Костры ночных Карпат - Близнюк Семен. Страница 43

От старых гуцулов в сёлах под Поп Иваном можно услышать и сегодня то ли бывальщину, то ли уже легенду об одном событии, которое произошло здесь незадолго до войны.

Не одну ночь дрожали окна хат. Военные машины доставляли к истокам Белой Тисы солдат, железо, цемент… бетономешалки и полевые кухни. Потом, где на волоках, а где и на руках, перебросили весь груз на восточный склон Поп Ивана. Закипела работа: день и ночь солдаты что-то копали, строили.

Как-то в верховьях Белой Тисы появилась группа старших офицеров. С ними прибыл и высокий чин гитлеровской службы. Вот среди военных тогда и затесался один капитан: гости думали, что он — из офицеров части, а те посчитали, что капитан входит в состав инспекции. Комиссия осмотрела местность и попросила у майора — старшего по объекту — карту укреплений, чтобы сверить — правильно ли строят. Проверка, конечно же, окончилась пикником на лоне романтической гуцульской природы. Пьяные офицеры даже не заметили, как капитан исчез, а вместе с ним — секретная карта. За майором будто бы прибыла контрразведка. Его вели в наручниках. «Козёл отпущения» жестоко поплатился, и всё-таки хортисты вынуждены были забросить укрепление недостроенным…

История быстро окуталась романтикой: начали рассказывать, что в горах появился новый Олекса Довбуш. Теперь с уверенностью можно сказать только то, что эта история рождалась действительно по живым следам.

Ещё несколько небезопаспых ходок сделал через границу Колачук-Богданов. Он приносил самые важные «трофеи». Привыкнув к риску, решил как-то вечером наведаться домой. Но всё же первым делом хотел встретить знакомого, который обещал передать интересные сведения из Рахова. Тот был в корчме. Микола огородами пробрался туда, открыл дверь и застыл: у прилавка сидели жандармы — один лицом к двери, а другой — спиной. Первый сразу же схватился за винтовку:

— А-а, пан Колачук! На ловца и зверь бежит. Мы тебя искали целый год… Ни с места!

Но не успел жандарм подойти, как очутился на полу, а Микола выскочил на улицу. Не смогла догнать его и пуля…

Из рассказа Юхновца-Максимова:

— Война разлучила меня с Иваном Мартышем — Мартыновым и Олексой Приймаком — Розовым, а вот с Богдановым мы воевали вместе до расформирования части. Вместе ходили и в разведку. Потом его передали армейскому разведывательному отделу, и больше мы не виделись до конца войны…

Шла война, тяжёлая война с коричневой чумой. Выполняя боевое задание, Мартынов и Розов очутились в глубоком тылу, хотя и в двух шагах от родного порога. Об их возвращении в отцовскую хату не могло быть и речи. Жили в лесах, на полонинах, скрывались у знакомых. Но и высоко в горах, далеко от Богдана, теперь было тревожно. Особенно в начале сорок второго года: в горы поднимались карательные группы, от выстрелов со смерек тихонько осыпался снег.

В такой момент встречаться со знакомыми было особенно опасно. Но Приймак узнал о том, что умерла мать. Рискнул прийти хотя бы на могилу. По дороге, у кривого дуба, остановил его лесник. Сунул свою холодную руку. Угостил табачком. Посочувствовал… Приймак не знал, что этот лесник продался хортистам. В сумерках зашёл и в родной дом. В хате его ожидал предатель — уже с двумя жандармами. Приймаку скрутили руки, вывели во двор. Замешкавшись в узенькой калитке, он резким рывком освободил руки и, отбросив жандармов, бежал. Ночь спасла разведчика.

На высокой Говерле, которая самой первой в крае встречает рассвет, Мартынов и Розов встретили Красную Армию.

А тем временем Богданов шёл фронтовыми дорогами… В школе военных разведчиков овладел радиоделом. Два раза вместе с рацией забрасывали его в тыл врага. Попал в руки фашистов. Друзья говорили, что родился Богданов в рубашке — ему удалось вырваться на волю и пробраться на Большую землю. Потом была учёба на курсах танкистов. Механик-водитель Микола Колачук вёл свою боевую машину через белорусские болота, на польскую границу. Был тяжело ранен, полгода лежал в госпитале. И вновь отправился на фронт — форсировал Одер, штурмовал Берлин.

Прекрасная судьба — судьба героя!