Хрустальный ключ - Крюкова Тамара Шамильевна. Страница 28

— Можно видеть суть. Это дано только Той, Которая Видит. Только она посвящена в тайну Таблицы Судеб, — ответил многоголосый хор.

— А где нам ее найти? — спросил Петька.

— Ее не надо искать. Она здесь, — чудища вновь пришли в движение, как бы подталкивая детей в нужную сторону. Каждое их прикосновение было не более чем сквозняк, дуновение ветерка. Взглянув на груду камней повнимательнее, Петька с удивлением увидел, что это полуразвалившаяся хибара, кое-как сложенная из неотесанных булыжников. Стоило детям приблизиться к ней, как узкая низкая дверь скрипнула и отворилась.

Петька, а следом за ним Даша не без опаски перешагнули порог. Вся постройка была такая ветхая, что казалось, она вотвот рухнет на головы входящих. Едва дети оказались внутри, как дверца со скрипом захлопнулась.

У Петьки екнуло сердце. Даша вздрогнула и крепче прижалась к брату. Некоторое время они стояли молча, пытаясь хоть что-то различить в потемках. Постепенно глаза их привыкли к полумраку, и дети увидели старуху, неподвижно сидящую среди голых каменных стен, опершись на клюку. Петька с Дашей почтительно приблизились к ней и остановились в ожидании. Вещунья даже не поглядела в их сторону. Во взгляде старухи было что-то странное. Зрачки ее были тусклыми и невидящими. Вдруг Петьку кольнула догадка: да ведь старуха слепая!

— Здравствуйте, вы и есть Та, Которая Видит? — пролепетал Петька, не в силах побороть удивление.

Старуха ничего не ответила, но что-то подсказало Петьке и Даше, что они нашли ту, кого искали.

— Мы идем, чтобы… — начала было Даша, но осеклась, потому что почувствовала, что слова и объяснения не нужны. Та, Которая Видит, знает все.

Зажав клюку между колен, вещунья выставила перед собой руки ладонями вперед и провела ими по воздуху, словно ощупывала нечто невидимое. Пальцы ее слегка подрагивали. Затем она кивнула, будто соглашаясь с чем-то, известным только ей одной, и взяв клюку, ткнула ею в сторону Петьки:

— Ты волен уйти.

Громадный булыжник в стене с грохотом отодвинулся, и Петька увидел бабушкин дом и распахнутую калитку. В конуре сладко спал Шарик. Вдруг пес встрепенулся, поднял одно ухо и глухо зарычал.

— Дашка, бежим! — крикнул Петька и потащил сестру за собой, но к его удивлению, та упиралась.

— Куда ты меня тащишь? Там стена.

— Да вон же бабушкин дом! Ты что, слепая? — прикрикнул он на Дашу и вдруг осекся, испугавшись, что обидел слепую старуху.

Обернувшись, Петька увидел, что калитка исчезла, а на ее месте действительно была глухая серая стена.

— Но я только что видел дом и Шарика… — пробормотал Петька.

— Тебе показалось, — возразила Даша.

Старуха засмеялась, будто закудахтала, и, тыча клюкой в Петьку, произнесла:

— Ход в верхний мир там, где ты его видел, но только для тебя. Ты можешь вернуться один.

— То есть как один? Никуда я без Дашки не пойду, — решительно заявил Петька и, подхватив сестренку на руки, крепко прижал ее к себе.

— Для нее дверца домой хрустальным ключиком отпирается. Ключик найдет, тогда и уйдет, да и то, если одну тень здесь оставит, — захихикала старуха.

— А разве у меня две тени? ю недоуменно спросила Даша.

Старуха не ответила. Подбородок ее свесился на грудь. Казалось, она задремала. Дети ждали, когда она снова заговорит, но время шло, а старуха молчала. В конце концов Петька решил, что беседа окончена, когда вдруг Та, Которая Видит, заговорила вновь. Голос ее звучал отрешенно, будто она находилась в забытьи.

— Одна тень за тобой идет, а другая — тебя ведет. По свету ты сама идешь, по темну тебя ведут. Беглянка вернулась, но надолго ли?

— Какая беглянка? — тихонько спросила Даша, но старуха продолжала зловещим речитативом, не обращая внимания на Дашин вопрос:

— Теряя одну тень, обретаешь другую. Обретая другую — теряешь себя.

Даше вдруг стало очень страшно, она уткнулась в Петькино плечо и громко заревела.

Старуха очнулась. Она приподняла голову и уставилась перед собой невидящим взором.

— Тебе не дано поставить своего знака в Таблице Судеб. Это может сделать только Избранный. Ему решать, кому выйти отсюда, тебе или тени.

— Кто он? Где его искать? — спросил Петька.

Старуха надтреснуто засмеялась:

— Избранному служат три силы: Вера, Надежда, Любовь. Идите от Вечорки до Зорьки, может, найдете.

Петька хотел было задать следующий вопрос, но старуха ткнула клюкой в сторону двери, и дети поняли, что больше она не скажет ни слова.

Петька медленно подошел к двери и толкнул ее плечом. Дверные петли протяжно заскрипели. С Дашей на руках Петька вышел из каменной хибары. Никаких чудищ не было и в помине, да и дорога не походила на ту, по которой они пришли сюда. Вдалеке полыхало зарево.

— Что это? Закат? — спросила Даша.

— Какой может быть закат под землей? Наверное, пожар, — предположил Петька.

Дети вглядывались вдаль, пытаясь разглядеть, что горит, но так ничего и не увидели.

Сзади послышался стон дверных петель, дверь захлопнулась. Петька оглянулся. На месте хибары лежала груда неотесанных камней.

ГЛАВА 29. ЦАРСТВО ВЕЧНОГО ЗАКАТА

Дети пошли на зарево. Сумеречное небо полыхало кровавыми красками. Кое-где багрянец прорезали золотистые и лиловые лучи точь-в-точь как на земле после захода солнца. Казалось, вот-вот закатные краски погаснут, но время шло, а картина оставалась неизменной. Закат был словно нарисован, так же как раньше серые сумерки.

Пройдя немного, ребята увидели, что приближаются к старинному городу, обнесенному высокой крепостной стеной. От крыш построек, сторожевых башен и куполов церквей исходило красноватое сияние.

— Это город светится, — зачарованно прошептала Даша.

Дети подошли к глубокому рву, окружавшему городские стены. Подъемный мост на тяжелых медно-красных цепях был опущен. В городе царило безмолвие.

— Интересно, есть тут кто живой? — подумал вслух Петька.

Пройдя за ворота, дети оказались на пустынной узкой улочке, мощеной булыжником, по обеим сторонам которой высились дома из красного камня. Улочка привела ребят на такую же тихую и безлюдную рыночную площадь. Всюду были разложены всевозможные товары. Возле открытых лавок стояли огромные, в человеческий рост медные кувшины, сияли, как солнца, до блеска отполированные медные тазы и тарелки, искусно украшенные замысловатой чеканкой. На всем лежала печать красноватого марева.

Дети не стали задерживаться на площади. В ее безмолвии было что-то неестественное и зловещее. Свернув в первый переулок, они вышли к гостеприимно распахнутым воротам.

Посреди просторного двора стоял сверкающий, словно золоченый, богатый терем. Широкая лестница с витыми перилами вела в верхние палаты. Над основными постройками возвышалась круглая башня. Арочные двери обрамляли крученые колонны. На окнах красовались резные наличники. Время от времени по терему накатом проходило сияние, будто его захлестывала волна света, идущего изнутри.

— Давай зайдем, раз открыто, — сказал Петька.

Притихшая Даша последовала за братом. Озираясь по сторонам, дети подошли к крыльцу и медленно поднялись по ступенькам. Удивительный терем от порога до крыши был отлит из меди. Шаги ребят гулко разносились по округе, но никто не поспешил им навстречу. Петька и Даша вошли в просторную горницу.

В красноватых закатных лучах горница казалась таинственной. Медные блики играли на посуде, расставленной по полкам. Посреди светлицы был накрыт длинный стол, ломившийся от яств, приготовленных, видно, для большого пиршества. Вдоль стен стояли длинные лавки, на которых мог бы уместиться не один десяток гостей. На столе красовались медные ковши, вазы с заморскими фруктами, дичь да поросята, жареные целиком, щуки фаршированные, заливные осетры, растегаи и прочая снедь. Только одно было непонятно и странно. Все яства были из меди.

— Я есть хочу, — вздохнула Даша.

— Железяку погрызешь? — ухмыльнулся Петька. Он и сам был не прочь перекусить.