Шумный двор - Добряков Владимир Андреевич. Страница 3

— Но письмо же из Днепропетровска! — с какой-то отчаянной надеждой проговорила Лена.

— Конечно! — подтвердил Саша. — Почти четырнадцать лет там прожил. Эх, город! Один Днепр чего стоит! Ни за что бы оттуда не уехал, да отца перевели. Он химик.

Лена, казалось, не слушала его.

— Значит, вы приехали из Днепропетровска?

Вопрос прозвучал так, будто она опросила: «Значит, вы прилетели с Марса?»

Саша с недоумением оглядел девочку.

— А почему ты так удивилась?.. — Потом брови на его лице поползли кверху, он поднял палец и подозрительно произнес: — А вообще чувствую: тут кроется какая-то тайна. — И быстро, как это делают на допросах следователи в кинокартинах про шпионов, спросил: Признайся — тайна?

Но уже в следующую секунду он пожалел о сказанном: лицо девочки перекосилось, в уголках карих глаз блеснули слезы. Она резко повернулась, и в неподвижной тишине лестницы гулко хлопнула дверь.

Марс доволен

Шотландский терьер радовался свободе. С красным бантом на шее, он задорно повиливал мохнатым хвостиком и сильно натягивал поводок, словно знал, что его ведут домой. Он бы с удовольствием и бегом помчался, но этот хмурый мальчик в клетчатой рубашке и стоптанных сандалиях, от которых даже не пахнет краткой, не дает ему бежать.

И верно: Митя Чашкин не торопился. Зачем торопиться? Кто знает, что ожидает впереди. В последний раз ему больше часа пришлось рассказывать глуховатому старику о том, как он, Митя, спас от злых мальчишек его собаку. Старик ужасался, охал, сморкался в платок, а выложить в благодарность хотя бы трешку никак не хотел. А перед тем еще хуже получилось. Хозяйка белого пуделя — молодая, с золотыми висюльками в ушах и с прической рыжим хвостом — до того подозрительно смотрела на него, что о деньгах он и намекнуть не решился.

Здорово тогда досталось от Марса.

— Ты, Венера, — укорял он, — размазня и трус! Чего ты испугался? Против тебя никаких улик. Если б на собачьем базаре попался — другое дело. А тут ты привел разине хозяйке ее дорогую, любимую, потерявшуюся собачку. Пришел как спаситель. И потому хозяйка должна поклониться тебе в ножки и сама раскрыть кошелек. Неужели не понятно? Неужели я должен водить собак по домам? А работать кто будет?.. Эх, Митя, Митя, — уже мягко сказал Марс и посмотрел на чертеж, приколотый кнопками к столу, — не этим бы, конечно, заниматься вам. Да что поделаешь — транзисторы купить нужно, сопротивления нужно, конденсаторы тоже… Эх-х!.. Ну ничего, зато когда сделаем — везде прогремим. Во всех газетах о нас напишут.

«Когда это будет, — невесело подумал Митя. — И будет ли? Вдруг не получится?» Неожиданно он увидел, как навстречу ему, поблескивая медными пуговицами, приближается милиционер. Мите даже показалось, что милиционер смотрит на него. Ноги у Мити обмякли, он без сил остановился возле автоматов с газированной водой и, перестав дышать, ждал — что сейчас будет?..

Но ничего страшного не произошло. Милиционер, разморенный жарой и тесным кителем, лишь с досадой взглянул на очередь у автоматов и пошел дальше.

— Уф! — облегченно выдохнул Митя и, прибавив шагу, вскоре очутился у подъезда дома, где на дверях все еще белел тетрадный листок в косую линейку. На нем кругленькими буквами было написано: «У нас потерялась Жулька. Очень замечательной породы — шотландский терьер. На ней желтый ошейник с блестящей пряжечкой. Кто найдет, пожалуйста, приведите. Очень прошу. Дадим премию. Приходите на улицу Репина, д. 8, кв. 2. Наташа Соколова».

Таких объявлений висело в разных местах не меньше десятка. Митя, еще раньше читая их, добродушно усмехался: «Ишь, богачка! Премию даст!»

Но сейчас ему было не до смеха — волновался. Жулька, увидев знакомый подъезд, изо всех сил тащила Митю на лестницу. У квартиры № 2 он вытер потное лицо, вздохнул и тихонько надавил пуговку звонка.

— Кто там? — послышался пискливый девчоночий голос.

Ответить Митя не успел: Жулька, узнавшая этот голос, залилась радостным лаем. Дверь распахнулась, и кудрявая девочка в сарафанчике схватила собаку на руки.

— Жулька! Жуленька! — Девочка прижимала собаку к груди. — Мама! Жулька пришла!

И мама была очень рада, что Жулька вернулась.

— Где ты, мальчик, нашел ее? — спросила она у Мити, который все не решался переступить порог. — Да ты проходи, не стесняйся.

Митя покосился на красивые сережки в ушах молодой женщины и нерешительно вошел.

— Так где же ты нашел Жульку? — повторила Наташина мама.

— На озере, — почесав курносый нос, сказал Митя и, осмелев, добавил: — Я ее от смерти спас.

— От смерти?! — Открыв рот, Наташа с таким испугом уставилась на Митю, что он улыбнулся и совсем осмелел.

— А ты думала! Лежала бы сейчас твоя Жулька на дне озера и кормила бы рыб. Я ее выручил… — Дальше Митя рассказал все, как по шпаргалке: — Иду мимо озера, а там — мальчишки. Большие, почти парни. Один, рыжий такой, с подбитым глазом, камни пуляет. «Если, говорит, с десяти раз не попаду — пять бутылок пива ставлю!» Тут вижу — собачка по воде плывет. Одна голова торчит, лапками подгребает, спешит к берегу…

— Ой! — вскрикнула Наташа. — Это наша Жулька была?

— Она самая, — хладнокровно подтвердил Митя. — Вот плывет, значит, из последних сил, а камни вокруг — бултых, бултых!

— Ах, негодяи! — возмутилась Наташина мама. — Какая жестокость!

— Вот и мне, — продолжал Митя, — жалко стало собачку. Я как закричу: «Зачем убиваете?» А рыжий как гаркнет на меня: «Проваливай, пока цел!» А я смотрю и чуть не плачу. А рыжий все бросает. Потом схватил кирпич. Ну, думаю, пропала собачка. Ведь она совсем у берега была. Я и закричал: «Не бросай, деньги за нее дам!» Рыжий спрашивает: «Сколько?» А у меня как раз было три рубля сорок копеек. Еще с весны на маску для нырянья копил. Я все и отдал. Взял рыжий деньги и говорит: «Ладно, забирай собаку!» А ребятам сказал: «Пошли пиво пить!»

— Ах, как это все ужасно! — покачала головой Наташина мама.

— Ну, подплыла она к берегу, я и вытащил ее. Мокрая, дрожит, вода с шерсти льет. — Митя сморщил лицо, показывая, какой у собаки был жалкий вид. — Потом принес домой. Молоком напоил, высушил. Три дня у меня жила. А все равно, как ни ухаживал за ней, она скучная была и кушала плохо. Видно, по дому тосковала. Тут мне ребята сказали, что видели объявление — собака пропала. Желтый ошейник, блестящая пряжечка… Ты написала? — спросил он у Наташи.

— Да, — всхлипывая и обнимая собаку, кивнула девочка.

— Вот и решил привести настоящим хозяевам. Берите. Раз ваша — значит, ваша. — Митя закончил рассказ и шумно вздохнул.

— Жуленька. Моя бедная Жуленька, — приговаривала Наташа. — Теперь ты опять со мной. Больше тебя никто не обидит.

Наташина мама тоже поглаживала собаку по лохматой спине.

Митя подождал с минуту. Потом вынул из кармана Наташино объявление, которое снял на трамвайной остановке.

— Объявление ты смешное написала: «Очень замечательная порода. Очень просим. Дадим премию…» — Митя покраснел, опустил глаза.

— Ах да! — торопливо проговорила Наташина мама и ушла в другую комнату. Она быстро вернулась и подала Мите десятирублевую бумажку.

— Зачем столько? — еще сильнее покраснел он.

— Бери, бери. Ты поступил как настоящий, благородный человек.

— Спасибо, — не смея поднять глаз, поблагодарил Митя.

— Может быть, ты пообедаешь с нами? — опросила Наташина мама.

— Правда! — обрадовалась Наташа. — Будешь с нами обедать? На третье черешни! Такие вкусные! Тебя как звать?

Он ответил.

— Правда, Митя, оставайся. А потом с Жулькой поиграем. Я ее считать учила, чтобы как в цирке была. Только, наверно, уже ничего не помнит. Бедненькая, сколько пережила… Так останешься?

— Нет, спасибо, — отказался Митя. — Я очень спешу…

— Жалко. Ну приходи завтра. Хорошо? — Наташа проводила Митю до дверей и все уговаривала, чтобы он обязательно приходил к ним.