Танцы с волками - Блейк Майкл Брайан. Страница 44

Этим вечером, сидя у костра рядом с Трепыхающейся Птицей и слушая разговор, который он совершенно не понимал, лейтенант Данбер случайно заметил Собранную В Кулак. Она занималась хозяйством всего в нескольких футах от него и смотрела в его сторону. Ее голова была склонена набок, а глаза, казалось, излучали тепло пополам с любопытством. До того, как женщина успела отвернуться, Данбер качнул своей головой в ту сторону, где вели разговор воины, сделал официальное лицо и приложил руку ребром ладони к уголку рта:

— Именно так, — громко прошептал он.

После этих слов женщина быстро отвернулась. Но Данбер успел уловить сдавленный смех, которым сопровождалось это движение.

Оставаться здесь еще дольше не имело смысла. У них теперь было столько мяса, сколько они едва смогут унести. Сразу же после того, как окончательные сборы были закончены, ранним утром колонна вышла в прерию. Каждая повозка была загружена доверху, и обратный путь занял вдвое больше времени, так что к тому моменту, когда люди достигли Форт Сэдрик, уже почти совсем стемнело.

Повозки, груженые несколькими сотнями фунтов вяленого мяса, подогнали к складу продовольствия и сгрузили все в земляную хижину. Затем последовало короткое прощание, и лейтенант Данбер с порога своей дерновой хижины смотрел вслед движущейся вверх по течению реки в направлении постоянного лагеря колонне.

Взгляд лейтенанта рассеянно скользнул по длинному шумному каравану, растворяющемуся в темноте, ища Собранную В Кулак.

Но он не смог найти ее.

Все чувства и мысли лейтенанта после возвращения в Форт перемешались.

Он знал, что Форт — это сейчас его дом, и это успокаивающе действовало на его нервы. Как приятно было скинуть ботинки, улечься в свою постель и растянуться на ней без всякого соблюдения каких-либо правил приличия. Сквозь полузакрытые веки он наблюдал за мерцающим на конце фитиля огоньком в лампе, а потом медленно обвел ленивым взглядом стены хижины. Все было на своих местах, и он тоже.

Прошло несколько минут, прежде чем Данбер заметил, что его правая ступня непроизвольно подергивается.

— Что ты делаешь? — спросил он сам себя, когда перестал покачивать ногой. — Ты ведь не нервный.

Буквально через минуту лейтенант вдруг обнаружил, что теперь пальцы его правой руки что-то нетерпеливо выстукивают на его грудной клетке.

Он не был нервным. Он скучал. Данбера одолевало одиночество.

Раньше он мог бы достать табак, свернуть себе сигарету, закурить, а потом убивать время, пуская дым колечками и облачками, и наблюдать за результатами этой работы. Но у него больше не было табака.

Данбер подумал, что сейчас ему неплохо было бы взглянуть на реку, и тогда он взял свои ботинки и вышел наружу.

На пороге лейтенант остановился, вспомнив о нагрудном украшении, которое уже стало для него самой ценной вещью. Оно было накинуто на армейское седло, которое Данбер принес из дерновой хижины. Лейтенант вернулся в дом только для того, чтобы взглянуть на украшение.

Даже при слабом свете лампы оно сверкало так, как будто было сплошь усеяно бриллиантами. Лейтенант провел пальцами по трубчатым частям. Они были похожи на стекло. Данбер надел на себя украшение из костяных трубочек, и раздался сухой, пощелкивающий звук — это один ряд косточек ударился о другой. Лейтенант отметил про себя, что ему нравится чувствовать прохладную тяжесть этого предмета на обнаженной груди.

«Пойти взглянуть на реку» для Данбера вылилось в длительную прогулку. Луна сияла в чистом небе, почти завершив свой рост. Еще ночь — и наступит полнолуние. Поэтому Данберу не нужен был фонарь, и он при лунном свете брел по высокому берегу, оглядывая реку вверх и вниз по течению.

Данбер сознательно растягивал свою прогулку, часто останавливаясь: то для того, чтобы повнимательнее посмотреть на течение, то для того, чтобы понаблюдать за веткой, которую раскачивал легкий ветерок. Время от времени он натыкался на кролика, грызущего кору кустарника. Никто и ничто этой ночью не реагировал на его присутствие.

Лейтенант чувствовал себя невидимкой. Это было ощущение, которое ему нравилось.

Прошло не меньше часа, и он развернулся, направляясь к дому. Если бы кто-нибудь был сейчас здесь и видел Данбера, проходящего мимо, он мог бы сказать, что несмотря на всю легкость шагов, на все внимание и осторожность, с которыми лейтенант относился ко всему видимому на реке, его вряд ли можно было назвать невидимым.

Не один раз он останавливался, чтобы, подняв голову, посмотреть на луну. Данбер запрокидывал голову назад, подставляя лицо волшебному свету, и костяное украшение переливалось на его груди, сверкая белизной, словно далекая звезда.

На следующий день произошла странная вещь.

Данбер провел утро и часть дня в работах по своему немудреному хозяйству. Он перебрал то, что было оставлено на складе снаряжения, в результате чего сжег несколько пришедших в негодность вещей. Потом он постарался найти лучший способ для хранения мяса, разложив и рассортировав его. После этого он сделал в дневнике некоторые записи.

Лейтенант не знал, чем бы ему занять свое время, а потому даже эти работы делал без настроения. Он подумал было починить кораль, но потом решил, что сейчас это никому не нужно. Он уже и так занял себя больше чем на полдня, и это заставило его чувствовать себя окончательно потерянным. У лейтенанта не было никакого начальства, никто не мог отдавать ему приказы.

Когда солнце начало склоняться к горизонту, Данбер обнаружил, что ему хочется предпринять еще одну прогулку — на этот раз в прерию. Для него это был день неожиданных решений. Во время утренних занятий брюки лейтенанта насквозь пропитались потом, который стекал у него по спине, и теперь покалывал сотнями булавок его тело, заставляя постоянно почесываться. Данбер не видел причины для того, чтобы эти неприятные ощущение сопровождали его в прогулке. Поэтому он отправился в прерию совсем без одежды, надеясь повстречать разве что своего давнего приятеля — Два Носка.

Оставив реку позади, он ступил на восхитительную, покрытую изумительной травой землю, которая была полна жизни и простиралась насколько хватало глаз.

Трава достигла пика своего роста, и в некоторых местах касалась бедер лейтенанта. Над головой бескрайнее небо было усеяно белыми перистыми облаками, которые подчеркивали его голубизну.

Отъехав примерно на милю от форта, Данбер лег в высокую траву. С приятной ломотой в теле он лежал среди этой буйной зелени и впитывал последнее тепло, которое солнце дарило в эти дни. Лейтенант мечтательно уставился в небо, наблюдая за медленными движениями облаков.

Он перевернулся, подставив солнечным лучам спину. Когда Данбер передвинулся, внезапное чувство поразило его. Одно из тех, которые не посещали его так долго, что сначала лейтенант не понял толком, что же он чувствует.

Трава шелестела у него над головой, когда ветерок пробегал между ее стеблями. Солнце укрывало его своими лучами, как сухое теплое одеяло. Ощущение безмятежного покоя становилось все приятнее и приятнее, и Данбер сдался.

Он вытянул руку вперед, расслабился и перестал о чем-либо думать. Ничто не вызывало у него никаких движений, никаких слов, воспоминаний или раздумий. Он просто ощущал себя частью царящего в прерии спокойствия — и ничего больше.

Когда он вернулся из этого блаженного состояния и снова посмотрел на небо, то заметил, что земля вращается вместе с плывущими над головой облаками. Лейтенант передвинулся на спину, вытянул руки вдоль тела, как делал это в армии, стоя в строю, и мысленно полетел вместе с облаками на своей постели из травы и земли.

Он закрыл глаза и погрузился в дремоту.

Этой ночью лейтенант беспокойно метался и крутился в постели, его мысли перебегали с одного предмета на другой, будто не знали, где можно найти место, чтобы отдохнуть. Они стучались во множество комнат, и каждая из них была либо закрыта, либо слишком негостеприимна, пока, наконец, по лабиринту мозга они не добрались до нужного места. В глубине души Данбер знал, что что-то направляет его.