Стрела в сердце - Блейк Дженнифер. Страница 48

Стол был украшен свечами и цветами. И конечно, заставлен всевозможными блюдами и вином. Все было сделано, чтобы нормализовать обстановку, поскольку все снова собрались вместе, впервые после путешествия, но настроение у всех было подавленное. Они слишком устали, были обеспокоены и чувствовали себя неуютно из-за того, что во главе стола сегодня не было хозяина, его место пустовало. Естественно, разговор не клеился.

Кэтрин едва взглянула на отметины на руках и сказала первое, что пришло в голову.

— Я собирала в саду розы для моей тети, когда навещала ее. К несчастью, за время ее болезни сад зарос.

— Без перчаток? Сумасшедшая. — Мюзетта поежилась. — И Рован там был? Он, кажется, тоже поранен.

Рован и Кэтрин посмотрели друг на друга. Он сидел справа от нее. Выдержав взгляд, она ответила:

— Он был настолько добр, что предлагал свою помощь, когда мне было трудно.

— Дело не в доброте, — наклонив голову, ответил Рован. — Мне была оказана честь принять мою помощь.

Кэтрин ничего не могла с собой поделать — она покраснела. Кому знать, как не ей, как опасно завуалированное общение с Рованом: он был слишком дерзок и смел там, где подразумевался двойной смысл.

Единственный, кто, казалось, заметил ее смущение, был незнакомец, джентльмен, внимательно смотревший на царапины на руках и краску на ее лице. Это был доктор, привезенный осмотреть Жиля. Прибыв рано утром, он почти не покидал его. Сердечный приступ, вызванный раной на голове, и шок от пожара — таков был его диагноз.

Теперь Мюзетта переключила свое внимание на этого джентльмена.

— Вы говорите, доктор Мерсье, что мой брат не разрешает никому навестить себя, кроме жены. Но вы же должны понять, что я, как сестра, очень беспокоюсь. Когда же, господи, мы все будем допущены к нему?

Доктор положил свою вилку и вытер рот квадратной салфеткой из дамасского полотна, которая была заложена за воротник. Затем он свернул салфетку и положил ее рядом с тарелкой. Высокий и худой, щепетильный в движениях, с пенсне на носу и с французским акцентом, он был человеком, вполне осознающим свою важность.

— Ваш брат, мадам, — сказал он, когда со всем справился, — серьезно болен. Люди, намного сильнее его, погибали, перенеся тройной удар — сердечный приступ, сотрясение мозга и такую долгую задержку с лечением. Один Господь знает, почему ваш брат еще жив, будучи еще и хронически больным человеком.

— Хроническая болезнь — вы хотите сказать, что Жиль все это время был болен?

В другое время ее пустое удивление выглядело бы по крайней мере комично.

— Без сомнения. Кое-что, касающееся его случая, меня очень озадачивает. Так как я встречаюсь с этим впервые, то хотел бы поговорить об этом с его предыдущим врачом. Поэтому мы обязаны брать во внимание его ненадежное состояние в настоящий момент, не говоря уже о выраженных им пожеланиях.

Льюис, слушая доктора с явным интересом, резко переспросил;

— Каких пожеланиях?

— Мой пациент не имеет желания в настоящий момент никого, кроме своей супруги, видеть. К этому я могу только добавить, что нахожу его решение мудрым. По собственному опыту знаю, что визиты родственников часто чреваты большим напряжением, особенно в тех случаях, когда затронуты денежные интересы и все зависит от исхода болезни любимого человека.

— Самое настоящее нахальство! — оскорбленно воскликнул Льюис.

Доктор поднялся.

— Приношу свои извинения, — спокойно сказал он, — если я кого-либо оскорбил. Это было, надеюсь, не нужно об этом говорить, непреднамеренно. Я беспокоюсь только о моем пациенте. А теперь, если вы меня извините, я должен вернуться к нему.

За столом воцарилось молчание, слышны были только шаги уходящего доктора. Когда они стихли, Льюис сорвал с себя салфетку, передразнивая: « Непреднамеренно!»

Мюзетта перевела взгляд с Льюиса на своего мужа, потом на Кэтрин.

— Неужели в самом деле Жиль запретил входить к нему?

Брэнтли закусил губу, потом, качнув головой, произнес:

— Не вижу причины, чтобы этот человек лгал.

— О, но почему? Он же знает, что никто из нас ни на что… не претендует.

— Этот человек назойлив сверх меры, — раздраженно сказал Льюис. — Не знаю, насколько он хорош, как доктор, но я предпочитаю старого Грэфтона. Вы говорили, с ним что-то случилось?

Ответил Рован.

— Доктор Грэфтон сломал ногу, прыгая через забор во время охоты на лис около Натчеза. А доктор Мерсье, кажется, знаком с семьей Бэрроу. Он из Нового Орлеана, консультировал перед родами их невестку. — И добавил: — Это Като знал, куда послать за ним.

Алан, сидящий между Жоржеттой и Шарлоттой, произнес:

— Мне кажется удачным, что здесь доктор Мерсье. Я не уверен, что Грэфтон справился бы с подобной проблемой.

— А я думаю, что очень хорошо, что здесь был Рован, — сказала Шарлотта своим тихим голоском. — Страшно подумать, что те ужасные люди могли сделать с мистером Жилем, если бы он не остановил их.

— Вы слишком хвалите меня. — Рован спокойно посмотрел на девушку. — Пираты убежали, как только узнали, что здесь, кроме слуг, кто-то есть.

— Но почему они напали на башню Жиля? Они что, хотели найти там фамильное серебро? Ничего не понимаю. — Мюзетта развела руками.

— Жаль, что они не вернутся, — вступила в дискуссию Жоржетта, глаза ее блестели. — Я бы взяла свой пистолет или хороший кнут. И хотела бы видеть Рована одного против них, с мечом в руке.

Все замолчали. Кэтрин взглянула на Рована, но тот изучал вино в стакане. Он не хотел, догадалась она, брать на себя роль героя. Никто, кроме них двоих и Дельфии, не знал, что в их доме был убит человек. И им в голову не пришло бы, что Кэтрин принимала в этом участие, иначе стала бы добычей пирата. Они решили промолчать, хотя это ставило Рована в неудобное положение.

Трудно сказать, почему он был против огласки, ведь до этого он двоих поразил в башне, правда, они смогли вовремя оправиться и убежать с остальными, когда зазвонил колокол.

Эта неуклюжая пауза в разговоре, казалось, была подходящим моментом, чтобы дать знак всем леди оставить джентльменов с их портвейном и орешками. Кэтрин уже хотела предложить это, но Рован обратился ко всем:

— Кто-нибудь знает, почему Жиль вернулся в Аркадию раньше всех?

Все посмотрели друг на друга. Наконец заговорил Брэнтли:

— Мне кажется, он не объяснял этого. Я подумал, что это связано с какими-то приготовлениями для гостей.

— Ему, наверное, хотелось какой-нибудь активности после пребывания на пароходе, вот он и поехал вперед, — добавил Алан.

Рован наблюдал за ними.

— Насколько вы знаете, у Жиля не было причины подозревать, что здесь, в Аркадии, не все в порядке?

— В противном случае, он собрал бы нас и попросил о помощи, — предположил Перри.

Брэнтли, наморщив свой внушительный лоб, спросил:

— Что вы хотите понять, сэр?

— Ничего особенного. — Рован пожал плечами. — Какая-то несчастливая случайность — приехать именно тогда, когда здесь бандиты, и получить удар.

Кэтрин наблюдала за выражением лица Рована и знала, о чем он думал.

Жиль, несомненно, ехал в Аркадию раньше всех с единственной

целью — освободить Рована и ее из башни. Он, возможно, позволил бы им вернуться в дом и привести себя в порядок до приезда гостей. То, что он приехал в одно время с пиратами, было или неудачным расчетом времени с чьей-то стороны, или кто-то знал, что он будет здесь, был в курсе его дел.

Эта последняя мысль требовала дальнейших рассуждений. Если кто-то знал, что он будет в Аркадии, значит, рана Жиля не была случайностью.

Другое. Он не был бы ранен и оставлен умирать, если бы не пытался вмешаться и остановить пиратов. Нет. Он должен был умереть вместе с Рованом и ею. Кто-то пытался использовать пиратов с реки, чтобы избавиться от всех троих. Вопрос был вот в чем: кто их так ненавидел?

— Раз мы уже коснулись этой темы, — Рован говорил стальным голосом, — никому не приходило в голову, что второй год турнир в Аркадии заканчивается большим несчастьем? Никто из вас не думал — почему?