Мой Акбар - Острецова Лидия Ивановна. Страница 7

Итак, всё стало ясно: преступление было совершено жильцом дома № 43 по улице Чайковского. Все нити вели к старухе, у которой так часто ночевала убитая женщина. Через час она была арестована.

Я не стал записывать её рассказ о том, как она, не помню, под каким предлогом, уговорила свою старую подругу снять деньги с книжки, а потом ночью… Чёрт с ней, с этой старухой. Её будут судить, и она получит по заслугам.

Я думаю о том, что ни в чём не повинный сын убитой женщины навсегда теперь избавлен от страшных подозрений, от тёмной обывательской молвы.

Спасибо тебе, Акбар!

20 апреля. Мы задержали на рынке спекулянта с здоровенной бараньей тушей. В отделении, после короткого допроса, дежурный офицер поглядел сначала на Акбара, потом на баранью тушу. Затем он на минуту задумался, почесал затылок и сказал:

— Не имею я права этого делать, да надо же, наконец, как следует отблагодарить Акбара. Видишь, из любви к нему иду на должностное преступление…

И, взяв принадлежащий спекулянту топор, одним решительным ударом отхватил у барана ногу.

Акбар не счёл это преступлением. Подарок пришёлся ему по вкусу.

23 апреля. Грандиозный пьяный скандал, драка. Самое печальное заключается в том, что дрались совсем ещё молодые парни. Нелегко было совладать с ними, но наконец запихали «героев» в машину. Акбар, как всегда, лёг у двери. С удовольствием убеждаюсь, что слава его растёт, — это полезная слава.

Слышу, два парня лет по 17, вроде бы спорят. «Дураки мы, Валька, — говорит один, — могли бы удрать». — «Чёрта с два, — отвечает другой, — удирай от Акбара сам, если жизнь не дорога».

Тут уж я заинтересовался:

— Ты-то откуда знаешь, что это Акбар?

— А что я, первый раз в отделении? — с достоинством сказал Валька.

9 мая. Оказывается, слава Акбара в какой-то мере коснулась и моей скромной персоны. С некоторых пор я стал замечать, что на улице со мной всё чаще здороваются совершенно незнакомые мне люди. Сегодня у остановки троллейбуса меня приветствовал мрачного вида мужчина:

— Здравствуйте, Григорий Фёдорович! Постояли, покурили.

— Хорошая у меня память на лица, — говорю я, — но убей бог, не могу припомнить, где мы с вами встречались.

— Да что вы, Григорий Фёдорович, — отвечает мужчина, любезно улыбаясь, — вы же в прошлом году доставляли меня в милицию с вашим Акбаром. Он ещё мне тогда всё плечо в кровь изорвал…

Странный народ — уголовники. Я не раз замечал, что их страх перед Акбаром и ненависть к нему смешаны с искренним чувством почтительного восхищения.

Теперь я понимаю многое, чего не понимал раньше.

Однажды Акбара сильно ушибла грузовая машина. Две недели ему было очень плохо; многие знали об этом несчастье. Помню, я вёл его, тихого и прихрамывающего, поздно вечером по улице Чехова. Подошёл парень — куртка грязная, рожа небритая, взгляд нехороший. «Ну, — думаю, — держись». А он достаёт из засаленных штанов большой серый кусок сахару, подаёт мне и говорит:

— На, дай Акбару.

И вдруг, чудесно ухмыльнувшись, добавляет:

— Не бойся, не отравленное.

1 июня. В семье готовятся к переезду на дачу. Подошла ночь, а я всё ещё был занят упаковкой вещей — машина должна прийти на рассвете. Зато с завтрашнего дня — отдых. Отдохнёт и Акбар. Так я размышлял в третьем часу ночи, когда раздался звонок. Всё ясно: приехали из милиции за мной и Акбаром. Ну что ж, мы давно привыкли к таким ночным тревогам.

В эту ночь в доме на улице Чехова тоже не спал, оказывается, один из жильцов, но не из-за переезда на дачу, а просто по причине бессонницы. Он вышел на кухню покурить и через окно увидел, что на крыше соседнего дома два человека тащат узлы с бельём. Он позвонил в отделение, и вот я очутился с Акбаром и двумя милиционерами на чердаке этого дома. Акбар взял след, вытащил меня (буквально) через слуховое окно на крышу, и начался поиск. Я чувствовал, что еле могу удержать Акбара. Физкультурник из меня неважный — я не могу нестись по крышам и чердакам в таком темпе.

В конце концов я выбился из сил и рискнул отцепить поводок.

Никто лучше, чем я, не мог знать, как выдрессирован Акбар. Никто не мог упрекнуть меня в том, что я недооцениваю Акбара. Но даже мне показалось, что он специально дрессирован для приключенческого кинофильма. Я любовался им.

Как он прыгал с крыши на крышу! Счастье, что все дома были почти одной высоты и стояли совсем рядом, как бы прислонясь друг к другу.

Я горько жалел о том, что не было с нами кинооператора, который снял бы на киноплёнку собаку, летящую белой ленинградской ночью по крышам пустынных домов, прыгающую в окно чердака, чтобы через мгновение выпрыгнуть из другого.

Когда послышались вопли задержанных воров, — я не испытывал радости. Фильм кончился. Началась будничная работа. Акбар взял двух воров на одном чердаке, двух — на другом. Шайка «чердачников» была ликвидирована. Труженик Акбар честно поработал в ночь перед своими каникулами.

8 июня. Сегодня утром, открыв окно, слышу — дачница кричит:

— Андрей, долго ты будешь бегать по дороге? Ты что, машин не боишься?

— Не боюсь, — храбро говорит Андрей, выпятив живот и засунув большие пальцы грязных рук за лямки, на которых держатся штанишки.

Андрею уже не меньше четырёх лет. Тогда женщина, не слишком последовательно, но с безошибочной материнской мудростью, спрашивает:

— А ты помнишь, как тебя клюнул петух?

— Больше не буду, — отвечает малыш и бежит к дому. Смешно, конечно.

Но если уж говорить об искусстве убеждения, то думаю, что и для взрослых людей оно тоже часто заключается не в логике, а в образности, когда не разум, а чёткий образ воспоминания заслоняет перед ними всё остальное.

Я вспоминаю: в милицию привели нарушителя. Его приводят уже не в первый раз.

Дежурный офицер говорит:

— Ты что, Сидорчук, опять старыми делами заниматься стал? Ты что, тюрьмы не боишься?

— Не боюсь, — храбро говорит Сидорчук, доставая из кармана пачку сигарет «Нева».

Но тут мудрый лейтенант спрашивает:

— А ты помнишь, как тебя Акбар грыз?

И нарушитель отвечает:

— Больше не буду.

Вот некоторые из отрывочных записей, которые дают известное представление о работе Акбара. Нет нужды приводить ещё какие-либо случаи, тем более что многие из них повторяются. Задержания вообще очень часто бывают похожи одно на другое.

«Если бы не этот Чёрный Дьявол…» — сказал про Акбара на допросе бандит, известный в уголовном мире под благозвучной кличкой Репа.

Но ни Репе, ни его сподвижнику Мигуну и никакому другому из преступников, задержанных Акбаром, вероятно и в голову не может прийти, что этот грозный и неподкупный пёс, этот Чёрный Дьявол, нежно любит и оберегает всё маленькое: детей, щенков, котят. Дети вообще могут делать с ним всё что угодное. Детское население нашего двора вечно одолевает меня вопросом: скоро ли выйдет Акбар? Зимой стоит очередь — Акбар будет катать на санках. И дети и родители вполне доверяют собаке.

Летом прошлого года мы жили на даче, недалеко от пионерского лагеря. В день рождения моей дочки Тани пионеры подарили ей двухнедельного, совсем слабенького зайчонка, которого они нашли во время своих походов.

Акбар немедленно взял на себя обязанности няньки. Он следил за тем, чтобы зайчонок не выбрался за пределы участка, чтобы спал на отведённом ему месте, чтобы никто не мешал ему спящему. Акбар любил его.

Но выходить зайчонка не удалось. Через неделю утром мы нашли его мёртвым в ящике, служившем ему постелью. Дети устроили зайчонку торжественные похороны; они зарыли его в километре от нашей дачи, на опушке леса, и на могилу положили цветы. Акбар в это время был на дальней прогулке. Он пришёл только к вечеру, не нашёл зайчонка на месте, взял след. Я пошла за ним и нашла Акбара на могиле, на охапке полевых цветов. Он не выл и не рыл землю лапами. Он просто лежал в глубоком горе. Я не позвала его: я понимала, что это ни к чему.