В лабиринте замершего города - Близнюк Семен. Страница 20

«Центр. 16 апреля. Соколову. Нашёл родственников. Немцы укрепляют левый берег Влтавы, установили в Граде четыре зенитные батареи. В город прибывают составы со взрывчаткой. Сильно охраняются. На Восточном вокзале в течение суток разгружены два состава. Икар».

Аккерман и Лада сидели в кухне. Они, тихо беседуя, ждали конца передачи. И вдруг дверь спальни отворилась. Возбуждённый Отакар сказал:

— Наши уже начали наступление на Нейссе — это значит — на Берлин…

Аккерман и Лада переглянулись. Ярослав поднялся.

— Мог бы ты все это написать? Сколько уничтожено в первый день фашистов, сколько подбито техники. Я еду в город — захватил бы.

Вашел крутнул головой:

— Расскажу на словах. Письменные работы мне противопоказаны…

Листовки с известием о мощном наступлении войск 1-го Украинского фронта на реке Иейссе появились ночью на улицах Праги.

Подпольная группа Пепы — Иозефа Покорны, — созданная пражскими коммунистами, состояла из профессиональных революционеров: она существовала все годы оккупации, и, хотя несла потери, к концу войны имела хорошо законспирированные явки, сеть связных, работавших преимущественно на транспорте и военных заводах, а также звенья боевиков, занимавшихся охраной явок и тайных складов с оружием. Вначале этой группой руководил рабочий Ярослав Микеш. После поражения немцев под Сталинградом подпольщики активизировали свои действия, и Микеш был схвачен гестаповцами. Попался, как это нередко бывает, случайно, глупо.

…С улицы Панской до Вацлавского наместе две минуты ходу. Человек, нёсший под мышкой чёрную папку для нот, куда-то спешил. На площади заглянул в «Корону» и протянул буфетчику карточку. Быстро скушал сосиски и, заметив подошедший к остановке трамвай, выскочил на улицу. От тумбы с объявлениями отошёл человек и поспешил в трамвай вслед за ним. Курьер группы, нёсший в нотной папке оттиски подпольного издания газеты «Рудее право», был ещё неопытным. Он выполнял второй и, как показалось его руководителям, не такой уж сложный рейс — должен был доставить несколько экземпляров из подпольной «экспедиции» на одну из явок.

Курьер шёл по Новаковской, не замечая, что за ним последовал шпик. Агент был со стажем: сворачивал в подъезды, приставал к девицам, шнырявшим по городу в поисках клиентуры. И засёк, конечно, дом, куда вошёл курьер. Здесь был «почтовый ящик» группы. Хозяин лежал тяжело больной — острое воспаление лёгких.

Случайно здесь оказался Микеш: он привёл врача. Но не успел даже расспросить, как курьер шёл к «ящику», — в комнату ворвались полицейские… В гестапо несказанно обрадовались «жирному улову»: Микеш значился в картотеке тайной полиции уже не первый год…

Покорны дал по сети сигнал тревоги. Подпольщики предприняли меры предосторожности. В группу входили не только одиночки — в борьбе с оккупантами участвовали целыми семьями. Но, несмотря на пытки, Микеш выдержал. Он погиб, не выдав ни одной души. Подпольный комитет КПЧ назначил Покорны новым руководителем группы.

Иозеф жил в Михле — старом рабочем районе. Работал он на заводе ПЭВ французско-чешской фирмы, занимавшейся производством и торговлей электрооборудования. В подпольной организации вместе с ним участвовал брат Ярослав и жена Ружена. А шестнадцатилетний брат жены Иозеф Фагл — механик радиомастерской — и его друг слесарь Лада Врана несли вооружённую охрану явок.

У Покорны имелись надёжные помощники — Франта Пешек, Ярослав Аккерман, Франтишек Марзлик — человек большой выдержки и острого ума.

Последний год подпольщики не только распространяли нелегальную литературу и готовили диверсии на военных базах. По цепочке связи они получали ценнейшие сведения из военных предприятий и учреждений и передавали их за линию фронта. В январе обстановка в столице стала накаляться. По предложению партийного комитета, группа начала готовить рабочих заводов к вооружённому восстанию. Да и сами подпольщики стали запасаться всем необходимым для открытой борьбы с оккупантами. Иозеф Файгл с друзьями собрал комплект для радиостанции. В мастерской, построенной в саду, за домом Покорны, ребята по ночам монтировали мощный передатчик. Станция, предназначенная для вещания в черте города, должна была возвестить пражан о начале восстания. Собрав аппаратуру, искусно заминировали всю мастерскую — на случай провала.

Покорны знал: приезд Вашела придаст работе группы более оперативный характер. Учитывая горький опыт прошлого, он особенно тщательно позаботился о сборе информациидля советского радиста.

IX

Ярда Бобур, сцепщик вагонов на товарной станции, слыл грубияном и нелюдимом на всём вагонном участке. Даже мастер Фихтель — из судетских немцев — и тот его побаивался. Бобур в лютые морозы ходил без фуражки, медвежьей походкой двигался вдоль вагонов. Несмотря на свой огромный рост, ловко нырял и делал расцепку. Мог при случае катнуть пустую теплушку: страшной силы был этот Бобур. Рассказывали, что где-то в Южной Чехии каратели сожгли его семью. Впрочем, этого никто точно не знал. Работал Бобур за четверых, и мастера это устраивало.

Самым деликатным и любимым словом в лексиконе Бобура было «дерьмо». Соберутся вагонники на перекур, говорят о том, о сём, а Бобур молчит. Потом неожиданно скажет:

— Все это дерьмо!

— Ты о чём, Ярдик? — ласково переспросят товарищи.

— Про табак, — ответит Бобур.

Подойдёт во время смены мастер, поёжится:

— Ну, как, Ярда?

— Собачье дерьмо, — сплюнет Бобур.

— Ты это про что?

— А про крючок, — подбросит крюк сцепа. — Дерьмо, а не металл. И все дерьмо.

— Что — все?

— А так — все…

Вечерами Бобур садился в поезд и уезжал в пригород. Говорили, живёт на квартире у какой-то вдовушки.

— Не завидую ей, — сказал мастер рабочим. — Держать квартиранта с таким вот характером — нужно обладать мужеством.

— А откуда вы её характер знаете? — посмеивались рабочие. — Может быть, Ярда подходящую и нашёл…

Бобур сходил в Моджанах и брёл по улицам посёлка Клинца. Действительно, его встречала женщина — худенькая, остроносая. Он брал её рукой за плечо, и так доходили до маленького опрятного домика в глубине посёлка. Оттуда по тропинке, пользуясь темнотой, Бобур добирался до дома Пешека. Он появлялся так внезапно, что даже чуткое ухо Вашела не могло уловить его

— И как это ты ходишь? — удивлялся Отакар, разглядывая Ярду.

— Ножками, — отвечал тот, усаживаясь на скамью.

Вашел глядел на эти «ножки» 48-го растоптанного размера, а Бобур тем временем стаскивал сапог и вынимал из-под стельки сводку.

В тот вечер он доставил особенно ценную информацию. Вашел ушёл в соседнюю комнату готовить радиограмму. Ярда постучался:

— Я подожду, есть разговор.

Отакар сел за рацию.

«20 апреля. Соколову. В квадрате сорок пять две многоствольные батареи 31 зенитного дивизиона. Прибыл в Жишков 20-й полицейский полк, размещается возле заводов. В квадрате 60 подземные склады артснарядов. ПВО в этом районе слабое. Икар».

Закончив сеанс, вышел:

— Какой же разговор?

— Да вот беда с поездом, собачьи они души, три дышла им в печень!..

— С каким поездом?

— Да вот объявили: не будет ходить больше пригородный поезд. А на дорогах этого дерьма полицейского — полно.

— Так что же будем делать?

— Поедем с вами к Ладе, на дачу его тёщи.

Начали собираться. Бобур развернул принесённый им рюкзак, уложил на дно аппаратуру. Подумав, попросил у Пешека картофеля и засыпал рацию. Вашел восхищённо посмотрел, как Бобур легко закинул рюкзак за плечи…

Здесь, за городской чертой, тянулись пёстрые «боуды» — дачные домики, выстроенные горожанами ещё до войны. Сейчас было, конечно, не до отдыха. Домики пустовали. У одной «боуды» Вашела и Бобура встретил хозяин.

— Прошу пана, — громко сказал Лада, оглянувшись по сторонам. — Здесь тихо, уютно, сможете отдохнуть и подлечиться…