Загадочные племена на «Голубых горах» - Блаватская Елена Петровна. Страница 28

Эванс в своем дневнике, «Ветеринарный врач на Нильгири», говоря о том же самом, доканчивает начатую Метцем картину и добавляет: «…Очнувшись от припадка (?), курумб начал ползти на животе, как змея, и есть, срывая зубами выбираемые им на земле травы, а затем тереть и собственное лицо о землю, процесс, который мало способствовал увеличению его природной прелести. Крепко пропитанная железом и охрой земля смывается весьма трудно с тела. Вследствие этого, когда мой новый знакомый (курумб, желавший его обокрасть) встал на ноги, пошатываясь, словно пьяный, после нежеланной встречи, то он и явился перед нами, как клоун в цирке, весь испещренный желто-красными, кровавыми полосами и пятнами…»

Вот еще факт. Как уже сказано, у тоддов нет ни оружия, чтобы защищаться против зверей, ни даже собаки, чтобы давать знать о приближающейся опасности. Несмотря на это, вы не найдете в воспоминаниях самых старых из старожилов Утти ни одного случая убиения или даже поранения тодды тигром или слоном. Зарезанный дикими зверями буйволенок – о буйволе нет и речи – из стада тоддов есть величайшая редкость; унесенный тигром ребенок их или женщина – неслыханное дело. А это, прошу заметить, происходит в местах, где еще и теперь, в 1883 году, когда «Голубые горы» усеяны жилищами, заселены народом, редко проходит неделя без несчастного случая с людьми, а одна треть табунов и стад наперед считается пропавшею от диких зверей. Кули, пастухи, дети туземцев, да и отцы их более или менее подвержены лютой смерти от кровожадного тигра или блуждающего, взбесившегося дикого слона. Один тодд способен сидеть целые дни у опушки леса и спокойно дремать, равнодушный и уверенный в своей полной безопасности.

Так как же нам объяснить этот, всем известный, всеми замеченный факт? Случайностью, как у нас объясняется все необъяснимое? Странная случайность, однако; такие совпадения совершаются на глазах у англичан вот уже более шестидесяти лет; и во всяком случае, если их трудно проверить, а еще менее доказать до прихода европейцев, то они теперь проверены вполне. Даже присяжные статистики приняли во внимание и записали этот факт, хотя и тут дело не обошлось без наивности.

«Тодды почти (?) никогда не подвергаются нападению зверей, – читаем мы в «Заметках статистических таблиц» за 1881 год, – вероятно, вследствие какого-нибудь присущего им одним специфического запаха, отталкивающего зверя!» Боже, какая наивность!..

Эта «вероятность» специфического запаха достойна быть напечатанною золотыми буквами!.. Но даже такая специфическая глупость приятнее присяжным скептикам, нежели колющий им глаза неопровержимый факт.

В этой неопровержимости, перед которой европеец закрывает, как страус, глаза и, пряча голову, льстит себя надеждой, что ее не увидят другие, и лежит разгадка глубокого благоговения, с одной стороны, и страха, с другой, возбуждаемых тоддами почти во всех прочих племенах этих гор. Баддаги их боготворят, а муллу-курумбы дрожат перед ними. Если при встрече лицом к лицу со спокойно идущим тоддом, в руке которого одна безвредная и невинная на вид тросточка – страх повергает курумба на землю, то чувство благоговейной любви и преданности заставляет баддаг делать то же самое – только добровольно. Баддаг, завидя тодда еще издали, простирается перед ним не землю и молча ждет привета и благословения; и баддаг совершенно счастлив, если его див, слегка дотронувшись босою ногой до головы своего поклонника, начертит по воздуху одному ему понятный знак и затем спокойно удалится «с лицом гордым и беспристрастным, как у греческого бога», по выражению капитана О'Греди.

Но как же смотрят на это фанатическое чувство благоговения баддагов к тоддам англичане и как они объясняют его? Совершенно естественно и просто. Они отвергают, как глупую сказку, предания баддагов о том, как и почему такие отношения зародились в их праотцах, и объясняют эту легенду по-своему. Так, полковник Маршалл пишет в своем сочинении:

Далеко не весь. Почему, например, ни хоты (кхоты), ни эруллары – оба племени чрезвычайно малого роста и очень слабого сложения в сравнении с баддагами – хотя и уважают тоддов и всегда с ними в сношениях и дружбе, но не выказывают, однако, никакого подобострастного чувства? Чтобы проникнуть в загадку, следует знать историю баддагов и верить им, если не безусловно, то и не отвергая их добровольного показания. Вся суть, по-нашему, в том, что баддаги – брамины, хотя и очень полинялые и выродившиеся, а эруллары и хоты – просто парии. Как браминам домусульманских времен в Индии, баддагам известно многое, что для других является мертвою буквой. Что именно, это объясниться в следующей главе; а пока поговорим немного о баддагах и их религии. Как и все прочее на «Голубых горах», она отличается оригинальностью и неожиданностью.

На голой высоте Рангасуамийского пика стоит их единственный покинутый храм. Их религия вся состоит из обрядностей, смысл которых они давно утратили. Этот пик – их Мекка, куда они отправляются раза два-три в год читать заклинания против большей части браминских же богов. Во мнении полковника Охторлея, главноуправляющего горами, баддаги – одна из самых робких и суеверных рас Индии… «Они живут в непрерывном страхе злых духов, которые витают вокруг них постоянно в их воображении, и в таком же бесконечном ужасе при одной мысли о курумбах. Ужас, внушаемый карликам тоддами, они внушают в свою очередь баддагам».

Послушаем, что говорит в своем ученом сочинении опытный полковник о суеверии бедных баддагов.