Закон для дракона - Булычев Кир. Страница 3

Павлыш захлопнул дневник. Никто ему не давал права читать его.

Тут Павлыш понял, что уже прошло сорок минут. Нехорошо. Все, наверное, собрались в столовой, новый человек на далекой станции – событие, придется отвечать на обязательные вопросы, а ведь далеко не всегда знаешь, что нового в Большом театре и закончена ли шахта на Луне. Павлыш взглянул в зеркало. Доктор должен подавать пример окружающим – подтянут, выбрит, аккуратен. И тут раздался взрыв.

Станция содрогнулась. Кто-то побежал по коридору. И стало тихо.

7

Столовая была пуста. Люди покинули ее в спешке – чистые тарелки стояли на столе, из-под крышки кастрюли поднимался пар, стулья отодвинуты, один из них упал, и никто не удосужился его поднять…

– Ох уж эти тайны, – в сердцах пробурчал Павлыш, ставя стул на место. – Загадки, тайны и летучие голландцы. Сейчас окажется, что я здесь один. Остальные исчезли в неизвестном направлении.

Собственный голос прозвучал неестественно, и Павлыш осекся. Он постоял несколько секунд, прислушался, потом покинул столовую и пошел по коридору к выходу, к гаражу.

Станция была невелика, но казалась обширной из-за множества дверей, закоулков и тупичков, лабораторий, складов и комнатушек неизвестного назначения. Потыкавшись в двери, Павлыш остановился перед дверью побольше других, которая, как ему показалось, вела в гараж. Дверь была закрыта изнутри на основательный самодельный засов. Павлыш с трудом отодвинул его. Ошибка: оказалось, что дверь вела прямо на улицу. В лицо Павлышу пахнуло теплым влажным воздухом, наполненным жужжанием насекомых. Павлыш сделал шаг наружу, и тут его грубо схватили за плечо и рванули назад.

Лескин закрыл засов.

– Вы с ума сошли? – спросил он бесцеремонно.

– Извините, – ответил Павлыш, – я еще не освоился с обычаями.

– Если будете так осваиваться, недолго здесь проживете, – сообщил Лескин.

К удивлению Павлыша, он был умыт и оказался вполне респектабельным человеком лет пятидесяти, с лицом, изборожденным глубокими морщинами, словно природа использовала для их изготовления не резец, а стамеску.

– В лучшем случае напустили бы полную станцию комаров, – продолжал Лескин. – Перезаразили бы всех лихорадкой. Себя в первую очередь. И не обижайтесь. Привыкнете. Тоже при виде открытой двери будете впадать в ужас. Вы столовую искали?

– Нет, – ответил Павлыш. – Обедающих.

– Обедающие в гараже. Обед задерживается. А я вас искал.

Дверь в гараж оказалась совсем рядом.

– Заходите, – сказал Лескин уже мирно. – Сейчас они вернутся.

Гараж был пуст. Вездеход исчез. Лескин прислушался и поспешил к рубильнику у ворот гаража.

– Не пугайтесь, доктор, – предупредил он.

Павлыш не знал, чего ему следует пугаться, и на всякий случай сделал шаг к стене.

В расступившихся вратах гаража показался тупой лоб вездехода. Вездеход полз медленно, с достоинством, как лесоруб, возвращающийся домой с добрым бревном. Так же торжественно вездеход пересек гараж и замер, уткнувшись в дальнюю стенку. На буксире он приволок громадную серую тушу, с которой свисали два черных лоскута, каждый с парус фрегата.

На фоне белого прямоугольника ворот прыгали две человеческие фигурки. Они вели себя как куклы в театре теней, размахивали ручками, суетились. Нечто большое и темное застило на мгновение свет, и тут же затрещали выстрелы. Кто-то поднял рубильник, дверь закрылась и словно отрезала шум и суматоху.

– Все здесь? – спросила Нина. Лицо ее было закрыто чем-то вроде чадры. Она держала в руке пистолет.

– Все, – ответил Джим, спрыгивая с вездехода. – Я пересчитал.

Татьяна-маленькая подошла к серой туше, поставила на нее ногу.

– Магараджа Хайдерабада и убитый им тигр-людоед. Где фотограф?

– Не паясничай, Татьяна, – сказал Лескин. – Может, он еще живой.

– Ни один тигр не уходил живым от выстрела молодого магараджи, – возразила Татьяна.

Татьяна где-то потеряла пластырь. Весь лоб у нее был в крови. Павлыш отметил это, но в тот же момент ноги поднесли его к чудищу, распластанному на полу. Это оказался дракон. По крайней мере, другого слова Павлыш не смог подобрать. Голова была не меньше метра в длину, поблескивали желтые зубы, стеклянные глаза угрожающе пучились, а черные паруса оказались крыльями.

Так вот кто виновник бед и несчастий, поверженный и побежденный.

– Вот такая птичка-невеличка, – произнес Джим, подходя к Павлышу. – Не приходилось раньше встречать? Размах крыльев – пятнадцать метров.

– Не дай бог, – ответил Павлыш. – Я не стремлюсь к таким знакомствам.

Рядом с Павлышом стоял невысокий лысеющий человек с полным добрым лицом.

– Это он вас преследовал? – спросил Павлыш.

– Преследовал? – Сосед Павлыша мягко улыбнулся. Словно ему понравилось, как звучит это слово. – Преследовал. Как мягко сказано. Будто девушку преследовал настойчивый поклонник. Нет, он на нас охотился. – Человек неловко опирался на палку.

– Значит, вас можно поздравить?

– Да, это первый, – сказала Нина, откидывая чадру. – Познакомьтесь: Леопольд. Наш геофизик, сейсмолог.

– Поглядите. – Татьяна подняла край крыла. – Это я вчера стреляла. В крыло попала.

– А как же смертельный выстрел магараджи? – спросил Леопольд. Он поморщился. Стоять ему было больно. Он держал ногу на весу.

Под крылом обнаружилась лапа, которая заканчивалась загнутыми когтями, похожими на ятаганы.

– Кинжал бы сделать, – произнес Джим. – Цены ему на Земле не будет. У коллекционеров.

– Еще наберешь себе кинжалов, – ответила Нина, – этого мы разрежем на мелкие кусочки, чтобы узнать, как он устроен.

Она посмотрела на Павлыша, как бы давая понять, что это уж его задача.

– Так он не единственный? – спросил Павлыш.

Вопрос развеселил разведчиков.

– А с кем же мы воевали, пока вездеход в гараж заезжал? – удивилась Татьяна. – Там его родственники. Они будут жестоко мстить.

И, как бы в подтверждение ее слов, вновь загрохотало по крыше. Гремело так, что объясняться приходилось знаками. Плотно скроенный гараж раскачивался, и Павлышу захотелось поскорее убраться в открытую дверь, что вела внутрь станции. Джим погрозил потолку массивным кулаком, но этот жест никакого действия на хулиганов не оказал. Лескин вытащил пистолет и направил его вверх. Нина схватила его за руку. Все стояли, запрокинув головы, и ждали – и тут крыша не выдержала. В отверстие, показавшееся в лопнувшем металле, хлынул белый свет, и Павлыш разглядел желтые ятаганы, рвущие металл, словно картон.

8

От недолгого, но шумного и яростного боя с драконом, который обязательно желал отомстить за смерть своего родственника, у Павлыша остались сбивчивые, отрывочные воспоминания – так человек, который хочет представить себе по порядку, как проходила семейная ссора, не может понять, с чего же она началась. Он помнил, что Лескин стрелял вверх, помнил, что дракон протискивался в дыру и одна из его лап болталась в воздухе, норовя схватить кого-нибудь из людей, отступивших к стене, помнил, что Джим подключил пожарный шланг и струя воды, попавшая в раскрытую пасть, заставила чудовище отпрянуть, но что сам он делал в эти две-три минуты, так и не вспомнил, хоть и надеялся, что не проявил особой трусости.

– Вот и все, – сказала Нина, глядя в широкое с рваными краями отверстие, над которым низко летели облака. – Придется сегодня ночью чинить крышу. Добровольцы есть?

– Я сделаю, – вызвался Джим. – Вы мне не помощники.

– А я? – спросил Павлыш.

– Вам придется возиться с этим. – Нина показала на дракона.

– Не вздумайте от него чем-нибудь заразиться, – предупредил Лескин.

– А теперь вернемся в столовую, – предложила Нина, – и продолжим прерванную трапезу. Леопольд, отправляйся в лазарет, доктор зайдет к вам после обеда.

Павлыш наскоро обработал рану Татьяны-маленькой, которая с одинаковым стоицизмом переносила боль и укоры Павлыша и даже успела поведать, как удалось убить дракона.