Молли Мун и волшебная книга гипноза - Бинг Джорджия. Страница 2

— Прочь с дороги, Беда!

— Проваливай, Лупоглазая!

— Скорее, Молли! — воскликнул Рокки, засовывая ноги в шлепанцы. — Нельзя опять опаздывать! А то у Гадкинс истерика начнется… И она подавится своей вставной челюстью! — весело добавил он и широко улыбнулся подруге. Рокки всегда умел подбодрить ее. Он ведь так хорошо ее знал!

А начиналось это так.

И Молли, и Рокки попали в Хардвикский приют десять лет назад. Белая малышка и черный малыш.

Мисс Гадкинс нашла Молли в картонной коробке на крыльце приюта, а Рокки обнаружили в коляске на автостоянке позади Брайерсвилльского полицейского участка Нашли его по чистой случайности — только потому, что он вопил во всю мочь и его услышали.

Мисс Гадкинс не любила младенцев. Эти крикливые, мокрые, вонючие существа вызывали у нее отвращение, а уж о том, чтобы менять им пеленки, не могло быть и речи. Для ухода за Молли и Рокки она наняла миссис Тринкелбери — тихую вдову, которая и раньше помогала выхаживать младенцев-подкидышей. Миссис Тринкелбери всегда давала младенцам имена по той одежде или предметам, в которых их нашли — например, Мозес Корзинс лежал в плетеной корзинке, а Лента Атлас была одета в ночную рубашечку с атласными лентами. Поэтому Молли и Рокки тоже получили экзотические имена.

Фамилия Молли — Мун — произошла от надписи «Шоколадный зефир, фабрика Муна», напечатанной розовыми и зелеными буквами на стенках ее картонной колыбельки. А внутри коробки миссис Тринкелбери нашла леденцовую палочку «Лолли» и дала девочке имя Лолли Мун. Однако мисс Гадкинс отвергла имя Лолли, и малышка стала зваться Молли Мун.

А имя Рокки произошло от его красной коляски. На ее откидном верхе было почему-то написано: «Пурпурный рокер Скарлет». Рокки был крепко сложен, тяжел как камушек и на редкость спокоен. Безмятежность его происходила от мечтательности — однако она была совсем иного рода, чем у Молли. Та словно спала на ходу, пытаясь в грезах укрыться от мрачной действительности, а Рокки будто бы размышлял над удивительным миром, который простирается вокруг. Даже в младенчестве он нередко лежал в своей колыбельке, задумавшись о чем-то и тихонько мурлыкая про себя. Глядя на симпатичное лицо малыша и слушая его низкий хрипловатый голос, миссис Тринкелбери говорила, что когда-нибудь он станет рок-звездой и будет петь дамам любовные песни. Поэтому она дала ему имя Рокки Скарлет, и оно очень ему подходило.

Миссис Тринкелбери не блистала умом, но сердце у нее было доброе. Маленьким Молли и Рокки повезло, что их вынянчила добрая старушка, потому что, если бы они с младенчества попали к злющей мисс Гадкинс, то решили бы, что весь мир такой же плохой, как она, и сами выросли бы плохими. А миссис Тринкелбери качала их на толстой коленке, и они засыпали под ее тихое пение. У нее они выучились доброте. А по ночам, если они спрашивали, почему их подкинули под чужую дверь, она отвечала, что они стали сиротами, потому что злой кукушонок вытолкнул их из гнездышка, А потом она пела им колыбельную. Вот такую:

И хоть иногда Молли и Рокки сердились на своих неведомых родителей за то, что те бросили их, песня доброй старушки их успокаивала,

Но миссис Тринкелбери больше не жила с ними в приюте. Как только Молли и Рокки выросли из пеленок, ее отослали прочь. Теперь она заходила только раз в неделю, чтобы прибраться и постирать. Молли и Рокки мечтали, чтобы в приют попали еще младенцы-подкидыши, и тогда миссис Тринкелбери вернулась бы, но этого никак не случалось. Иногда, бывало, поступали маленькие дети, но они уже умели ходить и говорить, и мисс Гадкинс назначала Молли и Рокки к ним в няньки. Самой маленькой девочке в приюте — Руби — уже исполнилось пять лет, и она давным-давно не нуждалась в пеленках, даже по ночам.

Близился вечер.

Вдалеке Молли услышала приглушенный скрежет — это часы в комнате мисс Галкине пробили шесть.

— Опять опоздали, — охнула Молли, хватая халат с крючка за дверью.

— Будет теперь орать как ненормальная, — подхватил Рокки, и друзья помчались по коридору. На бегу ребята привычно огибали все препятствия, встречающиеся по дороге: они проделывали этот путь уже тысячи раз. Свернули за угол, скользя по вытертому линолеумному полу, и через три ступеньки поскакали вниз по лестнице. Тихонько, затаив дыхание, на цыпочках прокрались по квадратным каменным плиткам вестибюля, мимо комнаты с телевизором и, наконец, бесшумно скользнули в дубовую дверь общего зала.

Вдоль обшитых деревянными панелями стен стояли навытяжку девятеро детей. Четверым из них еще не было семи лет. Молли и Рокки пристроились в конец шеренги, рядом с двумя пятилетками по имени Руби и Джинкс. Они надеялись, что мисс Гадкинс еще не добралась до их имен в списке. Молли скользнула взглядом по хмурым лицам ребят постарше, стоявших напротив. Самая противная девчонка в приюте, Гизела Хеккерсли, мстительно прищурила глаза, а Гордон Бойлз провел ребром ладони по горлу, будто ножом.

— Руби Эйбл! — зачитала мисс Гадкинс.

— Я, мисс Галкине, — пропищала маленькая Руби из-за плеча Молли.

— Гордон Бойлз!

— Здесь, мисс Гадкинс, — отозвался Гордон и скорчил Молли рожу.

— Джинкс Эймс!

Руби ткнула Джинкса в бок.

— Здесь, мисс Гадкинс, — откликнулся тот.

— Роджер Фиббин!

— Здесь, мисс Гадкинс, — буркнул высокий тощий мальчишка, стоявший рядом с Гордоном, и злобно взглянул на Молли.

— Гизела Хеккерсли!

— Здесь, мисс Гадкинс.

Молли вздохнула с облегчением. Ее имя было следующим.

— Джерри Оукли!

— Здесь, мисс Гадкинс, — откликнулся семилетний Джерри и сунул руку в карман, где рвалась на свободу маленькая ручная мышка.

— Синтия Редмон!

— Здесь, мисс Гадкинс, — ответила Синтия и подмигнула Молли.

Молли не на шутку встревожилась — когда же назовут ее имя?!

— Крейг Редмон!

— Здесь, мисс Гадкинс, — проворчал брат-близнец Синтии. Мисс Гадкинс, похоже, забыла про Молли…

— Джемма Пейтел!

— Здесь, мисс Гадкинс

— Рокки Скарлет!

— Здесь, — отозвался запыхавшийся Рокки.

Мисс Гадкинс захлопнула журнал.

— Как обычно, Молли Мун сегодня не пришла.

— Я уже здесь, мисс Гадкинс — Молли не верила своим ушам. Значит, мисс Гадкинс нарочно назвала ее имя в самом начале, чтобы подловить на опоздании!

— Сейчас уже не считается, — возразила мисс Галкине, кривя губы. — Сегодня вечером будешь мыть посуду! Эдна будет рада получить выходной.

От огорчения Молли даже зажмурилась. Надежда на то, что сегодня с ней произойдет нечто особенное, быстро улетучивалась. Похоже, этот вечер будет таким же, как и все остальные, — полным неприятностей.

Своим чередом началась вечерняя служба. В это время было принято петь церковные гимны и читать молитвы. Обычно раскатистый голос Рокки перекрывал все остальные, но сегодня он пел тихо, словно берег дыхание. Молли надеялась, что зимой у него не будет бесконечных приступов астмы.

Едва закончилась последняя молитва, прозвучал гонг к ужину, и тяжелая дверь в сто. Мальчики и девочки поспешили к столу, откуда навстречу им тяжелыми волнами накатывал запах протухшей рыбы. Ребята не раз видели эту рыбу в пластиковых ящиках, в переулке за кухонными дверями. По ней ползали жуки и мухи, и воняла она так, будто пролежала там по меньшей мере неделю. И все знали, что Эдна, приютская кухарка, наверняка опять запекла рыбу под толстым слоем жирного сырно-орехового соуса, чтобы отбить ее гнилостный вкус. Этому приему она научилась, когда служила на флоте.

Сама Эдна, огромная и мускулистая, с седыми космами и приплюснутым носом, стояла возле стола и пристрастно следила, чтобы каждый из ребят съел все без остатка. С моряцкой татуировкой на плече (о ней ходило немало толков) и солеными грубостями на языке Эдна походила на просмоленного пирата. Ее норов притаился внутри, будто спящий дракон, и дракон этот, если его разбудить, показывал зубы и изрыгал пламя.