожит этот бант, повязанный не на месте. Но другие девочки посматривают на Ирочкин бант и спрашивают у Светланы, как лучше. Светлана пы­тается лавировать и разводить дипломатию: Ирочке, мол, так лучше, а вам — так.

Никакие дипломатические ухищрения не помогают. Одна за другой подходят девочки и просят сделать, как у Ирочки — «не в волосы, а вот здесь». Светлана и няня, одев всех, терпеливо перевязывают девочкам банты.

Ровно в семь приехали шефы с завода и привезли множество таинственных больших свертков. Студенты пришли даже на десять минут раньше. Вначале они не­множко стеснялись, разговаривали вполголоса, ходили вслед за Натальей Николаевной, осматривали помещение. В кабинете Натальи Николаевны чинно сидели Галя Солнцева и черненькая Муха — делегаты от школы на праздник в детском доме. Они принесли подарки малы­шам от класса: вышитые кармашки для платков. Кар­машки лежали на столе, пестрея широкими шелковыми лентами, и придавали кабинету какой-то елочно-маскарадный вид.

Подарки шефов были роскошны. В столовой, во вре­мя чая, толстый председатель завкома развязывал та­инственные свертки и одного за другим поздравлял име­нинников.

В особенности понравились Светлане куклы для младших девочек. У кукол было и приданое — пе­стренькие, в мелких цветочках или в полоску «отрезы» материи.

Толстый шеф, сохраняя невозмутимую серьезность, поднимал один за другим полуметровые кусочки ткани и пояснял:

 — «Отрез» на платье... «Отрез» на сарафан. А из этого полотна... — он прикидывал взглядом, — шесть по­лотенец можно будет сшить.

После чая в зале рядами расставили стулья, и на­чался концерт.

Надя была конферансье. Вначале Светлана волнова­лась за нее, да и вообще волновалась за концерт — ведь все-таки не настоящие артисты!

Но держалась Надя так уверенно, так хорошо уме­ла и заинтересовать и рассмешить. Что касается арти­стов, то было, конечно, странно слышать, как Надя называет их, будто школьников, уменьшительными име­нами:

 — А сейчас, ребята, вам споет Вова Ракитин. Это наш институтский Пирогов.

И вдруг появляется чернобровый дядя, в плечах ко­сая сажень, и начинает петь таким низким, густым голо­сом, что кажется — эти звуки не выходят из человече­ского горла, а просто наполняют воздух, отражаются от стен зала и со всех сторон врываются в уши.

Но улыбается обладатель мощного баса такой жизне­радостной, не артистической улыбкой, что сразу стано­вится ясно: не совсем он еще взрослый, а так — нечто промежуточное между школьником и взрослым человеком, и правильно делает Надя, называя его именно Вовой.

Играл баян, были танцы, но больше всего понрави­лись ребятам фокусы.

 — Знаменитый китайский фокусник Алеша Бочкарев! В Китае он, конечно, никогда не жил, но мог бы жить и в Китае, если бы туда поехал, — правда, ребята?

Алеша Бочкарев с неожиданной для него ловкостью подбрасывал разные мелкие предметы, которые исчеза­ли в воздухе, и вдруг вынимал их из ушей девочек, си­девших в первом ряду. Он вырезал большой кусок из се­редины носового платка, потом встряхивал, расправлял, и платок оказывался совершенно целым.

 — А теперь поджарим яичницу, — сказал он в заклю­чение, разбил сырое яйцо, выпустил его в стаканчик для бритья, размешал палочкой, потребовал кепку: — Я мо­гу и в стакане поджарить, но лучше в кепке.

Витя Чижов сбегал в переднюю и принес свою кепку. Алеша перелил сырое яйцо из стакана в кепку, раз­мешал...

 — Ну, вот и готово! — и нахлобучил кепку на голову ее владельцу.

Тот присел, втянув голову в плечи. Ребята застонали от восторга, но кепка оказалась сухая и чистая, Витина голова тоже, а яйцо исчезло неизвестно куда.

Один раз фокусник был уличен ребятами. Он раски­нул длинные руки, в левой ладони была зажата карта, она должна была «сама» перенестись в правую руку. И вдруг кто-то закричал:

 — Вижу! Вижу! У вас и в правой руке тоже карта! Вон, вон уголок торчит!

Алеша нисколько не растерялся. Он добродушно ска­зал:

 — А разве видно? Ну, ничего, я все-таки покажу этот фокус.

Ребята уже не могли сидеть смирно, как в начале концерта. Они вставали, чтобы лучше видеть, нарушая правильность рядов, перекочевывали вперед. Задние ря­ды были теперь почти пустые. Светлана сидела между Галей и Леной Мухиной.

В детском доме ее школьные приятельницы были в первый раз. Светлана в начале вечера очень волновалась, понравятся ли девочкам пироги, концерт, вообще все. А теперь по-хозяйски радовалась.

Кто-то, осторожно раздвигая стулья, прошел за спи­ной Светланы. Еще какой-нибудь запоздалый гость. Не хотелось оборачиваться, чтобы не пропустить интересное. Когда фокусы кончились и Надя объявила новый номер, Светлана, сама не зная почему, все-таки обернулась. В самом последнем ряду, в углу около стены, сидел Костя,

Костя пришел на праздник позднее всех. Сначала по­стоял за колонной, но оттуда плохо была видна сцена. Он потихоньку пробрался в последний ряд. Облокотился на спинку стоявшего перед ним стула и смотрел через го­ловы ребят, только не на девушку, которая пела смешные частушки. Он смотрел гораздо левее, туда, где стояла Надя, и во всем зале видел только ее. Ребята встали — встал и он, потому что они заслонили ее своими голова­ми. Ребята сели — он тоже сел. Но он не смеялся, когда все смеялись, он даже не смеялся Надиным шуткам. Он ничего не слышал и не понимал, он только смотрел на нее с застывшим на лице выражением счастья.

Здесь, за спинами зрителей, отгороженный от них пу­стыми стульями, он, конечно, не думал, что кто-нибудь может обернуться и наблюдать за ним. Его лицо было беззащитным, как лицо человека, когда он наедине с со­бой. Он не заметил Светлану,

А Светлане стало неловко подсматривать чужие тай­ны. Она отвела глаза.

Опять движение стульев в последнем ряду. Наталья Николаевна, увидев лейтенанта, одиноко сидящего в са­мом дальнем углу зала, подходит к нему. Может быть, хочет спросить, не скучно ли ему, или предложить ему чаю? Костя смотрит на нее бессознательным взглядом. Так как Наталья Николаевна стоит, он тоже хочет встать, но она удерживает его за плечо и отходит с чуть замет­ной ласковой усмешкой. Конечно, она поняла, что ему не скучно и что никакого чаю ему не требуется.