Приключения послушного Владика - Добряков Владимир Андреевич. Страница 11

Пираты покинули уютный уголок в тени куста и гуськом направились в сторону горки, на которой возвышался длинный дом из серого кирпича. Не доходя метров сорока, они остановились.

— Вот пять снарядов, — вполголоса сказал Тиша и опустил в карман Владика гладкие, тяжеленькие камешки. — Самое удобное место. — Он наклонил ветку куста. — Как в тире. По любой мишени лупи.

— По какой мишени? — Голос Владика дрогнул.

— Вон их сколько. В каждой стеклышко.

— А если… — Владик не договорил.

— Правильно. Для того и пришли. Ах, как приятно звенят стеклышки!

— Чего-то корячится! — сказал Мишка. — Мы знаешь сколько тут перекокали их!

— Два раза рабочие стеклили, — уточнил Гвоздь и, досмотрев на Владика, насмешливо спросил: — Что, боишься?

— Я?.. Нет… — Владик вспотел. Он натянул резину и почувствовал, что рука его снова предательски дрожит. Он выстрелил. Но, видно, слабо натянул резину, — не долетел камешек до цели.

Даже стука не было слышно.

— Эх ты, снайпер! — скривился Тиша. — Выше целься. И сильней растягивай, не порвется.

Владик взглядом проследил полет камня. Еще успел подумать: «Прямо в окно». И тотчас увидел, как на третьем этаже в голубом стекле окна вдруг образовался черный провал, и осколки со звоном полетели на землю.

От испуга Владик присел.

И ребята затихли. Лишь Гвоздь нашел силы улыбнуться:

— Снайпер есть снайпер!.. Давай, Владик, еще три снаряда осталось.

— Может, не надо?

Мишка презрительно сплюнул:

— В штаны напустил отличник! Гы!..

— Тише! — глядя в сторону, вдруг прошипел Васята. И тут же округлил глаза. — Сторож. Вон, в кустах. Окружает! Бежим!

И, подстегнутые страхом, перегоняя друг друга, пираты стремглав пустились наутек. Владик потерял рогатку, за что-то зацепился ногой, упал.

— Скорей! — схватив с земли велосипед и выкатив его на тропу, замахал рукой Васята. Владик подбежал, вскочил на раму, и они, набирая скорость, не оглядываясь, помчались к видневшимся домикам на улице Семашко.

Неприятности

На улицу Владику выходить не хотелось. Настроения не было. Он сидел на подоконнике и смотрел, как машина забивает сваю. Сначала тяжелая чушка словно бы только примеривалась. Плюхнется на сваю, чуть подпрыгнет и застынет. Отдохнет немножко — снова лезет наверх. А потом примерилась, наловчилась и — давай лупить! Часто, без передыха, с шипением, свистом, грохотом. У Владика даже заныло в ушах. До тех пор молотила, пока длиннющая свая чуть не до конца влезла в рыжую землю. Только тогда и успокоилась работяга-чушка. Остановилась, замерла, и кругом стало тихо-тихо. Владик даже поразился такой тишине. И тогда ухо, как чуткий локатор, ясно различило короткое и резкое, будто сердитое, звеньканье.

Владик подбежал ко второму окну. Васята стоял на дорожке, задрав вверх голову. Владик покивал и пошел к выходу. «Что ему надо? — с тревогой думал он. — Еще рано. И разве поедем сегодня? Нельзя. И завтра нельзя. Сторож наверняка видел нас, когда удирали. Запросто может узнать…»

У Васяты лицо было сердитое и озабоченное:

— Звоню целый час! Заснул?

— Там сваю забивали. Я смотрел, — виновато сказал Владик.

— Отойдем… — понизив голос, обронил Васята. У березы он оглянулся, словно кого-то остерегаясь. — К ребятам сейчас ездил.

— И что? — Владику передалась его тревога.

— А то! Мишку вчера сцапали. Мы-то успели убежать, а он — попался. Тютя!

— Ну? — выдохнул Владик.

— Вот и ну! В милицию отвели. Три часа держали. Протокол, допрос…

— А он?

— Что он! Одно говорит: я не бил стекло. А кто бил? — спрашивают. Ничего не знаю, говорит, не видел… — Васята с сочувствием посмотрел на побледневшего Владика. — Да ты не бойся. Мишка тебя не выдал. Я сейчас разговаривал с ним. Злой. Дома лежит. А сидеть не может. Отец вчера ему врезал. Ух, врезал! Синее все, не присядешь. У него отец — зверюга. Отчего, думаешь, без волос Мишка? Отец постарался. Психанул за что-то и отрезал. У Мишки во какие волосья были, как у Гвоздя, до плеч… Сильно злой Мишка. На тебя злой. Кипит!

— А что же я ему такого сделал? — спросил Владик.

— Что! Кто стекло кокнул? А в милиции пришлось ему сидеть. Да отец врезал.

Владик тяжело вздохнул:

— Я ведь не сам. Вы мне так сказали.

— Мало ли что. Мог бы не стрелять… Злой Мишка. Если, говорит, Владька не даст мне десятку, то скажу про него в милиции. Чего это, говорит, дурак я — один буду отдуваться!

— Неужели скажет? — перепугался Владик.

— Может, — насупившись, подтвердил Васята. — Ненадежный человек. Он на всех злой. Из-за отца.

— Десять рублей… — Владик задумался. — А если я книжек соберу?

— Так ведь на десятку много надо.

— Много… — вздохнул Владик. — Слушай, ты побудь здесь, а я принесу. Я быстро. Подождешь?

— Ну, если быстро, — согласился Васята, — тогда беги. Сразу и отвезу ему. Пусть заткнется!

Больше Владик не раздумывал, не колебался. Одним духом взбежал на четвертый этаж. Да, самое удобное время — дома никого нет. Даже Таня ушла к репетитору.

Не дольше чем через десять минут Владик вновь появился во дворе. Чуть перегнувшись, нес газетный сверток. Будто почтовая посылка, получился сверток, пришлось бечевкой перевязать.

— Держи, — сказал Владик и, морщась, потер пальцы, больно нарезанные бечевкой.

— Ого, какой грузик! — Васята с уважением взвесил на руке книги. — Это на багажнике надо везти… Пойду веревку дома возьму. А то растеряю половину.

— Тебе помочь? — печально спросил Владик.

— А чего помогать! Веревкой притяну, и порядок!

— Значит, все? — совсем грустно спросил Владик.

— А чего еще? Все. Порядок! Отвезу сейчас Мишке. Пусть себе лежит да почитывает. Интересные книжки?

— Всякие?.. Значит, я не нужен?.. Ну, тогда я пошел.

— Топай, — сказал Васята. — И добавил: — Если хочешь, к вечеру забеги ко мне. Расскажу, как там Мишка. Гвоздя, может, еще увижу.

— Хорошо, забегу, — оживившись, пообещал Владик.

Макулатура

День прошел скучно. За окном, словно пушка, то и дело принималась бухать машина — из земли серыми пнями уже торчало десятка четыре свай. Владик ждал, когда наступит вечер, чтобы побежать к Васяте, узнать новости.

В седьмом часу пришла тетя Нина. Владик обрадовался, хотел завести разговор о Егорке, но тетя Нина развернула свою тетрадку, достала блокнот. Она что-то писала, потом начертила клеточки, заполнила их цифрами.

— Тетя Нина, — спросил Владик, — вы инженерша?

— Удивляешься? Теперь инженеров — как грибов в дождливое лето.

— А ваш Егорка тоже на инженера будет учиться?

— Егорка? — Тетя Нина усмехнулась, придавила локтем блокнот, чтоб не закрылся. — Егорка у меня изобретатель.

— Ого! — поразился Владик. — А что он изобрел?

— Изобретение великое. Вилку с двумя зубьями!

— А почему с двумя?

— Ну, сразу не объяснишь. У него там — экономические выкладки.

— Какие выкладки?

— Владик, дорогой мой! — посмотрев на тетрадку, взмолилась тетя Нина. — Я вижу: вопросов у тебя не меньше тысячи. Дай мне поработать. Потом поговорим.

— А вы когда уезжаете?

— Не спрашивай! Завтра вечером еду. Когда дни пролетели? Не заметила. Ой-ой, уже завтра! — Тетя Нина покачала волнами каштановых волос и вновь уткнулась в бумаги.

Тогда Владик и пошел к Ваське.

Он застал его перед телевизором: тот смотрел футбол. Говорить о чем-либо с ним оказалось невозможно. Какое говорить! Он ни разу и не взглянул на гостя. Васята болел. Он замирал, вскакивал и каждый раз вместе с игроком на экране взмахивал и бил босой ногой по воображаемому мячу. Из кухни резко тянуло чем-то пережаренным. Владик пожалел, что пришел. Ну, ничего, до конца матча недолго осталось.

Когда киевляне неудачно пробили штрафной, Владик подергал хозяина квартиры за рукав:

— Слышь? Горит что-то.

— Где?.. А! — вскинулся Васята. — Каша на сковородке!