Рыжее знамя упрямства (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 105
— Да! — Я вытряхнула денежки-кораблики из футляра (всего-то три теперь), они звякнули на столе. — Пашка, выбирай!
— Да что ты. Не надо…
— Надо … — я посмотрела в упор. “Неужели не понимаешь? Ведь получилось, что мы как одна корабельная команда”. Лючка тогда сказала даже более правильные слова: “корабельное братство”. Может, случайно обронила, но правильно. “Разве ты не согласен?”
Пашка нагнулся над столом. Глянул через плечо на меня, на Лоську, опять нагнулся.
— Можно бригантину?
— Конечно! Это “Сэнчери”, “Столетие”. Так ее назвали в честь юбилея судовой компании! — Я говорила, кажется, слишком весело — чтобы Пашка не подумал, будто мне жаль. Мне и правда было не жаль!
Пашка повертел монету, посмотрел с двух сторон. И вдруг:
— А королева на тебя похожа. То есть ты на нее.
Я расхохоталась от души:
— Ох и сказал! Смотри — она королева ! А я… никакая.
Он старательно глянул еще раз на монету, на меня.
— Нет ты “какая”. Похожа… Да не бойся, ее величество про это не узнает…
И мы стали смеяться уже втроем.
И пошли пить чай.
А потом Пашка заторопился:
— У меня дома все еще кавардак. Хотел сегодня закончить уборку, а сам сюда. Родители придут — будет цирк… Женя…
— Что…
— Я завтра приду! У меня бабка, она всякие лекарства готовит, народные. Только сегодня ее нет, завтра приедет, я у нее возьму мазь для ноги. Сразу все пройдет, испытано… И мы — в библиотеку, книжку отдавать. Ладно?
— Один-то боишься? — поддела я.
— Конечно. Как начнут воспитывать…
— Могут и при мне.
— А ты заступишься.
— Ладно уж…
Они с Лоськой утащили вниз по лестнице бренчащий велосипед. Лоська вернулся, и мы помахали Пашке из окна. А он нам. И укатил с завернутой в газету книжкой на багажнике. И я… вдруг поняла, что нога у мння уже ничуточки не болит. Ступай, как хочешь! Сперва не поверила даже. Потопталась… Ура! Одно обещание мази сработало как лекарство!
— Лоська, пойдем погуляем! У меня все прошло!
Он сказал опасливо:
— Смотри, чтобы хуже не стало.
— Не станет! Мы недалеко, до кафе “Паровоз”. У меня десять рублей есть, угостимся мороженым.
Лоська не стал отказываться.
Мы за пластмассовым столиком съели по большой порции земляничного.
— Не капни на паруса.
— Не страшно, капли тоже красные… Женя…
— Что, Лось?
— А Пашка… он хороший. Мы, пока ехали к тебе, поговорили, и сразу… понятно.
— А ты не хотел к нему идти.
— Я не не хотел , а думал…
— Что?
Он вытер запястьем губы, глянул исподлобья.
— Думал… вы станете вдвоем дружить, а я… опять…
— Ох, балда! Все-таки надо дать тебе по загривку.
— Ага, дай, — он согнулся, сунулся ко мне головой. Я пятерней прошлась по его волосам-колючкам. Столик зашатался, на нас оглянулись соседи. Мы встали и поскорее ушли. И побрели куда глаза глядят. По улице Машинистов.
— Женя, я забыл сразу сказать… Мама велела передать спасибо за подарок. За этот… — он потеребил подол с якорями. — Сперва удивилась, когда меня увидела, потом… в общем, говорит: хорошо, что ты с ней подружился. То есть с тобой…
Я не знала, что ответить. Бормотнула что-то вроде “да ладно, о чем разговор…” А он пнул на асфальте сигаретную коробку и признался, глядя под ноги:
— Я сперва не хотел брать. А ты сказала, что он брата… Я и подумал…
— Что? — шепотом спросила я.
— Это… подумал… может, ты поглядишь на меня, и тебе покажется, что я тоже… немного брат…
Я обняла его за плечо, придвинула, и мы пошли совсем рядышком, вплотную. И ничего больше не говорили. Лоська посапывал на ходу и облизывал губы. И шли бы мы так, наверно, до края города, но повстречали еще одного брата, большого.
Илья двигался навстречу не один, а с той самой девицей. Бодро обрадовался.
— О, привет, мучача и мучачо! Далеко собрались?
— Гуляем. Вы тоже? — светски осведомилась я.
— Мы были на оргсобрании в универе… Это Таня. Таня, это моя сестра Евгения.
— Мы знакомы, — сказала она и поулыбалась. Я тоже.
— А это будущий Капабланка Всеволод, я говорил… Дружище Всеволод, я беседовал о тебе с местным шахматным лидером, он просит, чтобы ты записал для него несколько своих партий.
Лоська набычился:
— Я не умею…
— Вот досада, я не учел… Ладно, позже встретимся, поговорим…
Мы распрощались. Лоська проводил меня до дома, выпросил копию “Фрегата “Виолы” (“У тебя же есть пока библиотечная”) и отправился постигать корабельную премудрость. А я поморщилась и легла. Нога опять болела, правда слабее, чем утром… Ну и пусть болит! Все равно в душе была сплошная улыбка — широченная такая, во весь рот.
Ввалился Илья с пачкой учебников под мышкой. Уронил их на стол.
— Груз философии, — сказала я.
— Ох, не говори. И это лишь малая часть…
— Слушай, братец, ты можешь хотя бы при своих девицах не называть меня мучачей?
— А что такого?.. Ладно, исправлюсь. Просто я сегодня замотанный и недальновидный. С Лоськой тоже ляп выдал. Не сообразил, что он не знает шахматной теории.
— Он занимался в кружке, да, видно, мало… Иль, а ты не обиделся, что он в твоем костюме?
Илья пальцем поправил очки (очень похоже на Пашку).
— Я и не обратил внимания… То есть, обратил, но подумал, что просто похожий. Мало ли таких продают для пацанят.
— Это твой…
— Ну и ладно. Чего ему лежать без пользы?.. Женька, я помираю от голода!
— Сейчас разогрею суп и макароны… Постой-ка! — Я дотянулась до книги “Алые паруса”. — Вчера Лоська надел твой наряд и нашел в кармане таинственную записку. Вот эту…
— Смотри-ка ты… — осторожно заулыбался Илья. Взял бумагу, сел со мной рядом. — Это мы с папой играли в отгадки. Он меня поддразнивал, говорил, что никогда не разгадаю его компьютерный пароль.
— Разгадал?
— Нет. Сразу не смог, потом стало не до того… Папа говорил: в пароле зашифровано имя из трех букв. Оно одинаковое у трех человек — у знаменитого артиста, у какого-то доктора и у морского капитана. Видишь, я сокращенно записал: ар… до… кап.
— Может быть, Кук?
— Если бы так просто… А разве есть известные артисты и врачи с таким именем?
— Не знаю. Надо посмотреть в энциклопедиях…
Илья погладил бумагу.
— Теперь не все ли равно… А листок ты сбереги на память.
— Он всегда в этой книге.
Стаканчик и Том
1
Итак, от всей корабельной коллекции у меня остались две монетки. Одна для себя, одна… не знаю для чего. Будто про запас. И запас этот вскоре пригодился. В начале сентября.
В школу мне ужасно не хотелось. Ну, первый день — еще ладно. Речи, встречи, цветы, улыбки. Наша Липа — Пять Колец ходила с благосклонным лицом и всем говорила “моя хорошая”, “мой хороший” (даже Левке Дубову по прозвищу Пень — видимо машинально).
А потом начался “учебный процесс”. И уроков выше головы, и всякие “радости общения” с педагогами. Особенно с Олимпиадой. Она невзлюбила меня еще в прошлом году, из-за одной-единственной запятой.
Дело было так. Олимпиада задала нам сочинение на тему “Прогулки по городу”. Ну, дело не хитрое, я написала, будто иду по улице Гоголя через Театральную площадь, потом по мосту через Таволгу и дальше, к Рябиновому бульвару. Конечно, о всяких встречных людях, о сосульках, о весенних воробушках, о картинах, что продают художники на бульваре…
Через неделю наша Пять Колец раздала проверенные тетради, я смотрю — четверка. Это за сочинение-то? Не алгебра же! В чем дело? Оказывается, у меня лишняя запятая. В предложении: “А на старинном здании Управления таможни полощется флаг, он похож на флаг кораблей пограничной службы — зеленый с косым, андреевским крестом. Я конечно сразу вопрос: “Почему запятая после “с косым” не нужна?”
— Ты, Мезенцева перечти учебник! Это не однородные прилагательные, они запятой не разделяются!