Обольщение по-королевски - Блейк Дженнифер. Страница 49

Анджелина вспомнила Клэр в их последнюю встречу, кузина была прекрасна в своей горькой гордости: несмотря на явное отвращение и презрение к новым условиям жизни, которые ей были предоставлены, она приняла их из-за всепоглощающего страха, еле сдерживаемого ужаса перед Рольфом Рутенским. И она оказалась права. Если то, как принц обходился с ней, Анджелиной, недостаточно доказывало ее правоту, то его жестокое обращение с мадам де Бюи могло подтвердить худшие опасения кузины.

Анджелина повернулась лицом к Рольфу.

— Как… как вы можете рассчитывать, что я провожу вас к Клэр, если все ваши действия с очевидностью демонстрируют все то, что ждет ее в случае встречи с вами?

Мадам забилась в руках державших ее телохранителей, задыхаясь от волнения:

— Нет, нет, дорогая, ни в коем случае не проявляй слабости!

Рольф бросил на Анджелину молниеносный взгляд.

— Хотите я поклянусь? Но чем? Чем могу я поклясться, чтобы такая клятва удовлетворила вас?

Корсаж платья мадам де Бюи уже был расстегнут и навис над талией, Освальд возился с пуговицами на рукавах. Через секунду рукава с огромными пуфами сползли к ее запястьям. Мужчины отпустили ее на мгновение, чтобы помочь упасть на пол всему наряду.

Пожилая дама стояла теперь посреди комнаты в короткой до колен нижней сорочке и надетом поверх нее корсете из китового уса, сильно стягивающем ее пышные формы на ребрах, так, что грудь и нижняя часть тела огромными нависающими складками плоти и жира выступали вперед. Белая студнеобразная грудь ее, выступающая из низкого выреза сорочки, ритмично колыхалась от сильных ударов сердца.

— Я… я бы попросила поклясться вас на Библии, — торопливо проговорила Анджелина, — но думаю, что для вас существуют более значимые ценности, которые вы почитаете едва ли не больше Святого Писания. Поэтому я прошу вас поклясться честью вашей свиты в том, что не причините никакого вреда мой кузине, что вы зададите ей только один вопрос, вопрос о вашем брате, как вы мне и говорили.

— Нет! — вскричала мадам де Бюи, вырываясь из рук телохранителей принца. — Не будь дурочкой, ты не имеешь права торговаться безопасностью Клэр! Ты не имеешь права распоряжаться судьбой моей дочери, не имеешь права!

Анджелина колебалась. Рольф замер на долю секунды, затем, нагнувшись над столом, взял нож с блюда, наполненного жареным мясом и стоявшего в центре. Сделав неуловимый взмах рукой, Рольф метнул нож в сторону мадам де Бюи. Нож не был предназначен для метания, он имел очень тяжелую ручку из слоновой кости, поэтому летел по воздуху через залу, блестя огромным лезвием, медленно, по дуге, но точно в горло мадам де Бюи. У Анджелины вырвался крик ужаса, она отчетливо видела, что острие лезвия сейчас войдет в мягкую плоть тети Берты.

Но тут Освальд, молниеносно наклонившись, перехватил нож в воздухе. Его рука замерла на мгновение с зажатым в ней острым оружием перед широко открытым, испуганным взором мадам, и он тут же опять отступил за ее спину, где ловко начал управляться с перевязанной крест-накрест шнуровкой корсета. Корсет быстро распускался с громкими лопающимися звуками, похожими на звуки, издаваемые попавшими на огонь кукурузными зернами.

Мадам де Бюи пронзительно закричала и рухнула на колени, когда корсет из китового уса упал, и ее огромное бесформенное тело обвисло безобразными складками. Ее снова подняли на ноги, лицо пожилой дамы было теперь пепельного цвета, а губы мелко дрожали.

Анджелина обеими руками вцепилась в край стола с такой силой, что побелевшие кончики пальцев занемели и потеряли чувствительность. Как зачарованная она следила за Освальдом: тот порывистой нервной поступью обошел мадам де Бюи и оствановился лицом к лицу с нею. Взявшись рукой за глубоко вырезанный ворот ее сорочки, он полоснул ножом по белой на белом вышивке, раздался негромкий звук рвущегося полупрозрачного батиста и в разрыве показалось одутловатое старое тело.

— Подождите, — прошептала Анджелина севшим голосом и тут же повторила более отчетливо: — Подождите!

Рольф повернулся к девушке, прямо глядя на нее открытым синим взглядом.

— Я заявляю, что Клэр де Бюи не будет нанесен физический ущерб мною или моими людьми, независимо от возможной провокации с ее стороны и моего желания отомстить ей, она останется по-прежнему облачена в свои одежды фальшивого целомудрия и надменной претенциозности. Она останется в целости и сохранности, если, конечно, не станет врать и запираться. В этом я клянусь своей честью, которая одновременно является честью моей свиты.

— И вы сдержите свое слово даже в том случае, — отважилась спросить Анджелина, потому что нельзя было упустить такого важного условия их договора, — если услышанное придется вам не по вкусу?

— Даже тогда.

Что ей еще оставалось? Она должна была принять на веру его клятву, довериться своему инстинкту и гипнозу его ярких пронзительных глаз.

Анджелина глубоко вздохнула.

— Она в монастырской школе.

Глава 10

— Нет! Моя дочь не там, не в школе! Она не в школе! Вы не смеете беспокоить сестер-монахинь в эту пору! Это ведь святотатство, и потом это бесполезно, совершенно бесполезно! Уверяю вас…

Никто не слушал длинных тирад мадам де Бюи. Рольф, как и обещал, не обращал никакого внимания на ее слова и нисколько не верил им. Казалось, что он даже и тогда не слышал ее, когда она завопила, что Анджелина пускает их по ложному следу. Буквально через несколько минут после того, как Анджелина произнесла свои роковые слова, люди принца уже сидели в седлах и были готовы отправиться в путь.

Похоже в последний момент их предводитель решил, что им необходимы заложники, потому что Рольф вдруг распорядился, чтобы Анджелина и мадам де Бюи сопровождали их. Пока Сейрус подыскивал подходящие плащи для обеих женщин — для Анджелины был оседлан еще один конь. Однако принц явно не доверял ей. Бросив поводья лошади, на которой восседала мадам де Бюи, Густаву, он сам взял в свои затянутые в перчатки руки поводья коня Анджелины.

Когда они подъезжали к главным воротам высокой, сделанной из прочных массивных досок изгороди монастырской школы, над верхушками деревьев уже брезжил ранний голубовато-зеленоватый рассвет. Небольшое здание было охвачено глубоким ночным покоем. Тихим голосом Рольф отдал распоряжения, посылая Густава и Освальда в тыл здания, чтобы блокировать черный ход. Леопольд, спешившись, забарабанил эфесом шпаги в ворота. Прошло, казалось, очень много времени, прежде чем они увидели приближающийся к ним, мерцающий свет фонаря по ту сторону изгороди. Ворчливый голос окликнул их и потребовал объяснений: кто они такие и что им надо в этот неурочный час.

— Его Королевское Высочество принц Рутенский желает видеть мать-настоятельницу!

— Мать Тереза в этот час молится и ее нельзя беспокоить, — последовал строгий ответ.

— Но у нас дело, не терпящее отлагательств!

— Она никого не принимает. Приходите утром, когда взойдет солнце.

— Мы не можем так долго ждать, — заявил Леопольд, и черты его лица заострились от напряжения. — Я предупреждаю тебя, старая ведьма, если ты не хочешь, чтобы в этом гнилом заборе появились еще одни ворота…

— Сестра Марта, прошу вас, это я — Анджелина Фортин, — крикнула Анджелина, повышая голос, чтобы заглушить угрозы Леопольда. — Будьте так добры, впустите меня. Уверяю вас, нам необходимо срочно переговорить с матерью Терезой.

За воротами воцарилось долгое нерешительное молчание. И Анджелина в это время с удивлением подумала, что именно побудило ее вмешаться и помочь людям принца проникнуть за ворота монастырской ограды? Нет, Анджелина вовсе не собиралась облегчить им доступ в обитель; если бы именно это намерение руководило ею, она просто показала бы принцу калитку черного хода, которая вела прямо в покой матери Терезы. Дело было в другом. Она не хотела пугать добрых монахинь, так сердечно относившихся к ней на протяжении многих лет, насильственным вторжением в пределы монастыря бешеной свиты принца Рутенского.