Руки вверх, Синяя Борода - Роньшин Валерий. Страница 16

— Как же он здесь очутился?

— Не знаю… Тебя вспоминал.

— Меня?

— Ага. Курносенькая, говорит, такая.

Катька обиженно потрогала свой нос.

— Нашел курносенькую. У меня очень даже прямой нос. Греческий.

Лика, не слушая подругу продолжала:

— Со городу предложил завтра прогуляв

Я, говорит, приехал Гусь-Франковск осмотреть. — За Ленкиной сумкой он приехал" а не горе осматривать, — убежденно сказала Орешкина. — Ему нужна папка № 6.

— А откуда он узнал, что папка у нас?

— Если он следил за Ленкой, то видел, с какой сумкой она в поезд садилась. А потом эту же сумку у нас увидел. Все очень просто-

— Как он мог ее сумку у нас увидеть?

— В окно купе. Мы ж с тобой, как две дуры, первыми на перрон выскочили.

— И правда! Эх, нам надо было подождать, пока он из вагона выйдет.

— Вот именно. А когда мы следом за ним потопали, он сразу понял, что мы за ним следим. Сел в такси, заехал за угол, вылез. И стал за нами следить… Может, даже и сейчас наблюдает.

Девчонки с опаской огляделись, но, разумеется, никакого Леденца не увидели. Понизив голос, Катька сказала:

— Ленке, скорее всего, не удалось позвонить в милицию…

— Почему?

— У меня такое ощущение. И значит, за Леденцом нет никакой слежки.

— Ой, мамочка, — испуганно пискнула Лика. — А что же теперь делать?

— Прежде всего, надо посмотреть, что за документы в папке № 6.

— Давай вначале сообщим о Леденце в милицию.

— Майору Сидорчуку, что ли?

— Да нет, в ростовскую милицию. Как мы и хотели.

— А толку? Ну подержат его в камере двое суток, а потом отпустят на все четыре стороны.

— Почему двое суток?

— Задержанного имеют права держать сорок восемь часов. По закону. Мне Димка говорил. А потом должны или обвинение предъявить, или отпустить. А кто Леденцу обвинение предъявят? Ленки же нет…

— Может, она уже приехала? — неуверенно предположила Лика. — И сидит, нас дожидается.

— Вряд ли. — Катька начала задумчиво грызть ноготь на мизинце.

— Кать, о чем ты думаешь?

Орешкина посмотрела на подругу.

— Придется тебе завтра с Леденцом встретиться.

— Да ты с ума сошла! Он же меня убьет!

— Если б он хотел тебя убить, он бы тебя на вокзале пристукнул. Но Леденцу зачем-то надо с тобой прогуляться. Вот мы и узнаем, зачем.

— Ты с ума сошла" — повторила Соломатина, но уже не столь горячо, как раньше.

Да чего ты боишься? Время непозднее. Десять утра. Погуляй, поболтай… А я за вами послежу. А после мы вместе с тобой за ним следить станем. Надо же выяснить, где он остановился. А если ты на свидание не пойдешь, мы его из виду потеряем. Ведь так же?!

Ну, так, — с неохотой согласилась Лика.

— В общем, пошли смотреть, что там за папка № 6.

Девчонки встали со скамейки.

— Подожди, — вдруг вспомнила Орешкина В а что тебе удалось выяснить в адресном бюро?

— В Гусь-Франковске нет людей с фамилиями Бам, Блюм и Барбильяк, — сообщила Лика и, в свою очередь, спросила: — А ты что в редакции узнала?

— Да ничего. Там не помнят, кто давал объявления насчет девушек.

— А насчет Светы?

— И насчет Светки ничего. Правда, уборщица вспомнила, что приходил мужчина с царапиной на желтом ботинке.

— С какой царапиной?

— В форме буквы "Г".

— А лицо она не запомнила?

— Нет, к сожалению.

— Вот блин, — сказала Лика. — Ботинок запомнила, а лицо нет.

— Да уж, — сказала Катька.

Подруги замолчали.

Начинался вечер. Солнце заходило, опускаясь все ниже и ниже за мрачные стены замка Синей Бороды.

Глава XIII

ПАПКА № 6

У Лены в сумке лежал купальник, пара платьев, косметичка, еще какая-то мелочь, а на самом дне находилась старая-престарая папка, на обложке которой выцветшими чернилами было написано "Папка №:".

Орешкина быстро развязала тесемки.

В папке был один-единственный листок. Ветхий и пожелтевший от времени.

Вначале девочкам показалось, что это абсолютно чистый лист бумаги, но, приглядевшись они увидели едва различимый карандашный рисунок. Катька включила настольную лампу и положила листок под яркий свет. И только тогда стало понятно, что на бумаге нарисован Монастырский остров.

В этом не было никаких сомнений. Потому что в центре рисунка имелось несколько крестиков с надписью "Кладбище". Чуть сбоку от крестиков был изображен церковный купол. И под ним тоже стояла пояснительная надпись: "Развалины монастыря". А между куполом и крестиками находился еще один крест, намного больше остальных, под которым было написано: "Гробница Рураки".

Подруги переглянулись, но сказать ничего не успели. Из коридора донесся звук открывающейся двери.

Орешкина быстро сунула листок под пишущую машинку. В комнату заглянул Чертков.

Ничего, если я через эту дверь входить буду? — извиняющимся тоном спросил он. — А то в пристройке замок все время заедает.

Да ничего, — ответила Лика. — Только стучите.

— В библиотеке были? — поинтересовался Чертков,

— Были. — Катька демонстративно зевнула. — Ой, спать так хочется.

Чертков намека не понял. Или не захотел понять. Ему явно хотелось поговорить.

— А я получил еще одно подтверждение, что Монастырский остров находится в зоне "С".

— Встретили ожившего мертвеца? — пошутила Орешкина.

— Ты вот, Катя, шутишь, а, между прочим, в Гусь-Франковске происходят странные вещи.

Девчонки насторожились.

— А какие именно? — спросила Лика.

Чертков посмотрел на Орешкину.

— Тебе Светлана никогда про "окровавленного мотоциклиста" не рассказывала?

— Нет, не рассказывала.

— А мне вот сегодня рассказали. Жил тут лет пять назад один паренек по имени Егор. Примерно вашего, девочки, возраста. Он очень любил мотоциклы. Буквально с утра до вечера пропадал в местном мотоклубе. Ну, родители и решили сделать сыну подарок. Купили на день рождения мотоцикл. А он поехал кататься и разбился. Насмерть…

Катька тут же вспомнила мальчишку, который довез ее на мотоцикле до редакции газеты, а потом еще пригласил на дискотеку.

— …Похоронили его на Монастырском острове.

— На острове? — удивилась Лика. — Там же никого не хоронят.

— А его похоронили. Но как только схоронили, так сразу же то в одном конце Гусь-Франковска, то в другом стали замечать мотоциклиста в черной куртке с блестящими заклепками. Он с бешеной скоростью проносился по улицам на мотоцикле…

Орешкина усмехнулась.

— И что тут странного? В Питере ребят в таком прикиде хоть пруд пруди. Это байкеры.

— Здесь же не Питер, — возразил Чертков. — Здесь байкеров никогда не было.

Катька продолжала усмехаться. Однако на Лику рассказ Черткова произвел некоторое впечатление.

— А почему его называют "окровавленным мотоциклистом"? — спросила она. — Он что, весь в крови?

Вначале его называли Егорушкой, но потом, когда он начал заманивать в свою могилу девочек, стали звать — "окровавленный мотоциклист".

— Как это — в могилу заманивать?

— Очень просто. Подъедет к девчонке лет тринадцати-четырнадцати и предложит ей покататься. Та сядет на мотоцикл, и он ее сразу везет на Монастырский остров, в свою могилу…

— И едут они туда прямо по воде, — прибавила со смехом Орешкина. — Потому что у него мотоцикл-амфибия. А в могиле он эту девочку сжирает…

На этот раз засмеялась и Соломатина. Чертков, махнув рукой, тоже рассмеялся.

— Вас, девчонки, ничем не прошибешь. Лад но. Я пошел спать. Спокойной ночи.

Как только Чертков ушел, Катька тут же вытащила из-под машинки листок с нарисованным островом.

— Так значит вот что искал Леденец в квартире у Синицына, — сказала она, разглядывая рисунок. — Ему нужен был этот план.

Лика через Катькино плечо тоже смотрела на рисунок.

— Выходит, Ленка ехала не в Ростов, а сюда в Гусь-Франковск, чтоб забрать сокровища из гробницы Холмогоровой.