Бросок в Европу - Блок Лоуренс. Страница 11

— У тебя есть план, Ивен? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — плана у меня нет.

— Сможем мы прорезать дыру в сетке?

— Я не взял с собой ножниц, режущих металл. И потом, на это ушло бы слишком много времени. Я могу поднять тебя, Милан.

— Да, но как ты сам перелезешь через забор?

Я ему не ответил. Подумал о том, чтобы вернуться к шоссе и каким-то образом пройти через КПП. Будь я один, возможно, и попытался бы, но с Бутеком не мог идти на такой риск. Ставки слишком высоки, а он в этой игре новичок.

И тут меня осенило.

— Лестница. Палки.

— Не понял.

— Лозу поддерживают палкой, чтобы она не лежала на земле. Давай поглядим, что это за палки, — я освободил ближайшую палку от лозы, выдернул ее из земли. Прямоугольный брусок длиной в четыре фута и сечением один на два дюйма. Я отнес его к забору, приставил к очку сетки, надавил. Брусок пролез, пусть и с натягом.

— Нам нужна дюжина таких палок. С их помощью мы переберемся через забор.

Он не стал задавать лишних вопросов. Мы работали быстро, выдергивая палки из-под лоз. Когда набралась дюжина, я вставил их до половины в ячейки сетки, расположив равномерно по высоте.

— Ступеньки, — пояснил я.

— Но они выдержат наш вес?

— Выдержат, если поддерживать их снизу. Я тебе покажу.

Я присел, и Бутек забрался мне на плечи. Сумел сохранить равновесие, пока я осторожно выпрямлялся.

— Сможешь ты переступить через колючую проволоку и поставить ногу на верхнюю палку? — спросил я. — Делать этого не надо, только скажи, сможешь или нет.

— Смогу.

— Хорошо, — я схватился за верхнюю палку со своей стороны.

— Давай.

Одна из ног покинула мои плечи и переместилась на палку, уже по другую сторону колючей проволоки. Всем своим весом я удерживал палку. Вторая нога последовала за первой.

— Ивен?

— Что?

— Куда мне поставить вторую ногу?

— Не знаю, — что еще я мог сказать? — А может, ты прыгнешь?

— Попробую, — ответил он и прыгнул.

Как только палка с другой стороны забора освободилась от веса Бутека, меня бросило на сетку.

Бутек приземлился, как кошка. Шапка с него слетела, парик тоже, но он повернулся ко мне с торжествующей улыбкой на лице.

— Ты в порядке, Ивен?

— Да, конечно, — ответил я, хотя вопрос этот следовало задавать мне. Все-таки он прыгал с высоты семи футов. — А ты?

— Все отлично. А как ты заберешься на забор?

Я ему показал. Теперь пришла его очередь своим весом удерживать палки в горизонтальном положении. Забравшись на самый верх, я перекинул правую ногу через колючую проволоку и встал, балансируя, на верхней палке. А потом оттолкнулся обеими ногами, одновременно перекинув левую ногу через колючую проволоку. Каким-то чудом не задел ее, приземлился на обе ноги, потом коснулся земли руками, перекувыркнулся через голову, словно так и задумывалось, и встал на ноги. Второй раз у меня такого бы никогда не вышло, но, думаю, София и ее гимнастки сочли бы мое выступление блестящим.

Милан тепло поздравил меня.

— Сразу видно, Ивен, что ты долго и упорно тренировался.

— Приходилось, — ответил я. Собственно, падал я лишь один раз, с дерева, когда пересекал границу Италии и Югославии, но впервые мне удалось совместить падение с элементами акробатики.

— А теперь?

— Вытащим палки и проделаем то же самое с венгерским забором.

Некоторые из палок не желали вытаскиваться, словно приварились к металлической проволоке. Но мы с Миланом все-таки вырывали их одну за другой и переносили через ничейную землю. На венгерской стороне мы видели точно такой же виноградник, разве что с чуть увеличенным расстоянием между шпалерами. Меня всегда удивляло, что переход границы обычно не сопровождался кардинальными изменениями местности. Это только на карте территория меняет цвет, а в действительности граница действительно является инородным элементом, не имеющим ничего общего с жизнью.

Палки мы вставили в венгерский забор. Я опустился на колени, Милан во второй раз встал мне на плечи. То ли он набрал вес за последние минуты, то ли я заметно ослабел, но подняться мне удалось с трудом. Однако я поднялся, поддержал палку снизу, и Бутек, уже в шапке и парике, птичкой перемахнул через забор, приземлился кошкой и, сияя, как медный таз, повернулся ко мне.

— Теперь ты, Ивен!

Я приготовился к подъему. Этот забор был повыше первого, и я сомневался, что Бутек сможет достать до верхних перекладин. Поэтому сказал ему, что подниматься будем вместе, я — с одной стороны, он — с другой. Мы уже встали на нижнюю палку, когда с запада донесся шум автомобильного двигателя.

Я спрыгнул на землю, отчего Бутек потерял равновесие и растянулся на траве.

— Патруль, — прошептал я. — Спрячься. Я попытаюсь уговорить их отпустить меня. Если не получится, иди в Будапешт. Найдешь там Ференца Миколаи. Упомяни мое имя, скажи все, что сочтешь нужным. Он переправит тебя на Запад. Он...

— Но моя рукопись, Ивен!

— Я постараюсь выкрутиться. Если не получится, ты напишешь книгу заново, в Лондоне или Америке. Поторопись!

Я уже видел патрульный автомобиль. Он напоминал джип времен Второй мировой войны. Один пограничник сидел за рулем. Второй на коленях стоял на сиденье, положив винтовку поверх ветрового стекла. Ствол винтовки смотрел на меня.

Я быстро отошел от забора к середине дороги. Высоко поднял руки, начал отчаянно махать ими, словно предупреждал о какой-то опасности. Джип остановился в нескольких ярдах от меня. Пограничник с винтовкой по-прежнему держал меня на мушке. Водитель соскочил на землю, направился ко мне с пистолетом в руке. Через несколько мгновений за ним последовал и второй пограничник.

Кричать они начали вместе, засыпав меня вопросами: «Что ты тут делаешь? Разве ты не знаешь, что находиться здесь запрещено? Как ты перелез через забор?» Я бы не мог ответить на них, если б и хотел. Вопросы они выкрикивали один за другим, не дожидаясь моих ответов.

Они обращались ко мне на венгерском, а я что-то бормотал на словенском. Венгерские пограничники могли понимать сербохорватский язык, но на словенском говорили в самой западной республике Югославии, поэтому едва ли они могли изъясняться на нем. Возможно, язык узнали, но понять, что я им толкую, не могли. Я же пересказывал на словенском Декларацию Ирландской республики 1916 года. Они какое-то время слушали, потом начали задавать те же вопросы на исковерканном сербохорватском.

Я продолжал держаться словенского и познакомил их еще с несколькими предложениями замечательной речи Падрейка Пирса. При этом продолжал размахивать руками, дабы они окончательно убедились, что я — псих, который никому не причинит вреда, а потому нет никакого смысла передавать меня их югославским коллегам, достаточно просто помочь мне перелезть через югославский забор, избежав тем самым заполнения множества бумаг.

В этом случае я бы воспользовался румынской границей, оттуда перебрался бы в Венгрию и вновь встретился с Бутеком в Будапеште. Вероятно, ему удалось скрыться, потому что оба венгра сосредоточили внимание на мне и даже не взглянули в сторону своего забора.

Я говорил и говорил, размахивая руками. Водитель тяжело вздохнул и сунул пистолет в кобуру. Второй пограничник опустил винтовку.

И тут, в нескольких ярдах справа, зазвучали венгерские слова.

— Оружие на землю, кретины! Потом руки вверх, а не то умрете, как собаки. Вы на прицеле. Быстро!

Водитель так быстро вскинул руки, словно их дернули за невидимые проволочки. Винтовка выскользнула из пальцев второго пограничника и упала на гравий.

— Возьми их оружие, Ивен, — последовало на словенском.

Я поднял винтовку, вытащил из кобуры водителя пистолет, попятился к венгерскому забору, повернулся к Милану Бутеку. Он сидел на корточках с другой стороны забора, нацелив на пограничников одну из деревянных палок.

— Повернитесь, — приказал я пограничникам на венгерском.

Они повернулись, и я повел их к джипу. Перехватил пистолет за ствол и рукояткой вырубил их обоих, ударив не слишком сильно в основание черепа. Они повалились на землю, как снопы.