Руки вверх, Синяя Борода - Роньшин Валерий. Страница 14

— Кать, о чем ты думаешь? — легонько толкнула подругу Лика.

— Я думаю, нет ли тут скрытой связи?

— Где?

— Да здесь, — Орешкина кивнула на газеты. — Смотри, что получается: в одних заметках говорится, что в город прибыл Кармалютов с новой женой. А в других — что умерли восемнадцатилетние девушки.

— Ну и какая тут связь?

— Пока не знаю. Но какая-то связь определенно существует.

…Когда девчонки вышли из библиотеки, дождь уже перестал. На небе снова сияло солнце.

Что будем делать? — спросила Лика.

Катька засмеялась.

— А что всегда Толстый советует делать? Леша Толстиков, по прозвищу "Толстый", был Ликиным одноклассником. А еще он был страшным обжорой и во всех случаях жизни советовал делать только одно — закусить!

Закусить! — со смехом сказала Солома-тина.

Именно! Пошли искать кафешку!

Но никаких кафешек девчонки не нашли. Чертков был абсолютно прав, когда говорил, что в Гусь-Франковске совершенно негде поесть.

Впрочем, для подруг это была не проблема. Недолго думая, они купили булку, триста граммов колбасы и две бутылки фанты.

Скамейка, в отличие от кафе, нашлась быстро. И девчонки принялись закусывать.

— Приятного аппетита, девочки, — раздался знакомый голос.

Подруги увидели Харитона Харитоныча Веселова, директора кладбища. Опять бодрого и жизнерадостного.

— Спасибо, Харитон Харитоныч, — ответила Катька, запивая фантой булку с колбасой.

Веселов прямо-таки сиял от радости.

— Ливень-то какой был? Видели?! Красотища!.. А солнышко-то какое? Прелесть!.. — Харитон Харитоныч опустился на край скамейки. — Ну как у вас дела? Нашли свою Светку?

— Нашли, — сказала Соломатина. — Ее на Монастырском острове похоронили. А когда мы…

Орешкина перебила подругу.

— Харитон Харитоныч, — воскликнула она, — вы не могли бы в своей тетрадке посмотреть, есть ли у вас на кладбище Ада Барбильяк, Нора Блюм и эта… как ее…

— Эдита Вам, — подсказала Лика.

— Да, Эдита Вам, — повторила Катька.

— Я вам без всякой тетрадки скажу. Нет таких. И никогда не было.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Откуда вы эти странные фамилии выкопали? У меня все больше Ивановы с Петровыми лежат… — Веселов глянул на часы. — Ой-ой-ой…. Пора бежать. — Он поднялся со скамейки. — Заходите как-нибудь, поболтаем. Я вам еще про свою прапрабабушку расскажу. Она ведь не только с Николай Василичем была знакома, но еще и с Иван Сергеичем…

— С каким Иван Сергеичем? — спросила Лика.

— С Тургеневым.

— У него тоже здесь бричка сломалась?

Представьте себе. И пока ее чинили, моя прапрабабушка поведала Ивану Сергеевичу одну историю. О том, как ее глухонемой знакомый утопил в Доне собачку. Тургенев эту историю выслушал, а впоследствии написал свой знаменитый рассказ. Угадайте, какой?..

— "Муму"! — дружно ответили девчонки.

— Умницы. Угадали… Ну все, целую пальчики. Я побежал.

И Харитон Харитоныч легким танцующим шагом поспешил на кладбище.

Глава XI

ЦАРАПИНА В ФОРМЕ БУКВЫ "Г"

— Кать, а как тебе пришло в голову узнать у Веселова про девушек? — спросила Соломатина.

Да так, ни с того ни с сего… А вообще, нет, — сама себя поправила Орешкина. — Я вдруг вспомнила о "живых мертвецах".

О "живых мертвецах"?

Нуда. Помнишь, Ленка нам рассказывала про обряд фальшивых похорон. Когда "скрытники" хоронили пустые гробы. А те люди, которые якобы умерли, на самом деле дали обет богине Рураке поститься и скрываться до самой смерти…

— Ты думаешь, эти девушки — "живые, мертвецы"?

— А почему бы и нет?

Лика допила фанту и вытерла губы.

— Эх, нам хотя б какую-нибудь ниточку…

Катька стряхнула с колен крошки.

— Есть одна ниточка. Надо пойти в редакцию "Вечернего Гусь-Франковска" и выяснить, кто давал объявления о смерти девушек.

— Катька, ты гений! — Лика вскочила со скамейки. — Идем в редакцию!

— Подожди, у меня еще одна потрясная мысль наклевывается… Веселов сказал: "Откуда вы такие странные фамилии выкопали?" А ведь и правда — странные фамилии.

— И имена тоже странные. Ада, Эдита" Нора… Ну, то есть не странные, — поправилась Соломатина, — а довольно редкие.

Орешкина в раздумье прикусила губу.

— Знаешь, что?..

— Что?

— Давай разбежимся. Я смотаюсь в редакцию, а ты сгоняй в адресное бюро, узнай адреса этих самых Вам, Блюм и Барбильяк…

— Думаешь, здесь есть адресное бюро?

— Должно быть. Где-нибудь на вокзале. Сейчас спросим. — И Катька спросила у проходящей мимо старушки.

Адресное бюро действительно было на вокзале. Заодно Соломатина узнала, где редакция "Вечернего Гусь-Франковска".

Договорившись встретиться через полтора часа на этом же самом месте, девчонки разбежались.

Лика поехала на автобусе к вокзалу, а Катька отправилась пешком в редакцию газеты, которая находилась неподалеку.

Но не успела Орешкина сделать и десяти шагов, как вдруг появился мотоциклист на громко тарахтящем мотоцикле. Он несся прямо на Катьку. Орешкина едва успела отскочить в сторону.

Резко тормознув, мотоцикл остановился. Мотоциклист снял шлем с затемненным щитком и оказался мальчишкой примерно одних лет с Орешкиной.

— Ты что, псих?! — накинулась на него Катька.

— Ага, — ухмылялся парень, — псих. Меня недавно из психушки выпустили.

— Оно и видно.

Орешкина пошла дальше. Парень поехал рядом на мотоцикле, отталкиваясь ногами от земли,

— Садись, прокачу.

— Я с шизанутыми не катаюсь.

— Кончай ломаться. Садись.

— Отвали.

— Тебе куда надо? — не отставал мальчишка,

— На кудыкину гору.

— И мне туда же. Садись. Домчу на "Харлее" с ветерком.

Катька искоса глянула на мотоцикл.

— На "Харлее"… Молчал бы уж. Ездит на какой-то таратайке.

А ты читать умеешь? — Парень ткнул пальцем в самодельную наклейку на бензобаке. — "Харлей Дэвидсон".

— Ой, держите меня, — презрительно рассмеялась Орешкина. — Нацепил на "Яву" наклейку и выпендривается. Рокер задрипанный.

Парень смутился.

Откуда знаешь, что это "Ява"?

От верблюда.

Ну "Ява", — сказал мальчишка. — Между прочим, тоже классный мотик… Тебе куда надо-то? — повторил он уже совсем другим тоном, чем в первый раз.

В газету "Вечерний Гусь-Франковск".

— А, знаю. Тут рядом. Садись, довезу.

Катька, секунду помедлив, села на заднее сиденье.

Парень завел мотоцикл. Ту дух-тух-тух-тух… громко затарахтела "Ява".

— Домчу за пять секунд! — хвастливо пообещал мальчишка.

И в самом деле домчал за пять секунд. Во всяком случае, так Орешкиной показалось.

— Как тебе мой мотик? — горделиво спросил парень, когда они приехали.

— Потянет для сельской местности.

— "Для сельской местности". А сама-то ты откуда?

— Из Питера. Слыхал о таком городке?

— Из Питера… А сегодня вечером ты что делаешь?

— Тебе не все равно?

— Пошли на дискотеку?

— Не тянет, — сказала Орешкина, поправив волосы.

Почему не тянет?

— Тяги нет.

Да пошли, — стал уговаривать ее мальчишка. — Потусуемся. Знаешь, какая клева дискотека.

Мне в лом сегодня тусоваться.

Давай тогда завтра. Она каждый день бывает.

Катька окинула мотоциклиста оценивающим взглядом. В черной куртке с блестящими заклепками, он был очень даже ничего.

Ладно. Я подумаю. Где эта дискотека?

В центре. В бывшем кинотеатре "Луч". В семь вечера. Я тебя у входа буду ждать.

Ну, жди, — сказала Орешкина. — Может дождешься.

И она вошла в редакцию "Вечернего Гусь-Франковска".

В небольшой полукруглый коридорчик выходило сразу три двери. На одной висела табличка; "Главный редактор", на другой: "Отдел писем и публицистики", на третьей: "Отдел объявлений и рекламы". Пожилая женщина в цветастом платке мыла в коридоре пол.

— Ноги, ноги вытирай! — закричала она Катьке.