Муха и сбежавшая мумия (Муха и чемоданчик с бомбой) - Некрасов Евгений Львович. Страница 21

— Ну и пусть! — сказала ему Маша. — Не хотите — и не надо. Плевала я на это расследование! Поживу, как богатые, дождусь Деда…

— Ры! — ответил пудель и удалился: с тумбочки на постель, с постели на пол и — за дверь. Обрубок его хвоста с шерстяным шариком на конце был победно задран.

Дверь за собой пудель, конечно, не закрыл. Было слышно, как в каминном зале стучат каблуки Марины Петровны и что-то басит Вадик. Потом стало тихо. Маша встала с постели и пошла в душ, а когда вернулась, на ковре сидела Розка и с середины смотрела «Пиноккио».

— Пошли жрать, — позвала она. — Сегодня день свободы от каши с курагой: Жанка умотала на дискотеку.

— На дискотеку?! — Маша живо представила, как горянка с веником, в темном платье ниже колен, скачет под рев электронной музыки.

— Я так Жанку дразню, а на самом деле у них собрание землячества, — объяснила Розка. — Снимают какой-нибудь кинотеатр, чтобы с буфетом и со сценой, разговаривают по-своему, горские танцы танцуют, артистов смотрят. Теперь Жанка до ночи не вернется. И хорошо, а то ее каша у меня уже из ушей лезет: день с курагой, день с изюмом. Хочешь, в ресторан пойдем? Или дома мороженого наедимся.

— А нас пустят в ресторан?

— Утром всех пускают, а с обеда — только взрослых.

— Мороженое, — выбрала Маша. Денег в сумке Деда было не так много, а просить у Розки не хотелось.

— А в ресторане коктейль из креветок и суши, — стала соблазнять Розка. — Суши пробовала? Это сырая рыба во льду. То-оненькими ломтиками, с разными соусами. Вкуснятина!

— Нет, лучше мороженого, — отказалась Маша.

— Тогда балалайку тебе.

— За что?

— За мудрость. Я бы тебя угостила, ты же гостья. Только если все время платит один, то дружбы не получается. У меня была подруга с первого класса. А потом она обиделась, что я не подарила ей ролики на день рождения. «Подавись своими фломастерами, я с тобой водиться не буду!» — скривив губы, передразнила Розка. — Она уже считала, что я должна ей ролики. И я поняла, что она водится не со мной, а с папкиным кошельком.

— Обидно было? — спросила Маша.

— А то! Богатые тоже плачут, — усмехнулась Розка. — Я ведь только хочу, чтобы меня любили не за деньги, а просто так. Разве это много?

— Тогда не хвастайся деньгами, вот и все.

— А как не хвастаться? Попросить, чтобы меня отвозили в школу не на джипе, а на «Жигулях»? Так это выйдет еще хуже хвастовства, потому что придется специально купить «Жигули». А то еще было: идем с классом в театр, и у кого-то нет денег на буфет. Я купила им по шоколадке. Слышу, говорят: «Темирханова выпендривается!» В следующий раз вообще не пошла в буфет. Стали говорить: «Темирханова жадничает».

— Дураков хватает, — заметила Маша, и Розка с ней согласилась.

Пошли на кухню за мороженым, и тут в холодильнике Маша увидела пакеты со знакомыми желтыми шариками. Эти шарики сделаны из желатина; в жару они размякают, поэтому знающие люди держат их именно в холодильнике.

— Ты в пейнтбол играешь? — обрадовалась Маша. — И ты?!

— А какой у тебя автомат?

— Маркер, — солидно поправила Розка (Маша и без нее знала, но «автомат» звучит интересней). — «Минимаг». Бьет, как отсюда до соседнего дома! Ближе пяти шагов я из него не стреляю, а то знаешь, какие синяки остаются! А ты можешь взять мой старый, он тоже ничего.

Стало ясно, на что потратить день. Розкин старый автомат оказался не «ничего», а «ого-го»: «спайдер». Маша о таком только мечтала. И вторая маска для нее нашлась, и новехонький камуфляж, купленный для Розки на вырост, чтобы осенью надевать под него теплые веши. Маше он оказался почти как раз, только штанины коротковаты.

— А куда пойдем? — спохватилась Маша. Пейнтбол — это игра, которая жутко не нравится прохожим, особенно когда их случайно подстрелят.

Розка сказала, что поблизости, в парке, есть сектор для пейнтбола. Это было интересно. Маша играла на специальных площадках для пейнтбола всего-то раз десять, на турнирах, а так привыкла гонять где придется — на морском берегу, в кукурузном поле, на пустыре.

Сектор ей не понравился: маленький, кусты заляпаны краской из шариков. Они с Розкой разбежались, считая про себя до двадцати, а потом начали поиск.

Не прошло и минуты, как где-то вверху звонко закашлял Розкин «минимаг»: «Динь-пок, динь-пок».

Маша упала за куст, но поздно: оба шарика угодили ей в лицо, прямо под козырек маски, и краска залила стекло. Затрещали ветки. Пока Маша протирала стекло, Розка исчезла. Что ж, первый бой остался за ней.

Задрав голову, Маша недолго побродила между деревьев и нашла подходящую для засады развилку на сосне. Судя по всему, здесь и пряталась Розка, причем не раз — кора в развилке была отполирована штанами. У таких засад есть недостаток: когда сидишь на толстом дереве, не видишь, что творится по ту сторону ствола. Если бы Маша знала это место раньше, то ей ничего не стоило бы подобраться к Розке. Надо было пробежаться по сектору, поглядеть, где что, но теперь поздно: игра началась, не просить же перемирия.

Вдалеке над кустами вспорхнули воробьи, сразу три, — значит, не случайность, их спугнули. Громко хлестнула ветка, отогнутая чьей-то неловкой рукой. Ага, Розка! Перебегая от дерева к дереву, Маша стала заходить ей во фланг. В траве попадались высохшие сучья, и приходилось порхать между ними на цыпочках, чтобы не выдать себя треском. А у Розки валежник хрустел под ногами, кусты раскачивались. Слабый противник. Маша наметила точку перехвата: небольшую полянку. Как только Розка выйдет на открытое место… Нет, она догадалась обойти полянку — и правильно, да только пошла влево, как раз под Машин выстрел. Тут просто невезение: пошла бы Розка вправо, и Маше пришлось бы бежать за ней вокруг полянки. А так она дождалась, когда над кустами покажется голова, и два раза выстрелила, целясь в стекло маски, как Розка — ей.

Пок! Пок! «Спайдер» бил поглуше, чем Розкин «минимаг». Шарики попали чуть ниже стекла, туда, где у маски решетка, чтобы дышать. Конечно, Розка глотнула брызнувшей сквозь щели краски. Маше самой сколько раз так попадало. Эта краска пищевая, такой красят леденцы, но все равно неприятно.

— Баклан ты, Толик! — срывая маску и отплевываясь, завопил подстреленный.

Вот именно, подстреленный, а не подстреленная.

Мальчишка!

Маша отступила за дерево и побежала.

— Я тебя узнал! — кричал мальчишка. Узнал, как же.

Она мчалась, не выбирая дороги. Вдруг мальчишка погонится за «Толиком»? Объясняй ему потом, что не нарочно его подстрелила. Сучья под ногами трещали, как ружейные залпы. Маша не расслышала Розкиных выстрелов и удивилась, когда что-то слабо ударило ее в грудь и на камуфляже расцвела желтая клякса.

Два — ноль.

Самое обидное — то, что Маша и теперь не заметила Розку. Торжествующий смешок, шорох листвы — и все. Сгоряча она кинулась в погоню, хотя знала, что может нарваться на засаду.

Впереди шевелилась ветка, словно кто-то ворочался в кустах. Маша подбежала, вскидывая авто-' мат… Что такое? На ветке, как маятник, раскачивалась тяжеленькая стеклянная бутылка от кока-колы, наскоро привязанная куском бечевки. Ловушка! Маша бросилась на землю, перекатилась и залегла за деревом.

Динь-пок! Динь-пок! — по спине. Третий шарик Розка выпустила в ствол дерева, и он лопнул у Маши перед носом, брызнув желтой краской на стекло маски. Это был не промах. Это было издевательство: мол, тебе не видно, что там в спину попало, так погляди.

Три — ноль. А ведь игра только началась!

Продолжение было не лучше. Розка знала сектор вдоль и поперек, ловко пряталась и подстрелила Машу восемь раз подряд. Но через час Маша запомнила все места ее засад и облюбовала свои. Счет быстро сравнялся, и она стала гонять Розку по всему сектору, потому что лучше стреляла.

От краски обе пожелтели с головы до ног. В фургончике у входа купили зеленых шариков и еще через час позеленели. Потом пришли Розкины знакомые. Чтобы не путать старые раны с новыми, купили красных шариков, сыграли со знакомыми двое на двое и покраснели.