Вихри волшебства - Джонс Диана Уинн. Страница 17

– Это я благодарю вас, сударыня, – поклонился ей Крестоманси. – Том вам все объяснит.

Том, который только что наколдовал себе ручку и блокнот, при этих словах взглянул на него с мольбой и страхом. Крестоманси не обратил на это никакого внимания.

– Он справится, – сказал он Муру. – Ему за это платят. А вам с Тонино, по всей очевидности, нужна ванна и основательный ужин. Давайте-ка поскорее отправимся домой.

– Но… – начал Мур.

– Но что? – спросил Крестоманси.

Мур не знал, как выразить терзающий его стыд. Он был уверен, что едва не стал кем-то вроде Нормана Таррантула, но не смел признаться в этом Крестоманси.

– Я ничего такого не заслуживаю, – буркнул он.

– Не больше, чем эти близнецы заслуживают по пятьсот фунтов в год, – весело ответил Крестоманси. – Не знаю, что грызет тебя, Мур, но, по моим представлениям, ты великолепно держался в очень опасной ситуации, не имея возможности полагаться на волшебство. Подумай об этом.

Тонино рядом с Муром вскрикнул. Мур поднял глаза от пола и обнаружил, что они находятся в главном парадном зале замка Крестоманси – прямо на пентаграмме под люстрой. Им навстречу по мраморной лестнице сбежала Милли.

– Ты их нашел! – воскликнула она. – Я так волновалась! Мордехай позвонил и сказал, что посадил их в кеб, а кеб исчез в конце улицы! Он так расстроился! А знаешь, Габриэль де Витт умер нынче вечером…

– Некоторым образом, – кивнул Крестоманси. – В каком-то смысле Габриэль по-прежнему среди нас. – Он перевел взгляд с Милли на Мура и Тонино. – Ах, это никуда не годится. Все так устали. Вот что я вам скажу. Когда корь пройдет, можно будет снять виллу с бассейном где-нибудь на юге Франции. Потом Тонино сможет оттуда вернуться в Италию. Как тебе такая мысль, Тонино?

– Очень нравится, сэр, только я не умею плавать, – ответил Тонино.

– И я тоже, – сознался Мур. – Вот оба и научимся.

Тонино просиял, а Мур с радостью обнаружил, что Тонино ему действительно нравится, и еще как!

Сотый сон Кэрол Онейр

Кэрол Онейр была самой юной на свете создательницей снов-бестселлеров. Газеты называли ее «Гениальное Дитя». Ее фотографии, на которых она то сидела в кресле с одухотворенным видом, то нежно прижималась к мамочке, регулярно публиковались в ежедневных газетах и ежемесячных журналах.

Мамочка очень гордилась успехами Кэрол, как и фирма «Волшебные грезы», публиковавшая ее сны. Ее работы продавали в больших голубых запечатанных бутылках, перевязанных вишневыми атласными лентами, – в таких хорошо держать джиннов; еще можно было приобрести дорожную подушечку со всеми снами Кэрол Онейр (ярко-розовую, в форме сердечка), «Сонные комиксы Кэрол», шляпную ленту «Грезы Кэрол Онейр», браслет-талисман Кэрол Онейр и с полсотни прочих сувениров.

В семь лет Кэрол обнаружила, что принадлежит к числу тех редких счастливцев, которые могут управлять сюжетами своих снов, а затем высвобождать сны, после чего маг-сонник размножает их и закупоривает в бутылки – покупай и радуйся. Кэрол обожала смотреть сны. Она записала уже ни много ни мало девяносто девять полнометражных снов. Ей страшно нравилось, что ей уделяют столько внимания и что мамочка покупает ей уйму дорогущих безделушек. Так что для нее было ужасным ударом, когда однажды вечером она улеглась в постель, собравшись увидеть свой сотый сон, и ничего не произошло.

Для мамочки это тоже было ужасным ударом, ведь она как раз заказала завтрак с шампанским – отметить Сотый сон крошки Кэрол. Фирма «Волшебные грезы» расстроилась не меньше, чем мамочка. Ее глава, душка мистер Хитри, поднялся среди ночи и приехал в Суррей самым первым поездом. Он успокоил мамочку, успокоил Кэрол и уговорил девочку лечь и снова постараться увидеть сон. Однако у Кэрол все равно ничего не вышло. Всю следующую неделю она ежедневно пыталась увидеть сон, но снов не было вовсе, – даже простых снов, какие бывают у простых людей.

Спокойно к случившемуся отнесся только папа. Едва разразилась буря, он немедленно отправился на рыбалку. Мистер Хитри с мамочкой показали Кэрол лучшим врачам – а вдруг Кэрол больна или переутомилась? Но Кэрол была здорова. Тогда мамочка отвезла Кэрол на Харли-стрит к знаменитому магопсихиатру Герману Разумбергу. Но и мистер Разумберг ничего не обнаружил. Он сказал, что душевное состояние Кэрол в полном порядке и что ее уверенность в себе с учетом всех обстоятельств на удивление высока.

В авто по дороге домой мамочка плакала, и Кэрол тоже всхлипывала. Мистер Хитри все твердил: «Что бы ни случилось, это не должно просочиться в газеты!» Но было, конечно, уже поздно. На следующий день во всех газетах появились заголовки вроде «Кэрол Онейр посетила психиатра» и «Неужели снам конец?». Мамочка снова разрыдалась, а Кэрол даже не притронулась к завтраку.

Вернувшись к обеду с рыбалки, папа обнаружил, что на парадном крыльце рядами расселись газетчики. Он осторожно проложил себе дорогу удочкой, говоря направо и налево:

– Беспокоиться не о чем. Моя дочь очень устала, и мы везем ее в Швейцарию отдохнуть.

Оказавшись наконец внутри, он сообщил:

– Большая удача. Я договорился, что Кэрол посмотрит специалист.

– Не говори глупостей, дорогой! Мы вчера были у доктора Разумберга! – всхлипнула мамочка.

– Знаю, дорогая. Но я же сказал «специалист», а не «врач», – возразил папа. – Видишь ли, я учился в школе вместе с Крестоманси – очень недолго и давным-давно, когда мы были даже меньше, чем Кэрол. По правде говоря, он потерял свою первую жизнь, потому что я стукнул его по голове крикетной битой. Ну а теперь он главный чародей на свете и, конечно, персона куда важнее Кэрол, так что мне стоило изрядных трудов добраться до него. Я боялся, что он не пожелает меня вспомнить, но он вспомнил. Крестоманси сказал, что посмотрит Кэрол. Беда в том, что он отдыхает на юге Франции и не хочет, чтобы к нему туда нагрянули газетчики…

– Ничего, я все улажу! – радостно воскликнула мамочка. – Крестоманси! Мистер Онейр, я восхищена. Более того, я потрясена!

Два дня спустя Кэрол с родителями и мистером Хитри сели в Кале в «Швейцарский Восточный экспресс», в спальный вагон первого класса. Газетчики тоже сели в «Восточный экспресс», но только в вагоны второго и третьего классов, а подсевшие позже немецкие и французские репортеры вынуждены были стоять в коридорах. Битком набитый поезд катил себе по Франции и глубокой ночью прибыл в Страсбург, где все всегда пересаживаются. Спальный вагон Кэрол, в котором спала Кэрол с родителями, перецепили к хвосту «Золотой Стрелы Ривьеры», а «Швейцарский Восточный» отправился в Цюрих без нее.

Мистер Хитри поехал в Цюрих. Хотя он и маг-сонник, объяснил он Кэрол, но квалификации его хватит лишь на то, чтобы все газетчики в поезде думали, будто Кэрол по-прежнему там.

– Если Крестоманси хочет, чтобы его не беспокоили, значит беспокоить его не будут, – заметил он. – Меня уволят, если я позволю хотя бы одному газетчику подойти к нему на милю!

К тому времени, как газетчики разоблачили обман, Кэрол с родителями прибыла в приморский курортный городок Тенье на Французской Ривьере. Там папа, позволив себе лишь раз-другой тоскливо взглянуть в сторону казино, распаковал удочки и отправился на рыбалку. Мамочка с Кэрол взяли кеб и отправились вверх по склону на частную виллу, где отдыхал Крестоманси. Они надели лучшие свои наряды. Ведь еще никогда им не приходилось встречаться с персоной важнее Кэрол. На Кэрол было голубое атласное платье в оборках – того же цвета, что и бутылочки с ее снами, – а под ним не меньше трех кружевных нижних юбочек ручной работы. Еще на ней были ботиночки на пуговках в тон платью, в тщательно завитых локонах – голубая лента, а в руках – голубой атласный зонтик от солнца. Она надела бриллиантовый кулончик-сердечко, брошку, на которой бриллиантами было выложено «КЭРОЛ», два сапфировых браслета и все шесть золотых. Застежки на голубой атласной сумочке были тоже бриллиантовые и в виде двух «К». Мамочка была еще более великолепна в вишневом парижском платье, розовой шляпке и всех своих изумрудах.