Дерзкие мечты - Блейк Дженнифер. Страница 65

Самое ужасное, что ей хотелось ему верить. Но разве она могла сделать это после всего, что случилось?

Ледяным тоном она сказала:

— Я решила, что если я найду формулу, то сохраню ее для магазина.

— Но нельзя же ее опять хоронить! У тебя нет ни денег, ни собственного производства — ты просто не сможешь ею воспользоваться по-настоящему.

— Это не имеет значения. Важно то, что духи будут так же хороши, как и на протяжении более ста лет.

Роун покачал головой:

— Как знаешь. Но помни, есть люди, которые делают все возможное, чтобы ты не получила формулу. Кажется, они имеют отношение к «Каморс Косметике», поэтому я чувствую ответственность за тебя. Я не намерен выпускать тебя из виду, пока все не уладится».

— Что дает тебе замечательную возможность завладеть формулой, если ее удастся обнаружить.

Он бросил на нее взгляд, исполненный холодной ярости.

— Черта с два тебе это удастся! Обещаю, что, если ты все-таки найдешь ее, она будет твоей и только твоей, так долго, как ты сама того пожелаешь, даже если мне придется жить в палатке у твоей двери до конца моих дней, чтобы защитить тебя от возможных посягательств.

Она посмотрела ему в глаза.

— Это похоже на угрозу.

Он никак не прокомментировал ее замечание, что означало: он всегда будет рядом с ней, независимо от того, найдет она формулу или нет. Роун шагнул к ней.

— Я стараюсь помочь тебе, вот и все. Неужели ты не можешь в это поверить?

Ей очень хотелось поверить, и как бы это все упростило! Но Джолетту одолевали сомнения. Прошлая жизнь убеждала ее в том, что для доверия нет никаких оснований.

— Боюсь, что нет, — сказала она наконец.

Роун чувствовал себя так, словно побывал в прессе для старых машин. От сознания своей вины легче не становилось. Он уже давно думал о том, как рассказать Джолетте, кто он такой, особенно после появления Натали. Теперь Джолетта имела все основания не доверять ему. Надо было видеть, как она стояла перед ним, изливая на него свой гнев и заставляя его терпеть это. Жаль только, что ее недовольство направлено именно на него.

Роун хотел бы все переиграть, начать все сначала, с той первой встречи в Новом Орлеане. Он бы представился, пригласил ее поужинать, потом постарался объяснить, с чем она собирается бороться. Как бы она себя повела? Прогнала бы его или позволила войти в свою жизнь? Доверилась бы настолько, чтобы принять его помощь? Он нуждался в ее доверии, как не нуждался еще ни в чем и никогда в жизни.

Слишком поздно. Он должен выкинуть это из головы. Надо постараться, чтобы Джолетта не отправила его в итальянскую тюрьму в ближайшие несколько часов. Он не собирался приставать к ней, но знал, что его представления о безопасности слишком расходятся с ее собственными.

Господи, если все время думать об этом, можно сойти с ума. Надо постараться избавиться от этих мыслей. Как можно спокойнее он спросил:

— Какие у нас планы на сегодня?

— У нас нет никаких планов, — резко ответила она.

К ее холодному взгляду Роун был готов, но его поразил ее подавленный вид. Он слегка нахмурился и сказал:

— Я думал о той картине Каналетто с изображением дома, где они с Вайолетт жили, которую Аллин купил. Не знаю, поможет ли нам это, но было бы интересно ее найти.

— Но мы даже не знаем, что стало с той картиной.

— Это так, но помнишь, в дневнике Вайолетт есть зарисовка — канал и часть дома? Ставлю сто против одного, что там изображено то же самое.

Эта мысль заинтересовала Джолетту.

— Если это так, — медленно сказала она, — нам не нужно искать именно эту картину, достаточно найти другую, ту, на которой нарисована та часть канала, только немного подробнее.

Роун вынул руку из кармана и потер шею, чтобы хоть немного снять напряжение, потом кивнул.

— Предлагаю зайти в пару музеев, в палаццо Пезаро, например.

Джолетта внимательно посмотрела на него, но возражать не стала. А он подумал о том, как все же ему повезло, что она человек рассудительный.

Двигаясь по галереям, они вертели головами во все стороны. И не переставали удивляться, как много было всего здесь выставлено и как плохо все охранялось. Почти к любой картине можно было подойти и потрогать ее. Казалось, в Италии такой переизбыток шедевров, что охранять все просто невозможно, поэтому, сосредоточив внимание на лучших из лучших, власти махнули рукой на остальные.

Джолетта наконец нашла один пейзаж, больше всего походивший на сделанный Вайолетт набросок. Это была картина не Каналетто, а Тержура. Она сказала, что яркие, чуть размытые краски Тернера нравятся ей больше мягких цветов и четких линий Каналетто. Роун, решив, что она хочет его позлить, не стал с ней спорить и предпочел скрыть тот факт, что ей это почти удалось. Глядя, как она стоит, заложив руки за спину и задумчиво надув губы, он вдруг поймал себя на мысли, что ему ужасно хочется сделать то, что на публике делать не принято. Пересилив себя, он попробовал сосредоточиться на том, что она говорила.

— Видишь ли, этот дом может быть просто похож на тот, который рисовала Вайолетт. Эти дома и палаццо все на одно лицо.

— Действительно, — согласился он.

— Кроме того, Вайолетт могла запечатлеть и дом напротив.

— Если у тебя есть еще какие-то соображения, можешь высказать их, — добавил Роун.

— Нет-нет, — быстро ответила Джолетта. — Я просто хотела напомнить тебе, что, возможно, мы тратим время попусту.

«Мы. Какое короткое, милое слово», — подумал Роун.

— Так ты хочешь, чтобы мы пошли к тем домам, или нет?

— Наверное, нам понадобится помощь Цезаря, — сказала она.

— Думаю, мы и без него справимся. Джолетта посмотрела на него с сомнением.

— Только если ты говоришь по-итальянски. — Она помедлила. — Но ты ведь не говоришь? Он иронично улыбнулся уголком рта.

— Ты обо мне многого не знаешь.

— Начинаю узнавать, — ледяным тоном отозвалась она. «Только подожди до вечера», — подумал Роун, а вслух сказал:

— До обеда и сиесты есть еще пара часов. Начнем?

19

Найти нужный дом, изображенный на картине, оказалось не так-то просто. Художник позволил себе некоторые вольности в передаче перспективы, а также игнорировал пару зданий, которые его чем-то не устроили. Роун уверял, что на картине Тернера канал кажется уже, но Джолетта возражала, что его самого подводит зрение.

В четвертом из домов, которые они обошли, им открыла молодая женщина с малышом на руках. На ней был ярко-розовый спортивный костюм и кроссовки «Рибок» с розово-зелеными шнурками, волосы украшала трикотажная повязка.

Она что-то быстро говорила по-итальянски кому-то в глубине полутемного холла. Потом она бросила взгляд на визитеров и сказала по-английски, хотя и с акцентом, но безукоризненно правильно:

— Это не музей и не гостиница. Пожалуйста, уходите.

Женщина уже хотела захлопнуть дверь, но Роун придержал ее рукой.

— Простите, пожалуйста, за вторжение, но мы не туристы. Нам хотелось бы кое-что выяснить о неких мужчине и женщине-американке, которые, возможно, останавливались в этом доме много лет тому назад.

— Мне ничего не известно об этих людях, — отрезала женщина и покачала малыша, смотревшего на них огромными черными глазами из-под копны золотистых кудрей, словно оживший ангелочек с картины Боттичелли.

— У нас есть основания полагать, что одна из прежних владелиц этого дома погибла из-за них, — быстро добавила Джолетта.

— Ах, Allora, — нахмурилась молодая женщина. — Одну минуту. — Она повернулась и что-то сказала через плечо.

Вскоре послышались шаркающие шаги, и из полумрака появился старик. Он был очень худой и горбился так, что черный свитер, надетый для защиты от домашней сырости, висел на нем, как на вешалке. Его черные с сильной проседью волосы уже не вились, а торчали, как проволока, улыбка показывала отсутствие нескольких зубов, но памяти он не утратил. Итальянка объяснила, что он — дедушка ее мужа и что он прожил в этом доме всю жизнь.