Здесь был Шва - Шустерман Нил. Страница 15

Шла третья неделя нашей собачьей службы. До нынешнего момента Кроули не удостаивал нас особо пространными разговорами, ограничиваясь колкостями насчёт нашего дрянного гардероба, саркастическими замечаниями о моей усеянной угрями физиономии и просьбами, не могли бы мы купить себе дезодорант получше, потому что после целого дня в школе смердим похлеще, чем все его четырнадцать псов. Со Стариканом не соскучишься — никогда нельзя угадать заранее, к чему он прицепится на этот раз. Обычно он всегда больше колупал меня, чем моего напарника. Я-то думал, что таковы последствия «эффекта Шва». Мне и в голову не приходило, что Старикан оценивал мою персону с целью вывести её на более высокую орбиту в кроулиевской Вселенной.

— Мистер Шва, я сказал, вы можете идти.

Шва взглянул на меня и пожал плечами.

— Ладно. В случае чего, заявлю, что я твой ближайший родственник, Энси.

— Да, считай, я это заценил. Если выживу, звякну.

Как только Шва ушёл, Кроули уставился на меня из своего инвалидного кресла с другого конца комнаты и не сводил глаз, пожалуй, слишком долго.

— Так в чём дело, Весельчак?

Я перестал обращаться к нему «сэр» или «мистер Кроули». На мой взляд, так обращаются к человеку, к которому испытываешь уважение, а Старикашка моего уважения не заслужил. Сначала я называл его Чак (потому что его имя было Чарльз), но прозвище Весельчак подходило ему куда больше, особенно из-за той зверской рожи, которую он скраивал всякий раз, когда слышал его.

— Я тебе не клоун! — отрезал он. — Будь добр, прекрати называть меня так!

Я лишь ухмыльнулся. Он скривился ещё больше.

— С этого момента мистер Шва будет выгуливать собак один.

— Это несправедливо! — взвился я. — Этак он до ночи с ними не разделается!

— Я буду ему платить. Десять центов за собако-день.

— Двадцать пять.

— Ты что, заделался его поверенным?

— Я его менеджер.

— Ага. Понял. Двадцать пять.

— Но это только в том случае, если он согласится.

Кроули даже не удостоил меня ответом — наверно, потому что закон природы гласит: с Кроули все всегда соглашаются.

— А для тебя у меня другое задание.

— И я тоже буду получать плату?

— Да, — ответил он без промедления. Вот тут меня объял страх. Потому что обычно денег от Кроули можно дожидаться, как от быка молока; а если ты о них невзначай заикнулся, то захлебнёшься собственной кровушкой. Так что если он сам заранее решил, что за эту работу надо платить, значит, мне грозит нечто запредельно ужасное.

— Твоё жалование будет зависеть от того, насколько хорошо ты станешь выполнять свои обязанности.

— И в чём они будут заключаться?

К Кроули подобралась Леность и ткнулась носом в карман его смокинга — подачки хотела, но старик оттолкнул её.

— Моя внучка проведёт здесь, у меня, несколько месяцев. Твоя работа — составлять ей компанию. Развлекать её. И будешь делать вид, что моя внучка тебе очень нравится.

Кажется, моей новой причёской станет безобразный ирокез.

— А что с нею не так?

— Почему это с ней что-то должно быть не так? — ощетинился Кроули.

— Ну, не знаю, — сказал я. — Вы как-то так это сказали…

Кроули яростно крутанул своё кресло и стукнулся коленом о край стола. Наверняка Старикану было больно, но он даже не охнул, обломав мне весь кайф.

— Ну раз ты такой проницательный. Да, моя внучка в некотором смысле инвалид.

— Она тоже сидит в кресле?

— Я разве что-то такое говорил?

Я ждал разъяснений, но Кроули замолк. Значит, меня повысили: из выгуливателя собак я стал выгуливателем какой-то избалованной, капризной юной девицы вроде Веруки Салт [22].

— Явишься сюда завтра ровно в десять. Но до этого сведи знакомство с душем в своей берлоге да оденься поприличней. И не вздумай называть меня Весельчаком в её присутствии.

— Завтра суббота! Я занят другими делами.

Враньё — ничем я не был занят, и он тут же это понял, потому что сказал:

— Не заставляй меня делать твою жизнь ещё отстойней, чем она уже есть.

Наконец-то я сообразил, кого он мне напоминает: Императора из «Звёздных войн».

— Ладно. Но сейчас я пойду выгуливать псов, чтобы Шва не вкалывал там один.

— Ты такой хороший друг, ну прямо бойскаут.

— Но-но! — одёрнул его я. — Оскорблять-то зачем?

Потом прицепил поводок к Чревоугодию и вышел из дома.

— Может, она похожа на Человека-Слона?

Впервые за последние несколько недель Хови, Айра и я собрались в нашем недообустроенном подвале. Нам, в общем-то, нечего было сказать друг другу, поэтому мы вернулись к нашему прежнему времяпрепровождению — к видеоиграм. На этот раз мы сражались в «Три кулака ярости»: накачанные стероидами персонажи под воздействием радиации отращивают себе больше рук, чем положено обычным смертным, и, естественно, кидаются бороться за мировое господство, куда ж без него. Ну, вы знаете — всё, как в фильме.

Теорию Человека-Слона выдвинул Хови. Мы все ломали головы, что не так с кроулиевской внучкой. А с ней должно быть что-то основательно не так, если он готов даже платить мне за то, чтобы я проводил с ней время.

— Наверно, она просто сверхъестественная уродина, раз за неё даже деньги предлагают, — предположил Хови.

— Необязательно, — возразил Айра. — У неё может быть синдром Туретта.

— Это ещё что такое? — спросил я.

— Это когда на тебя находит и ты весь дёргаешься и материшь всех подряд.

— Ну, тогда этот синдром у большинства моих знакомых, — сказал я и замахнулся на Айриного амбала на экране сначала левой, потом правой рукой и, наконец, выдал финальный апперкот третьей. Айра сразу потерял десять пунктов жизни.

— А вдруг, — говорит Айра, — она — один из двух сиамских близнецов, сросшихся головами, но разделённых при рождении? Из них ведь только один может выжить, потому что мозг у них один на двоих.

— Логично, — согласился Хови. В это время его громила подкрался к моему сзади и хорошенько врезал мне в спину ногой, о существовании которой у него я не подозревал.

— Эй, это нечестно! Ты заграбастал себе бoльшую дозу радиации!

Я отвернулся от амбала Айры — тот ещё не пришёл в себя — и принялся осыпать пинками Ховиного парня.

— А может, это что-нибудь совсем простое, — предположил я, — типа у неё одна нога деревянная…

— Или обе, — бурчит Хови.

— Или голова, — добавляет Айра. — Я бы даже заплатил, чтобы на это полюбоваться.

— Вот Кроули и платит. — Я наскочил на Айриного персонажа, провёл двойной смертельный, и всё было кончено. Айра с досады отшвырнул свой геймпад. Мы с Хови остались один на один. Я обрушил на него бешеную атаку — вовсе не потому, что у меня руки чесались намылить ему башку, просто хотелось поскорее разделаться. Это как с пиццей: пока всю не съешь — не успокоишься.

Всего минута — и игра окончена; мой персонаж с триумфом задрал вверх все три руки под радостный рёв несуществующей толпы. Я вздохнул и убрал геймпад.

— Эй, пацаны, это только со мной так, или игра и вправду не такая интересная, как раньше?

У Айры с Хови мнения на этот счёт не сложилось. Впрочем, другого я от них и не ждал.

— Через месяц новая версия выйдет, — сказал Хови. — Намного лучше, говорят…

Я кивнул, потому что мне не хотелось говорить о том, о чём я на самом деле думал. А думал я о бамбуке. В прошлом году учитель естествознания сказал, что когда бамбук уже достаточно укоренился и укрепился, то можно видеть, как он растёт буквально у тебя на глазах. Вот я и размышлял: а не бывает ли точно так же и с людьми? Потому что я ощутил странное головокружение, словно стремительно вырос над Хови и Айрой. Я просто знал это, как знал, что любая новая версия «Трёх кулаков ярости», хоть сто раз улучшенная, заинтересует меня не больше прошлогоднего снега.

Я услышал чьи-то шаги на лестнице, но взглянув туда, никого не увидел.