Вернись домой, Землянин - Блиш Джеймс Бенджамин. Страница 3

Новым управляющим стал молодой человек — едва ли он достиг тогда 400-летнего возраста — по имени Марк Хэзлтон. Отцы Города относились к нему столь же холодно, как и к Де-Форду, причем примерно по тем же причинам. Хэзлтон родился уже после отбытия Города с Земли, и поэтому не испытывал никаких затруднений в подборе подходящих слов для обозначения городских сооружений. Амальфи иногда казалось, что он — последний человек на борту летящего корабля, которого иногда еще приводят в замешательство особенности старого земного мышления.

Даже сама привязанность Амальфи к зданию Городского Центра, как к штабу управления Городом, выдавала его приверженность былым земным порядкам. Городской Центр был старейшим зданием на борту, поэтому из него были видны только немногие из более поздних городских сооружений. Приземистое здание Центра со всех сторон окружали новые строения. Однако Амальфи не обращал на них никакого внимания. С колокольни или мостика — очевидно, так правильнее было его называть — он привык смотреть не по сторонам, а прямо вверх, откинув голову на мощной бычьей шее. Да и какой смысл смотреть на здания, окружавшие Бэттери-парк? Он и так уже нагляделся на них.

Наверху, однако, сейчас находилось только солнце, окруженное черным полотном с пятнами звезд. Они уже приблизились к солнцу настолько, чтобы можно было отчетливо различить его диск, медленно увеличивающийся в размерах. Амальфи наблюдал за ним, когда вдруг микрофон в его руке начал попискивать.

— Для меня и этот вид вполне хорош, — произнес Амальфи, с неохотой склоняя лысую голову к микрофону. — Это звезда типа G или что-то в этом роде. Джейк из Астрономического отдела говорит, что в этой системе есть две планеты, близкие по условиям к Земле. Архивные данные свидетельствуют, что обе они заселены. Там есть люди, может быть, найдется и работа.

Микрофон беспокойно трещал, каждый доносившийся из него звук звучал отчетливо, однако никакой убежденности Амальфи не чувствовал, хотя и продолжал внимательно слушать.

— Политика, — сказал Амальфи.

Он произнес это слово небрежно, словно набросал краткое примечание на полях рукописи. Микрофон смолк. Амальфи выключил его и направился назад, ступая по старым каменным ступеням, ведущим к колокольне (или мостику?).

Хэзлтон ждал его в кабинете мэра, постукивая тонкими пальцами по столу. Управляющий был необычайно высок и как-то расхлюстан в движениях. Он сидел в кресле, и его поза показалась Амальфи несобранной и ленивой. Если предпринятие хитросплетенных усилий служило признаком лени, Амальфи вполне мог назвать Хэзлтона самым ленивым человеком в городе.

Но не имело никакого значения, были ли он ленивее кого-либо за пределами города. Все, что происходило вне Города, не оказывало более никакого влияния на его внутреннюю жизнь.

— Ну? — обронил Хэзлтон.

— Все в порядке, — пробормотал Амальфи. — Это обычная желтая карликовая звезда со всеми своими атрибутами.

— Конечно, — ответил Хэзлтон, криво усмехаясь. — Не понимаю, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы лично осмотреть каждую звезду, которая встречается на нашем пути. В моем кабинете есть экраны, а Отцы Города располагают всей необходимой информацией. Еще до того, как мы заметили эту звезду, мы знали, что она собой представляет.

— Я предпочитаю посмотреть сам, — сказал Амальфи. — Не зря же я был мэром более шестисот лет. Пока я не увижу солнце собственными глазами, я не могу сказать о нем ничего определенного. Только осмотрев его, я могу придти к какому-то выводу. Изображение на экране совершенно лишено подлинного содержания. Его невозможно по-настоящему почувствовать.

— Все это чушь, — беззлобно заметил Хэзлтон. — А что твои чувства говорят по поводу этой звезды?

— Это хорошее солнце. Мне оно нравится. Мы опустимся здесь.

— Ну хорошо. Может быть, рассказать тебе о том, что там происходит?

— Я знаю, знаю, — заверил Амальфи. Нервным голосом, нарочито растягивая слова, он произнес обычную механическую сентенцию Отцов Города: «ПО-ЛИТИ-ЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ О-ЧЕНЬ ТРЕ-ВОЖНАЯ». Меня-то беспокоит положение с едой, в котором мы можем оказаться.

— Да? А что, дела обстоят так уж плохо?

— Пока еще нет, но если мы где-то не обоснуемся, то нам придется туго. В цистернах с хлореллой произошла еще одна мутация. Наверно, она началась, когда мы проходили через радиационные поля около Сигмы Дракона. Если говорить об урожае, то сейчас мы снимаем более двух тонн с одного акра.

— Но это не так плохо.

— Неплохо, но урожай неуклонно снижается. Если мы не победим вирус, примерно через год урожая не будет вовсе. К тому же у нас недостаточен запас сырой нефти, чтобы подойти к следующей из ближайших звезд. Мы просто свалимся на нее, пожирая друг друга.

Хэзлтон пожал плечами.

— Это еще большой вопрос, босс, — сказал он. — Прежде мы не сталкивались с мутацией, которую не смогли бы победить. А на этих двух планетах очень опасно.

— Они воюют друг с другом. Нам уже приходилось встречаться с такой ситуацией. Нет никакой необходимости принимать чью-либо сторону. Мы спустимся на ту планету, которая нам больше подходит.

— Если бы это была обычная межпланетная склока, все было бы хорошо. Но дело в том, что одна из этих планет — третья от солнца — нечто вроде самостоятельно развивающегося полипа Империи Хрунты, а вторая — из числа тех, что остались после краха гамильтонианцев. Они воюют уже около века и не поддерживают никаких контактов с Землей. А теперь земляне обнаруживают их. Представляете, что может произойти?

— И что же? — спросил Амальфи.

— Они вычистят их обоих, — угрюмо произнес Хэзлтон. — Мы только что получили от полиции официальное предупреждение убраться отсюда ко всем чертям.

Желтое солнце над Городом почти совсем исчезло. Метрополия Бродяг, удаляясь от двух теплых, беспокойных миров, включив двигатели на четверть мощности, уверенно направлялась в укрытие холодной зеленовато-голубой тени одной из разрушенных планет этой системы. Квартет холодных маленьких лун застыл в па менуэта вокруг зигзагообразного излома аммиачных бурь, объявших газовый гигант.

Амальфи пристально вглядывался в экраны. Маневрирование в ограниченном пространстве и балансирование Города между гравитационными полями было очень тонким делом, заниматься которым ему приходилось не очень часто. Обычно причаливание осуществлялось на предельной скорости. Его собственное ощущение пространственной ситуации, присущее ему в течение всей жизни, сейчас нуждалось в помощи электронных систем.

— Двадцать третья улица, слишком круто, — произнес он в микрофон. — Вы подошли близко к в двух градусному выступу в вашем квадрате экрана. Подстройтесь.

— Есть подстроиться, босс.

Амальфи наблюдал на экране за гигантской планетой, высматривая на ее поверхности леденящие душу остатки сооружений. Слегка дрогнула игла прибора.

— Отключение!

Город вздрогнул и погрузился в безмолвие. Молчание это немного пугало: отдаленный шум спиндиззи сделался для всех столь привычным, что казался неотъемлемой частью окружающей среды. Когда он стих, у Амальфи словно перехватило дыхание, как будто вдруг исчез воздух. Он непроизвольно зевнул, пытаясь противостоять воображаемой нехватке кислорода.

Хэзлтон тоже зевнул, однако глаза его блестели. Амальфи чувствовал, что управляющий сейчас наслаждается собой: ведь это был его план, и теперь он мог больше не волноваться о том, что город находится в серьезной опасности. Теперь он прилагал усилия, как ленивый человек.

Амальфи оставалось только надеяться, что Хэзлтон не перехитрил самого себя и одновременно — весь город. Им уже приходилось попадать в неловкое положение, выполняя планы Хэзлтона. Взять хотя бы тот эпизод на планете Тор V. Эта планета, наверно, была самой неудачной из всех планет заселенной части галактики, на которую городам-бродягам когда-либо приходилось водружать себя. Первым из таких городов, попавших на Тор V, был загадочный объект, потерявший собственное название и именовавший себя Главными Межзвездными Торговцами. К тому моменту, когда этот город покидал планету, за ним закрепилось еще одно имя — Бешеные Псы. Ненависть к Бродягам была на Тор V наследственной, и по веским причинам…