Шарло Бантар - Яхнина Евгения Иосифовна. Страница 12

— На, возьми, Кри-Кри! Это самые лучшие.

— А мне за что? — неожиданно резко сказал Кри-Кри, не принимая цветов. — Это ты из жалости? Нет уж, обо мне не беспокойся!

Глаза Мари наполнились слезами. Казалось, ещё мгновение — и она расплачется.

Кри-Кри смутился. Он много бы отдал, чтобы вернуть обидные слова, и поспешил загладить свой промах:

— Я ведь пошутил, Мари… Ну и хорош же я! Совсем забыл! Посмотри, что я тебе принёс.

Он вытащил из кармана лепёшку из тёмной муки, смешанной с отрубями.

Хотя Мари не ела с утра, она обрадовалась не столько хлебцу, сколько раскаянию Кри-Кри, и сказала:

— Как кстати! Я не могла сегодня купить хлеба. В булочной такие очереди! Если бы ждать, я пришла бы сюда не раньше двенадцати часов.

Она взяла лепёшку и уже откусила было кусочек, как вдруг спохватилась:

— А ты, Кри-Кри? Это же твоя порция!

— Нет-нет! — поспешил ответить Шарло. — Кушай на здоровье! Это я приберёг для тебя.

Мари с нескрываемым удовольствием продолжала уписывать лепёшку. Щёки её раскраснелись, глаза заблестели.

— Но мне надо идти! Я сегодня не заработала ещё ни одного су, — вдруг сказала она.

— Желаю тебе удачи! — покровительственно напутствовал её Кри-Кри. — Мне тоже пора! Ведь сегодня повалят Вандомскую колонну. У меня есть пропуск.

К удивлению Кри-Кри, сообщённая им важная новость не вызвала у Мари живого отклика. Взволнованная прощанием с Гастоном, она подняла с земли корзинку и медленно пошла вдоль баррикады.

Скоро снова послышалось издали:

— Купите цветов! Два су букетик! Только два су!..

Недолго думая Кри-Кри свернул к площади Бастилии, чтобы оттуда вместе с дядей Жозефом направиться на Вандомскую площадь.

На площади Бастилии всё ещё продолжался весенний базар. Казалось, парижское население не собирается отказываться от своих привычек из-за того, что палят пушки и то и дело возникают пожары от версальских зажигательных снарядов.

Мальчишки-газетчики пронзительно выкрикивали:

— «Пер Дюшен», «Крик народа», «Бои у стен Парижа», «Мститель», «Раскрыт заговор в военном училище», «Марсельеза», «Статья Артура Арну», «Правительственная газета» [29]«Постановление Коммуны об увеличении жалованья учителям и учительницам», «Готовится декрет об отпусках для рабочих и служащих»!..

Тут же, прямо на камнях площади, старый кукольник расстелил красный коврик, и, управляемые его искусной рукой, выскакивали из-за ширм уродливые рожи ненавистных народу версальских министров. Отвратительный, знакомый всему Парижу карлик бился словно в истерике, припадая к огромному сапогу свирепого Бисмарка, и умолял: «Всё возьми, пол-Франции не пожалею, только помоги задушить революцию! Ах, скорее!!!»

На тротуарах в живописном беспорядке расположились с корзинками торговки яблоками, каштанами, жареным картофелем. Даже букинисты разложили свои ветхие книги и гравюры на мостовой, под солнышком.

На этот раз Кри-Кри не задерживался ни около качелей, откуда неслись заманчивые весёлые возгласы, ни около лихо вертевшихся коней карусели, ни у балаганов, в дверях которых актёры зазывали прохожих. Он протиснулся сквозь самую гущу толпы и вышел на противоположную сторону, к Венсенскому вокзалу.

Мальчик ждал недолго. Вскоре показалась грузная фигура Бантара, шагавшего рядом с каким-то офицером.

Происходил смотр батальонов, уходивших на крепостные валы. Бантар напутствовал национальных гвардейцев, которые шли на помощь войскам, защищавшим подступы к Парижу.

Кри-Кри присоединился к группе людей, собравшихся здесь, чтобы послать храбрецам братский привет и пожелать успеха. Но не прошло и нескольких минут, как он увидел Гастона в форме федерата: юноша направлялся прямо к нему.

Кри-Кри и обрадовался и удивился. Давно ли они расстались на улице Рампонно!

— Как ты сюда попал?

Один и тот же вопрос был задан мальчиками одновременно.

— Я — к дяде Жозефу.

— А я — на сборный пункт. Хорошо, что и ты сюда пришёл. Ты мне очень нужен, Шарло, — сказал Гастон и огляделся вокруг.

Кри-Кри заметил, что его друг не то озадачен, не то взволнован.

— Видишь ли, — проговорил Гастон нерешительно, — я хотел тебя кое о чём попросить.

— В чём дело?

— Не знаю, как ты на это посмотришь… — И яркая краска залила лицо, уши и даже шею Гастона.

Видя смущение друга, Кри-Кри заинтересовался ещё больше:

— Говори! Говори же!

— Видишь ли, неизвестно, вернусь я с баррикады или нет. Мне хотелось бы…

— Не тяни! Говори прямо!

— Я написал стихотворение, и предлинное… для Мари, понимаешь? Запомни из него хоть четыре строчки.

Кри-Кри даже присвистнул от неожиданности:

— Ты знаешь, я и сам не промах насчёт стихов, но мне и в голову не приходило посвящать стихи… девчонке!

— Так ведь я только на тот случай, если меня убьют, — смущённо сказал Гастон.

Кри-Кри тотчас пожалел о нечаянно вырвавшихся словах.

— Говори, я запомню целиком, — поспешил он заверить друга. — Увидишь, я всё запомню!

Гастон на мгновение задумался, как бы припоминая, и затем произнёс очень просто, но с глубоким чувством:

Гастон произносил эти строки, а Кри-Кри понимающе кивал в такт головой. Затем не выдержал и сказал:

— Только почему «светлый облик»? По-моему, лучше «нежный». Впрочем, если тебе так больше нравится, мне всё равно, но я бы написал «нежный».

— Ну, повтори, повтори, чтобы я был уверен! — торопил Гастон.

Кри-Кри исполнил просьбу друга.

— Хорошо! Теперь я могу идти спокойно… Рассказывают, что в деревнях, где водворились версальцы, кровь льётся рекой. Они не щадят ни женщин, ни детей… Надо подумать о Мари. Береги её!

— Можешь не сомневаться, сюда они никогда не пройдут.

— Давай-ка обнимемся на прощание!

Друзья порывисто обнялись.

Гастон первый высвободился из объятий Кри-Кри и быстро зашагал но площади.

— Гастон! Гастон! — окликнул его Кри-Кри и бросился за ним вдогонку.

Юноша остановился.

— Когда мы увидимся? — спросил Кри-Кри.

— Не знаю. Говорят, нас сперва отправят рыть траншею у Сен-Флорентийского редута.

— Так это же близ Тюильрийского сада! Знаешь что, Гастон? В воскресенье там большой концерт в пользу вдов и сирот. Приходи туда, и мы с Мари там будем.

— Это дело! — весело отозвался Гастон. — Если только мне разрешат, — добавил он, хлопнув Кри-Кри по плечу.

— А что, если я приду к тебе завтра на редут? Можно?

— Приходи! Если не пустят — посвисти: я выйду к тебе… А как ты уйдёшь из кафе? — бросил на ходу Гастон, направляясь к сборному пункту.

— Я надоумлю хозяйку послать меня за цикорием на площадь Согласия, а оттуда до твоей баррикады рукой подать! — крикнул Шарло вслед Гастону.

Между тем два батальона национальных гвардейцев уже построились, и барабаны возвестили начало их славного боевого похода.

На их место у здания вокзала стали сходиться юные коммунары, и среди них Кри-Кри легко отыскал стройную фигуру своего друга.

В то же время мальчик не терял из виду и дядю Жозефа. Бантар, пожав руку офицеру, направился к баррикаде, замыкавшей проход с улицы Сен-Антуан: там он условился встретиться с Шарло, чтобы вместе продолжать путь к Вандомской площади.

Глава пятая

Вандомская колонна

16 мая омнибус — редкое в те дни явление, на улицах Парижа — курсировал между площадями Бастилии и Согласия для пассажиров, имевших пропуск на торжества по случаю свержения колонны.

Шарло и Жозеф скоро присоединились к непрерывному потоку людей, устремившихся с площади Согласия по улицам Риволи и Кастильонской на Вандомскую площадь.