Сказки старой Англии (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф. Страница 31

По Длинному Оврагу они забрались в самую низинную часть Дальнего Леса. По сравнению с Волатеррами это было довольно мрачное место: старая мергельная яма, заполненная черной водой, в окружении сгнивших вётел – обломанных, обвешанных клоками мха. Но птицы летали среди мертвых веток, и, как говорил Хобден, эта горькая, настоянная на иве вода была целебной для животных.

Они сидели на срубленном стволе дуба в тени молодой буковой поросли и делали петли из проволоки, которую дал им Хобден, когда вдруг увидели Парнезия.

– Как тихо вы подошли! – сказала Уна, подвигаясь, чтобы освободить ему место. – А где Пак?

– Мы с Фавном как раз обсуждали, стоит ли мне продолжать свой рассказ…

– Да я просто сомневался, поймете ли вы, – уточнил Пак, как белка, выскакивая из-за бревна.

– Я, конечно, не все понимаю, – заметила Уна, – но мне нравится слушать про коротышек-пиктов.

– Чего я и впрямь не могу понять, – сказал Дан, – так это, откуда Мбксим, будучи в Галлии, так хорошо знал, что делается у пиктов?

– Кто метит в императоры, должен знать обо всем. Мы слышали это из его собственных уст в последний день Игр.

– Игр? Каких игр? – удивилась Уна.

Парнезий выбросил вперед кулак с оттопыренным большим пальцем, повернутым вниз, к земле.

– Гладиаторских – вот каких! Были устроены двухдневные Игры в его честь, когда он неожиданно высадился в Сегедунуме, на восточной оконечности Адрианова Вала. Это было через день после нашей встречи с ним; и как бы ни рисковали несчастные гладиаторы на арене, больше всех рисковал сам Максим. Когда-то в старину легионеры трепетали перед своим императором. Как же все изменилось! Если бы только вы слышали рев, катившийся вдоль Вала, когда носилки Максима плыли среди неистовствующих толп! Солдаты орали, гримасничали, махали руками, требуя прибавки жалованья, смены гарнизона, вообще всего, что только могло им взбрести на ум. Императорское кресло казалось лодочкой среди бушующих волн, то взлетающей вверх, то падающей вниз, – и вновь появляющейся, едва вы раскрывали зажмуренные от страха глаза.

– Они злились на него? – спросил Дан.

– Не больше, чем волки в клетке злятся на расхаживающего среди них укротителя. Стоило ему на миг повернуться спиной или чуть смутиться под их яростными взглядами – и готово, у нас был бы другой император. Что, разве не так, Фавн?

– Так было, и так будет всегда, – подтвердил Пак.

– Поздно вечером за нами пришел вестовой, и мы с Пертинаксом отправились в Храм Победы, где Максим расположился вместе с Рутилианом, командующим обороной Вала. Я редко видел генерала, но он всегда разрешал мне отпуск, когда я отправлялся «болотничать». Он с детства свято верил оракулам и, кроме того, был ужасным обжорой: пять искусных поваров из Азии готовило на него. Когда мы вошли, еще пахло ужином, но столы уже были пусты. Генерал лежал, похрапывая, на ложе, а Максим сидел поодаль перед грудой длинных свитков войскового учета.

«Вот они, твои люди», – сказал Максим генералу, когда двери за нами закрылись.

«Да, цезарь, я понял», – пробормотал Рутилиан, подпирая края век своими скрюченными пальцами и пялясь на нас, как большая рыба.

«Отлично, – похвалил его Максим. – А теперь слушай. Без разрешения этих парней ты не сдвинешь с места ни одного отряда, ни одного солдата. Вообще ничего не должно делаться без их команды. Они твои голова и руки. А ты только брюхо!»

«Как будет угодно цезарю, – ворчливо отвечал старик. – Если мое жалованье и доходы не пострадают, можешь поставить надо мной хоть глиняного божка. Слава Риму!» – И он снова захрапел, повернувшись на бок.

«С этим ясно, – заметил Максим. – Перейдем к спискам».

Он развернул гарнизонные списки, в которых учитывалось все: люди, оружие и припасы – вплоть до числа больных, лежащих в госпитале. Еле сдерживая стон, я следил, как его перо вычеркивает отряд за отрядом наших отборных – по крайней мере, наименее никчемных – солдат. Он забрал себе два отряда скифов, два из трех – наших британских вспомогательных войск, обе нумидийские когорты, всех даков и половину бельгийцев. Так орел в несколько минут оголяет падаль до скелета.

«А теперь – сколько у вас катапульт?» – Он развернул следующий свиток, но Пертинакс решительно прикрыл пергамент ладонью.

«Довольно, цезарь, – сказал он. – Не стоит искушать богов. Забирай или людей, или орудия, но не то и другое, иначе я откажусь».

– Орудия? – переспросила Уна.

– Ну да, оборонительные катапульты – огромные сооружения высотой в сорок футов, метавшие заряд из булыжников или железных ядер. Ничто не могло устоять перед ними. В конце концов он оставил нам катапульты, но зато безжалостно забрал львиную долю войск. Нам осталась одна шелуха, когда он свернул листы.

«Ура, цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! – воскликнул Пертинакс, рассмеявшись. – Теперь врагу не нужно даже штурмовать Стену – достаточно облокотиться, и она рухнет сама».

«Дайте мне три года, о которых говорил Алло, – отвечал Максим, – и у вас здесь будет двадцать тысяч самого отборного войска. А покамест идет игра – игра с богами, – и ставкой служат Британия, Галлия и, может быть, Рим. Согласны играть на моей стороне?»

«Согласны, цезарь!» – воскликнул я, ибо никогда не встречал подобного ему человека.

«Договорились. Завтра я объявлю вас комендантами Вала перед всем войском».

Мы вышли; земля, еще не убранная после Игр, и укрепления были залиты лунным светом. Великая богиня Рома в шлеме, поблескивающем изморозью, возвышалась на стене, ее копье острием указывало на Полярную звезду. Мы видели цепочку ночных костров вдоль сторожевых башен и линию катапульт, уходящих вдаль и уменьшавшихся с расстоянием. Все это было слишком знакомо и успело наскучить, но в эту ночь оно предстало нам в новом, необычном свете, ибо отныне мы отвечали за все.

Солдаты восприняли новости спокойно; но когда Максим покинул Вал, уведя с собой половину войск, и нам пришлось перераспределять людей, чтобы занять опустевшие башни, когда горожане стали жаловаться на упадок торговли, когда задули стылые осенние ветра, – для нас с Пертинаксом наступили мрачные дни. Что бы я только делал без Пертинакса! Рожденный и выросший в Галлии, в центре оживленной провинции, он умел найти общий язык с каждым, начиная с центуриона-римлянина и кончая последним полудикарем-ливийцем. И с каждым он разговаривал, как с равным себе по благородству. Воистину каждое дело исполняется людьми, ошибкой было бы забыть это.

Я не опасался пиктов, по крайней мере в этом году; но Алло предупредил меня, что Крылатые Шапки не замедлят появиться вскоре у морских оконечностей Вала, чтобы показать пиктам нашу слабость. С лихорадочной поспешностью я готовился отразить эту опасность. Я перебросил на фланги свои лучшие отряды и установил замаскированные катапульты у побережья. Крылатые Шапки обычно появлялись перед штормом – по десять – двадцать ладей сразу, у Сегедунума или у Итуны, смотря по направлению ветра.

Подходя к берегу, корабль обычно убирает парус. Тут нужно дождаться момента, когда команда столпится у мачты, и точно выстрелить из катапульты связкой булыжников, чтобы она угодила прямо в мешок паруса (железные ядра не подходят, они прорывают полотно). Корабль переворачивается, и воины идут ко дну. Кое-кто из них может выплыть на берег, но это бывает редко. Работенка, как вы понимаете, простая. Самое тяжелое – это дожидаться их на берегу под порывами шквала, несущего песок и снег. Так мы управлялись с Крылатыми Шапками всю зиму.

Ранней весной, когда восточный ветер, как бритва, резал лицо, они вновь приплыли в Сегедунум на многочисленных кораблях. Алло сказал, что они не успокоятся, пока не возьмут штурмом хотя бы одну башню. Но уж как-то слишком в открытую они лезли. Целый день мы занимались ими вплотную, и вот, когда все было кончено, я увидел в море воина, спасшегося с одного из кораблей. Он барахтался, стараясь добраться до берега, пока сильная волна не подхватила его и не вышвырнула на песок.