Из-за девчонки (сборник) - Туинов Евгений. Страница 26

– Сама знаю, что не в поручении. Нехорошая она девчонка. Околдовали там его, что ли?

Игорь понял: дальше молчать нельзя, иначе будет сказано что-то непоправимое.

– Я могу идти? – сухо спросил он.

– Иди, что с тобой сделаешь, – ответила мать. – У сестры бы прощения попросил: сестру ни за что обидел.

– Да ерунда… – проговорила Нина-маленькая, не поднимая головы.

Дверь Игорю открыла высокая статная женщина, так гордо державшая голову, как будто на ней сверкала по меньшей мере алмазная диадема.

– А-а, Игорек! – сказала она ласково. – Добрый вечер. Как раз к чаю.

– Нет, спасибо, – отвечал Игорь, входя. – Некогда. Завтра у Сони ответственный день.

Лицо у Сониной мамы было некрасивое, даже простоватое: круглое, крупновеснушчатое, с всегда припухшими, как бы заспанными глазами. Такие монгольские и в то же время белокожие лица бывают у сибирячек. Но в контрасте этого малосимпатичного лица с царственной статью была своя привлекательность: этот контраст будоражил смутные догадки о зачарованной красоте. Впрочем, красота теперь мерещилась Игорю даже там, где ею и не пахло, – «чувство прекрасного», недостаточно развитое, то и дело его подводило.

– Со-неч-ка-а! – нараспев позвала Наталья Витальевна. – Игорь пришел.

Этот зов повторялся ежедневно, но Соня никогда не выходила из своей комнаты, чтобы встретить Игоря, – для этого она была слишком горда.

– Здравствуйте, Георгий Борисович, – сказал Игорь, входя в гостиную, которая у Мартышкиных по совместительству служила и столовой, и спальней родителей.

– А-а, помощь на дому, – ответил, привставая из-за стола, отчим Сони – невысокий лысенький чернявый человечек, чуть ли не на голову ниже жены. – Ждем не дождемся.

Георгий Борисович сидел за столом в майке, открывавшей тощую волосатую грудь и худые, как у подростка, тоже волосатые плечи. Он не стеснялся своей хилости, даже как будто бравировал ею, и дома ходил исключительно «в дезабилье». Так, во всяком случае, выражалась Сонина мама, делая ему выговор, что он опять не одет при гостях.

– Жора, ну что такое? Вечно в дезабилье.

– А чего стесняться, – благодушно отвечал Георгий Борисович, – соседи все равно что свои.

Игорь был знаком с ним не первый год: вселялись обе семьи в этот дом одновременно, только Георгий Борисович был тогда холост.

Фамилия Мартышкин принадлежала ему, точно так же, как потускнелый «запорожец» старой модели, заросший сугробами у подъезда (Георгий Борисович называл его «мой Маленький Мук»), и кривая трубка с серебряной крышкой, которая лежала рядом с его подстаканником на столе. И подстаканник, вещь допотопная, как трамвай, и трубка, и крупная плешь посреди буйно всклокоченной шевелюры, и неизменно ласково и печально улыбающиеся усы, и смешная фамилия – все шло этому человеку, составляло забавное, доброе целое. Было время, когда Игорь звал его попросту дядей Жорой, но с некоторых пор перешел на имя-отчество: что-то мешало.

– А мы уж думали, – проговорила Наталья Витальевна, присаживаясь к столу, – что ты сегодня вообще не придешь.

В отличие от мужа, она была так тщательно (волосок к волоску) причесана и так нарядно одета, как будто собиралась в театр. Игорь уверен был, что, если бы он ворвался в этот дом среди ночи, крича, как Тиль Уленшпигель: «Т’брандт!» («Пожар!»), Наталья Витальевна вышла бы в прихожую безукоризненно и строго одетая и, поправляя венец туго уложенных кос, сказала бы ласково: «А-а, Игорек… Как раз к чаю».

– Телеграмма пришла, завтра Костя приезжает, – объяснил Игорь.

– Вот это новость так новость! – оживился Георгий Борисович. У него вообще была несколько сбивающая с толку манера очень живо реагировать на слова собеседника: огорчаться – до слез, радоваться – подпрыгивая на стуле, оживленно потирая ручки. Человеку новому могло показаться, что дядя Жора фальшивит, но Игорь знал его хорошо и понимал, что эта суетливость искренняя, она идет от участливости, от простого желания подыграть собеседнику, усугубить его радость или разделить горе. – Приезжает! А в какой связи? Окончательно?

– Нет, в отпуск, в связи с сезоном дождей.

– Да, дожди там кошмарные, – погрустнев, сказал дядя Жора. – Реки выходят из берегов, змеи заплывают в селения. В сезон дождей совершенно невозможно работать.

– Ты так говоришь, – снисходительно заметила Наталья Витальевна, – как будто полжизни провел в тропиках. Сам же дальше Брянска не заезжал.

– Я, Натальюшка, и не делаю из этого секрета, – с достоинством возразил дядя Жора. Он вообще почти все свои фразы начинал со слова «я», даже отвечая на вопрос «который час?». – Жизнь не сложилась так, как хотел. Чиновник, но в душе – бродяга, авантюрист, корсар…

При этих словах Наталья Витальевна усмехнулась, а сам дядя Жора покосился в сторону Сониной двери, за которой стояла такая монолитная тишина, как будто эта дверь была наглухо замурована.

– Но мне кажется, дело не в сезоне дождей, – заговорил Игорь, сев на диван и положив тетради и учебники рядом.

В этом доме он чувствовал себя своим человеком, и ему хотелось поделиться соображениями, которые он скрывал от родных.

– Вот как, вот как? Любопытно. – Дядя Жора зачем-то оглянулся, подвинул свой стул поближе к Игорю. – А в чем же?

И Игорь, немного волнуясь, принялся развивать свою концепцию. В нескольких письмах, особенно последнее время, Костя как бы между прочим писал: «Сидим на месте, ждем эскорта… Два „джипа“ с солдатами уже посланы к верхнему лагерю… Засиделись до полуночи в палатке у лейтенанта… Флотские вертолеты низко летают, мешают работать…»

– Так-так… – проговорил дядя Жора.

Он подпер кулачком подбородок, и маленькое личико его сморщилось в ожидании.

– Я слежу за газетами, – степенно продолжал Игорь, ободренный его реакцией, – и прихожу к выводу, что в районе Шитанга, возле границы, активизировались инсургенты.

– Инсургенты? – переспросила Сонина мама. – А что это такое, с чем их едят?

– Это бандиты, мятежники прокакой-то там ориентации. В прошлый сезон дождей они копошились на севере, а на Шитанге было все спокойно, дожди не мешали работать. Сейчас же их базы переместились. Может быть, в интересах безопасности…

– Чем же им мешают наши геодезисты? – спросила Наталья Витальевна.

– Я, Натальюшка… – перебил Игоря дядя Жора, – я, Натальюшка, тебе рассказывал, как в такой же точно ситуации…

– Подожди, пусть Игорек, – остановила его Сонина мама.

– Да они спят и видят, – неторопливо проговорил Игорь, – как бы выкрасть парочку иностранных специалистов и начать с правительством торг.

– Боже мой, какой ужас, – спокойно сказала Наталья Витальевна, положив себе в розетку варенья. – Ну выкрадут – и что?

– Будут таскать за собой по джунглям, пока правительство их не выкупит.

– И что же, Костя прямо об этом пишет? – спросила Сонина мама.

– Нет, никогда. – Игорь усмехнулся. – Во-первых, маму не хочет волновать, а во-вторых – не положено. Даже папа ничего не подозревает. Я понял так, что без роты морских пехотинцев Костя из лагеря никуда сейчас не выходит.

– Почему морских пехотинцев? – заинтересовался Георгий Борисович.

– Это моя догадка. В одном письме такая фраза: «А за кустами мелькают голубые мундиры». Кроме того, Шитанг – это приморская зона.

– Зачем же в таком опасном районе проводить какие-то изыскания?

– А чтобы осушить его, заселить – и инсургенты там больше не появятся. Они только в джунглях, в болотах сильны, население их ненавидит.

Игорь умолк: Сонина мама потеряла интерес к его рассказу, а дядя Жора сочувственно хмурился, но видно было, что мысли его уже заняты другим.

– Счастливый человек, – проговорил он задумчиво. – Сколько всего увидит в молодые годы…

– И заработает прилично, что тоже немаловажно, – добавила Наталья Витальевна. – Простой геодезист, а надо же, как судьбу свою повернул!

Игорь почувствовал себя задетым.

– Во-первых, он далеко не простой. Он школу окончил с медалью, диплом с отличием получил, у него три статьи опубликованы…